Странствия убийцы - Робин Хобб

Руки его покрылись гусиной кожей. Он отвернулся.

– Не могу сказать, что это приятные воспоминания. – Он слегка дрожал. – Они ворвались в мое сознание, как злые ленивые дети, которые разбивают все, что не могут схватить. Я не мог ничего спрятать от них. Но я их не интересовал. Они видели во мне меньше чем собаку. Они рассердились, когда поняли, что я – не ты. Они чуть не уничтожили меня только за то, что я не был тобой. Потом они придумали, как использовать меня против тебя. – Он кашлянул. – Если бы не эта волна Скилла…

Я почувствовал себя самим Чейдом, тихо сказав:

– А теперь я поверну это против них. Они не смогли держать тебя так крепко, не открыв тебе многое о себе. Насколько можешь, прошу тебя, вернись в ту ночь и расскажи мне все, что вспомнишь.

– Ты не просил бы об этом, если бы знал, о чем просишь.

Я думал, что знаю, но воздержался от того, чтобы сказать это вслух. Рассвет уже начинал освещать небо, и я только что закончил обход лагеря, когда он снова заговорил:

– У них были книги Скилла, о которых ты ничего не знаешь. Книги и свитки, которые Гален забрал из комнат Солисити, когда она умирала. Информация, которую они содержали, предназначалась исключительно мастеру Скилла. Некоторые были даже заперты при помощи искусных замков. У Галена было достаточно времени, чтобы открыть их. Замок ведь всего-навсего позволяет честному человеку остаться честным, ты же знаешь. Гален нашел многое, чего он не понял. Но там были свитки, перечисляющие людей, обученных Скиллу. Гален нашел всех, кого мог найти, и допросил их. Потом он покончил с ними, чтобы другие не задавали им тех же вопросов, что он. Гален многое нашел в этих свитках. Как человек может долго жить и сохранять при этом хорошее здоровье. Как причинять боль Скиллом, даже не прикоснувшись к человеку. Но в самых древних свитках он обнаружил намеки на величайшую силу, которая ждет одаренного Скиллом человека в горах. Если бы Регал смог захватить горы, он овладел бы силой, которой никто не может противостоять. Именно с этой целью он искал руки Кетриккен для Верити, даже не думая, что она на самом деле станет его женой. Он думал, что, когда Верити умрет, он женится на ней вместо своего брата. И получит ее наследство.

– Я не понимаю, – сказал я тихо. – В горах есть опалы, меха и…

– Нет. Нет, – шут покачал головой, – это совсем другое. Гален не открывал Регалу всей тайны, потому что тогда ему нечем было бы удерживать своего сводного брата. Но можешь быть уверен, что после его смерти Регал немедленно завладел всеми свитками и книгами и начал изучать их. Он не силен в древних языках, но боялся прибегать к чьей-либо помощи, чтобы никто не обнаружил тайну до него. В конце концов он разгадал ее, и, когда это произошло, он пришел в ужас. Потому что к тому времени он с радостью отправил Верити в горы, надеясь, что тот умрет, занимаясь своими дурацкими поисками. Он наконец вычитал, что главная сила – это власть над Элдерлингами. Он немедленно решил, что Верити сговорился с тобой и вы собираетесь сами захватить эту власть. Они хотят одурачить Регала! – Шут слабо улыбнулся. – Он считает, что власть над Элдерлингами принадлежит ему по праву рождения, а ты хочешь украсть ее. Он верит, что, пытаясь убить тебя, он отстаивает справедливость и законность.

Я сидел и кивал про себя. Все совпадало, каждый кусочек. Пробелы в моем понимании мотивов Регала были заполнены и открыли мне ужасающую картину. Я знал, что этот человек полон амбиций. Я знал также, что он боялся и ненавидел всех и все, что не мог контролировать. Я для него был двойной опасностью – соперник в борьбе за любовь его отца, к тому же наделенный странным Уитом, который он не мог ни понять, ни уничтожить. Для Регала каждый человек в мире был орудием или угрозой. А все угрозы должны были быть уничтожены.

Вероятно, он даже не в состоянии понять, что все, чего я от него хочу, – это чтобы меня оставили в покое.

Нигде нет упоминаний о том, кто поставил Камни-Свидетели на горе около Баккипа. Вполне вероятно, что они стояли там еще до возникновения самого замка Баккип. Их предполагаемая мощь не имеет отношения к культам Эды и Эля, но люди верят в них с тем же свирепым религиозным пылом. Даже те, кто выражает сомнение в существовании вообще каких-либо богов, все же не рискнут дать ложную клятву перед Камнями-Свидетелями. Черные и выветренные высокие камни. Если когда-то на них и было что-то вырезано, ветер и вода стерли все.

В это утро первым проснулся Верити. Он спотыкаясь вышел из своей палатки, когда первые лучи солнца вернули миру цвет.

– Мой дракон! – воскликнул он, щурясь на солнце. – Мой дракон! – Он кричал на весь мир, как будто боялся, что тот исчез.

Даже когда я заверил его, что с драконом все в порядке, он продолжал вести себя как испорченный ребенок. Он хотел немедленно возобновить свою работу. С огромным трудом я убедил его выпить кружку крапивно-мятного чая и съесть немного тушеного мяса. Он не стал ждать, пока сварится каша, и ушел от костра с куском мяса и мечом в руке. Через некоторое время скрежет меча по черному камню возобновился. От прежнего Верити, которого я видел прошлой ночью, с наступлением утра не осталось и следа.

Казалось странным приветствовать новый день и не начинать немедленно упаковывать вещи. Никто не проснулся в хорошем настроении. У Кетриккен распухли глаза, и она все больше молчала, Кеттл была кислой и сдержанной. Волк все еще переваривал проглоченное вчера мясо и хотел только спать. Старлинг все раздражали, будто это мы были виноваты в том, что наши поиски закончились таким разочарованием. После завтрака она заявила, что пойдет посмотрит на джеппов и помоется в ручье, который нашел шут. Кеттл ворчливо согласилась пойти с ней, ради безопасности Старлинг, хотя взгляд ее все время возвращался к дракону Верити. Кетриккен уже поднялась туда и мрачно наблюдала за своим мужем и королем, который самозабвенно долбил черный камень. Я занялся укладкой высушенного мяса. Завернул его, подбросил дров в угасающий огонь и разложил сушиться новую порцию.

– Пойдем, – позвал меня шут, как только я закончил.

– Куда? – спросил я, мечтая только об отдыхе.

– К девушке на драконе, – напомнил он мне и быстро пошел вперед, даже не оглянувшись. Он знал, что я пойду за ним следом.

– Я думаю, что это дурацкая мысль! – крикнул я ему вдогонку.

– Вот именно! – с улыбкой откликнулся он и больше ничего не говорил, пока мы не подошли к огромной статуе.

Девушка на драконе этим утром казалась более спокойной, но, может быть, я просто начал привыкать к отчаянному Уиту попавшего в западню существа. Шут не мешкая быстро забрался на постамент. Я последовал за ним.

– Сегодня она кажется мне другой, – тихо сказал я.

– Как это?

– Не могу сказать. – Я изучал ее склоненную голову и каменные слезы, застывшие на щеках. – А тебе не кажется, что она изменилась?

– Вчера я не разглядывал ее так пристально.