Мой друг Тролль - Анна Гурова

Ротгар привез ее в «Шератон», пятизвездочный отель в центре Стокгольма. Здесь у него был уже снят номер. Пятикомнатый «люкс».

Кате отвели маленькую спаленку с отдельным туалетом и душевой кабинкой. С холодильником и телевизором.

– Комната для слуги,– насмешливо сообщил Ротгар.– Запомни ее, малышка, потому что больше ты никогда не будешь жить в помещении для слуг.

И запер дверь снаружи.

По ту сторону двери Катя слышала голоса. Ротгар и Карина. Потом – одна Карина. Она звонила куда-то, говорила… По-немецки, кажется. Потом вышла.

Катя подошла к окну. Из окна была видна река. Какие-то подсвеченные яхты у берега, а на той стороне – ратуша. Красивый город – Стокгольм. Всё сияет, переливается огнями…

Катя потрогала раму. Нет, окно не открыть. Зачем? Везде кондиционеры.

Катя села на кровать, достала из холодильника бутылочку пива… Напиться, что ли? Только вряд ли ей удастся. В ее спальне эта бутылочка – единственная. Вот в гостиной – бар, а в баре – чего только нет…

Интересно, если бы ей удалось напиться, отложил бы Ротгар ритуал или нет?

Эх, знать бы, что он задумал… И что он собирается сделать с Катей… Может, он просто переспит с ней – и всё? Может, зря она тогда, после дня рождения, не уступила Димке? Может, потеряй она невинность, Ротгар утратил бы к ней интерес? Эх, подсказал бы кто-нибудь, что будет… Что он с ней сделает…

– Я знаю, что он сделает,– прошелестел бесплотный голос.

Баньши!

– Ты здесь? – воскликнула Катя.– Откуда ты взялся?

– Я всегда рядом,– ответил призрак.– Хочешь знать, что делает Туат'ха'Данаан?

– Конечно, хочу.

– Готовится отдать тебе часть своей силы, подарить тебе толику своего «я».

– Мне?! – изумилась Катя.– Но зачем?

– Чтобы стать частью тебя. Чтобы сделать тебя бессмертной, как ши.

Катя была потрясена.

– Но я же человек,– пробормотала она.– И я не хочу становиться ши. Да разве такое вообще возможно – отдать кому-то другому часть себя?

– У вас, людей, такое происходит постоянно,– ответил баньши.

– Как это? Когда?

– Когда вы совокупляетесь. Когда вы зачинаете ребенка. Дары жизни и силы. Но у вас, людей, такие дары обычно пропадают впустую, а мы, ши, умеем и брать, и отдавать.

– Ты уже не ши,– напомнила Катя, которой показалось, что слова баньши унижают людей. В том числе и ее.– Ты призрак.

– Ты права,– согласился баньши.– Но очень скоро ты тоже станешь ши. Отчасти. Надеюсь, ты и тогда вспомнишь обо мне. О том, что я был твоим другом.

– Но я не хочу становиться ши! – запротестовала Катя.

– Это потому, что ты —маленькая глупая девушка,– заметил баньши.– Впрочем, ты все равно не сможешь отказаться от своего счастья.

– Тоже мне счастье! – фыркнула Катя.– Стать таким же вампиром, как вы! – Катя вспомнила постаревшую жалкую Наташку.– Извините, но такое бессмертие мне и даром не нужно!

– Глупая,– вздохнул баньши.– Жить вечно. И всегда быть рядом с ним…

– С кем это «с ним»? – насторожилась Катя.

– С высшим ши, Туат'ха'Данаанн Ротгаром, с кем же еще.

– Не поняла! – сердито сказала Катя.– Он же обещал отпустить меня домой!

– Он сказал: «Если ты захочешь». Но ты не захочешь. Когда он станет частью тебя, твоим счастьем станет – быть рядом с ним. Ты никогда не сможешь его покинуть. Никогда не захочешь его покинуть. Потерять его будет для тебя самой страшной бедой, даже мысль об этом станет для тебя нестерпимой. Поверь, я знаю, о чем говорю,– баньши испустил жалобный стон.– Но ты счастливая. Он не оставит тебя. Во всяком случае – пока не сумеет перенять у тебя твой дар, а это случится очень не скоро. Может быть – никогда… Ах, как я хотел бы оказаться на твоем месте!

– Так за чем же дело стало,– буркнула Катя.– Выпусти меня отсюда. Я уйду, а ты оставайся тут, со своим возлюбленным Туат'ха'Данаанн!

– Ты знаешь, что это невозможно,– баньши испустил горестный стон.– Ах, если бы ты знала, как он велик! Как он великолепен в любви, как искусен… Счастливая…– еще один горестный стон.– Всегда – с ним, всегда – в его объятиях…

– Да по мне лучше сдохнуть, чем отдаться этому садисту! – бросила Катя.– Слушай, а это идея! Скажи, ты можешь меня убить? Можешь?

– Не могу. Даже когда был сильнее, не мог. Мои чары не действуют на тебя, ты же знаешь.

– Но ты же можешь брать мою жизнь,– сказала Катя.– Так возьми ее всю, целиком.

– Нет, невозможно…

– А ты попробуй. Вдруг этого хватит, чтобы ты сумел уйти в Долину Тумана или куда там ты хотел уйти?

– Нет…– прошелестел призрак.– Не дразни меня, девушка. Пощади. Ты не сможешь отдать мне больше, чем отдаешь сейчас.

– Сделай это! – потребовала Катя.– Я расслаблюсь… В общем, я постараюсь тебе помочь. Что делает ши, когда хочет отдать силу такому, как ты?

– Ты – не ши,– возразил призрак.– И если ты умрешь, я потеряю даже ту малость, которую ты даришь мне сейчас.

– Когда я стану ши, ты вряд ли получишь хоть что-то. Сам же говорил: вам чуждо сострадание. Если сейчас ты не возьмешь мою жизнь, то завтра просто исчезнешь,– напомнила Катя.– Совсем. Говори мне, что делать. И поторопись. Ты должен успеть раньше, чем Ротгар.

– Ладно, будь по-твоему,– сдался баньши.– Сначала ты должна снять с себя всю одежду. И найди что-нибудь острое… Мне понадобится твоя кровь. Плохо, что здесь нет бассейна или хотя бы ванны…

То, что эльфы называют наслаждением, удовлетворением естественной потребности и восстановлением жизненных сил, тролль называет завтраком, обедом или ужином.

Давно уже Ротгар не чувствовал себя таким сильным. Пожалуй, лет триста. Сила переполняла его. Она струилась по мышцам, наполняла чресла, пульсировала в позвоночнике, поднимала дыбом волосы на затылке. Ротгар ощущал себя переполненной чашей, балансирующей в состоянии неустойчивого равновесия. Одно движение – чаша опрокинется, и ее содержимое хлынет наружу.

Конечно, это всё – действие чар и эликсиров. День-два – и оно закончится. Мышцы ослабнут, кожа потеряет упругость, в волосах снова появится седина. Пожалуй, ее будет даже больше, чем раньше…

Но это – если Ротгар потерпит поражение. Если же его мечты сбудутся, то кипящая в нем сила обретет свободу значительно раньше. И он, Туат'ха'Данаанн Ротгар, станет воистину Сыном Дану.

Ротгар снял рубашку, посмотрел на свое отражение в двухметровом настенном зеркале. Как он великолепен! Кто, если не он, достоин повелевать этим миром… Нет, всеми мирами! Кто способен противиться его величию? Никто!