Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

class="p1">— Так ты меня видел?

— Да. Ты промчался почти рядом с нами.

— И я красиво держался в седле?

— Великолепно. Лучше, чем я.

— Послушай, сиди, ты смеешься! Не обижай меня.

— Нет, я просто хочу сказать, что порадовался за тебя. Ты же слышал, что вслед тебе стреляли?

— Нет, я и не догадывался об этом.

— Лишь быстрота моего вороного скакуна спасла тебя. Оба аладжи стреляли в тебя. Они хотели добыть твою лошадь.

Тут он остановил скакуна и крикнул:

— Давай вернемся в лес, сиди. Мне нужно рассчитаться с этими негодяями за их пули. Я угощу их плеткой так, что их кожа будет выглядеть как старое знамя, пронесенное через сотню битв!

— Ба! Только подойди к ним, малыш! Эти аладжи не станут с тобой шутить. Они настоящие великаны; они задушат тебя двумя пальцами.

— Хотел бы я такое увидеть! Но раз ты думаешь, что лучше их не разыскивать, я повинуюсь тебе. Быть может, наши пути еще пересекутся, и тогда я задам им жару!

Я рассказал спутникам о своей встрече с штиптарами. Разумеется, они слушали меня с огромным интересом. Когда я умолк, Халеф спросил:

— Ты думаешь, господин, что этот милейший бакаджи Тома все еще в Радовише?

— Непременно, иначе бы он встретился нам.

— А не навестить ли нам его? Мне бы хотелось его отблагодарить за все, что он сделал. Не правда ли, меня не упрекнешь в том, что я не знаю правил хорошего тона?

— Этот упрек тебя не касается. Я могу засвидетельствовать, что и в других случаях ты был подобающе вежлив, например, при встрече с хавасом Селимом и коджабаши в Остромдже, коих ты вдоволь угостил несравненной сладостью твоей плетки.

— Так навестим его, сиди?

— Нет, а если он встретится нам, мы сделаем вид, что не знаем его.

— Сиди, это противно моему доброму нраву. Скажи мне хотя бы, надолго ли мы остановимся в Радовише?

— К сожалению, не знаю пока точно. Лучше было бы, если бы мы миновали это местечко без промедления; впрочем, мне надо обследовать раненую ногу. Возможно, я останусь, чтобы заняться ее лечением. Видимо, я вывихнул ее при падении, и мне придется ее перевязать.

— Если так, сиди, то пусть этот добрый посыльный не попадается мне в руки, иначе я распишу ему спину так, что он до конца своих дней будет об этом вспоминать. Кстати, в Остромдже были еще люди, которых мне хотелось вот так же вразумить.

— Кто это?

— Оба брата, что нас преследовали и известили о нашем прибытии Мубарека.

— Те, что квартировали у Ибарека, хозяина постоялого двора?

— Да. Они проспались скорее, чем мы думали, ведь только ты уехал, как они пожаловали к нам.

— Где же ты их видел?

— Где? В том же конаке, где мы остановились. Они не подозревали о случившемся и сразу поскакали наверх, туда, где скрывался Мубарек. Увидев, что там все сгорело, они вернулись в конак, чтобы все разузнать. Ты можешь себе представить, какие лица состроили они, когда узнали, что там произошло.

— Ты с ними разговаривал?

— Нет. Они поставили лошадей на конюшню и скрылись. Когда мы уезжали, они все еще не вернулись.

— Гм! Они наводили справки. Возможно, мы их еще увидим.

Глава 3

ХАКИМ

Нога, поврежденная мной в схватке с аладжи, начала ныть; ее надо было обследовать. Поэтому я велел пустить лошадей галопом, чтобы скорее достичь цели. Когда близ Радовиша мы снова подъехали к реке, я увидел крохотный домишко, возле которого сидел старик, внимательно смотревший на нас. В его чертах застыло какое-то сомнение.

Особой причины задерживаться здесь не было, но я все же остановился и приветствовал его. Он поднялся и почтительно поблагодарил меня. По-видимому, мой тюрбан внушал ему уважение.

— Разве ты нас знаешь, отец? — спросил я его.

— О нет. Я вас никогда не видел, — ответил он.

— Ты смотришь на нас так странно. В чем дело?

— Я принял вас за злых штиптаров.

— Разве мы выглядим как штиптары?

— Нет, конечно, да вот черная лошадь меня попутала. Будь всадник ростом повыше, я бы подумал, что передо мной эти штиптары, хотя вы одеваетесь не так, как они.

— Каких же штиптаров ты имеешь в виду?

— Простите! Не следовало мне об этом говорить.

— Ну-ну! Уверяю тебя, если ты нам и расскажешь что- то, ты не причинишь никому вреда.

— Может, и выйдет вред. Если ты поведаешь кому-нибудь об этом, то дело дойдет до штиптаров и пострадают добрые люди.

— Я не скажу никому. Халеф, дай старому отцу бакшиш!

Хаджи достал кошелек и бросил его старику на колени. Тот потер впалую щеку и решился начать рассказ:

— Господин, ты потомок пророка. Хотелось бы мне услужить тебе, но не могу. Мне моя совесть запрещает, ведь я обещал молчать. Возьми свои деньги назад.

— Оставь их себе, я же вижу, что ты беден. Похоже, ты ждешь, что здесь проедут штиптары.

— Именно так, господин.

— Сколько их будет?

— Четверо. Один из них носит высокие сапоги; у него большая, черная борода. Он поедет на вороном арабском скакуне. Разве этот жеребец не арабский скакун?

— Он самый.

— Вот я подумал то же самое и принял вас за тех убийц.

— А кто тебе сказал, что приедут штиптары?

— Гм! Не могу я этого выдать.

— Ты очень скуп на слова.

— Может, я и не такой молчаливый, но уж больно вы мне подозрительны.

— Да? И чем же?

— Да вот сапоги высокие к седлу у вас приторочены. Скакун у вас вороной, сапоги имеются. Не хватает лишь того штиптара, что сидел бы в этих сапогах на скакуне. Не будь здесь тебя, благословенный потомок пророка, он бы наверняка появился!

Тем временем показался какой-то юноша. Он перешел поле, пустовавшее под паром, и направился прямо в сторону дома.

— Кто это? — спросил я.

— Мой сын. Он проводник. О Аллах! Не должен был я об этом говорить!

Я начал догадываться, в чем дело. Здесь останавливались Мубарек и трое его спутников. Они взяли с собой юношу: тот указал им дорогу. Они полагали, что, доведись нам ускользнуть от аладжи, мы поедем здешней дорогой и заглянем в этот домик, чтобы расспросить хозяев. Вот они и наврали им, выдав нас за штиптаров. Я надеялся, что сын окажется разговорчивее отца.

Когда он подошел поближе, я увидел, что он чем-то раздосадован. Он едва приветствовал нас и намеревался войти в хижину. Старик схватил его за одежду и спросил:

— Ну, почему ты не скажешь ничего? Хороший бакшиш получил?

— Да, бакшиш!