Контакты особого рода - Василий Головачев

Кемпер развернул палеонтолога спиной к своему открытию и повел, упирающегося, обратно к самолету.

— Рад, что тебе интересно, но пора и отдохнуть.

— Радиация… — продолжал бормотать Алиссон. — Может быть, все дело в радиации? Просто перед нами результат мутации, обособленная экологическая ниша? Чем не гипотеза? Впрочем, любое живое существо на Земле должно быть приспособлено к ее гравитации, это закон. Что ж, выходит, этот провозвестник апокалипсиса не подчинялся законам физики? Как он таскал свое тысячетонное тело? Никакие мышцы не в состоянии этого сделать и никакие кости не выдержат такой вес!

— Снова ты о своем. Вот же он, перед тобой, можно пощупать руками. У него кости словно из металла, я пробовал отломить кусочек — не смог даже с помощью пассатижей. Попытаемся взять анализы под вечер, когда немного спадет жара, я буквально плаваю в поту, никакой регуляции в этих саванах, врет реклама…

* * *

Они с наслаждением сбросили с себя «пингвины», вымылись водой из бака, пропахшей пластиком и железом, и переоделись в сухое.

Алиссон никак не мог успокоиться, у него от волнения дергалось веко, а он, растирая глаз, все бормотал что-то, исписывая страницу за страницей своего член-корреспондентского блокнота, привезенного из Стокгольма месяц назад. Кемпер только посмеивался над проснувшимся в палеонтологе профессионалом, понимая, что Норман сам придет в себя и станет прежним Алиссоном, простым и веселым парнем.

В шесть часов вечера они предприняли еще один поход к скелету неизвестной твари, которой Алиссон дал название «суперзавр-сверхъящер». Полюбовались на плавающих в зеленом желе зародышей, готовых вот-вот явиться на свет, и попытались откопать череп суперзавра, утонувший в обломочном материале почти по шейные позвонки. Но, во-первых, в скафандрах работать лопатой было неудобно, изыскатели вспотели уже через несколько минут работы, а во-вторых, для освобождения черепа нужен был по меньшей мере ковшовый экскаватор, потому что Алиссон определил длину головы исполина метров в пятнадцать. И, наконец, в-третьих, радиация возле скелета была все-таки выше защитных свойств «пингвинов», предназначенных для работы в горячих зонах атомных реакторов на подводных лодках с радиацией не выше сорока-пятидесяти рентген в час.

И все же Алиссон сумел уловить характерные особенности строения черепа зверя — череп внутри был свободен от камней и почвы и просматривался хорошо даже без помощи фонаря — и, придя в лагерь, набросал сначала его эскиз, а потом и реконструкцию головы ящера. Получилось нечто экзотическое, непривычное, ни на что не похожее. Алиссон даже засомневался и сделал необходимые расчеты, но рисунок не изменился: голова суперзавра представляла собой сложный агрегат из тех подвижных рыл с рогами, причем глаз у этого монстра было тоже три — один спереди и два по бокам. Хотя вполне могло случиться, что отверстия, которые Алиссон принял за глазные, на самом деле служили для других целей.

— Ну и урод! — пробурчал потрясенный Кемпер. — Ты случайно не последователь Босха или Сальвадора Дали? Этот зверь больше похож на бурильную установку, чем на живое существо. Ничего похожего на твоих обычных динозавров.

— Обычных! — Алиссон усмехнулся. — Ты говоришь так, будто сызмальства охотился на них с луком и копьем. Знаешь, сколько видов зверья репродуцировала природа в мезозое? Около ста пятидесяти тысяч! А мы знаем, вернее, рассчитали облик всего трех с небольшим тысяч видов, то есть два процента, а раскопали и реставрировали и того меньше. Никто не может представить, какие чудища жили в те времена.

— Но мы же наткнулись на одно из них…

Алиссон покачал головой.

— Не уверен.

— Что?! Уж не хочешь ли ты сказать, что и этого монстра я смастерил своими руками?

— Нет, не смастерил, сие не под силу и всему нашему институту, но у меня мелькнула мысль: вдруг наш сверхъящер не является жителем Земли?

Кемпер перестал помешивать в котелке суп из концентрата, варившийся на походной спиртовой горелке.

— Ты неоригинален. В свободное время и я почитываю научно-популярную литературу и знаю, что такое панспермия. Хочешь сказать, что спора или яйцо этого чудовища выпало на Землю из космоса, а он потом здесь родился? Лично мне нравится первая гипотеза: суперзавр — детище мутации. В истории Земли столько белых пятен, что нет смысла искать пришельцев там, где их нет. Природа более изобретательна, чем мы думаем. Во всяком случае, богу с ней не сравниться.

Алиссон с проснувшимся любопытством слушал летчика, вдруг открыв в нем качества, которых еще не знал: любознательность, начитанность и способность к философским обобщениям.

— Бога нет, — сказал он. — Вернее, я в него не верю.

— Я тоже. В мире столько безумия, что извинить бога может лишь то, что он не существует[66].

— Не помню, кто сказал, что безумие — избыток надежды.

— В таком случае я безумен сверх меры. — Кемпер налил в алюминиевые тарелки дымящийся суп. — Я настолько безумен, что надеюсь дожить до глубокой старости.

Алиссон покачал головой, но продолжать разговор не стал.

Мысли вернулись к находке, и его снова увлекла пропасть тайны, которая крылась в появлении на свет суперзавра с живыми зародышами. Поужинав, он поднялся на небольшую пирамидальную скалу и оглядел окрестности «посадочной площадки», где приземлился их «беременный ястреб», как назвал самолет палеонтолог, или «ишак» — по образному выражению Кемпера.

Серо-белую твердь каменной пустыни уже расчертили длинные черные тени от удивительных геологических структур — даек, напоминающих огромные, будто воздвигнутые человеческими руками коричневые стены, ориентированные, как спицы гигантского колеса. Это были остатки древних лавовых потоков, излившихся через трещины в эпоху вулканизма и горообразования. Конусовидные, зубовидные скалы-штоки застыли сторожами древних вулканов, конусы которых были разрушены эрозией. Сплюснутый багровый овал солнца падал за горизонт в пелену пыли. Белый шрам — след высотного самолета — делил чашу неба пополам и вонзался в солнце оперенной стрелой злого охотника-великана.

Алиссон вдруг ощутил — не услышал, а именно ощутил — тишину пустыни: громадное пространство вздыбленного камня замерло в ожидании чего-то привычно ужасного, как укол для больного ребенка, но крылось в этом молчании еще и терпеливое спокойствие матери, и суровый укор отца…

— А вообще-то странно, — раздался над ухом голос Кемпера.

Алиссон вздрогнул, оглянулся.

— Ты о чем?

— Странно, что в таком хаосе отыскалась приличная ровная площадка, и как раз в самом интересном с точки зрения геологии месте.

— Насчет геологии не знаю, а с точки зрения палеонтологии — точно.

— Вот я и говорю. Пошли еще разок посмотрим издали на нашу золотую жилу и ляжем спать. Завтра утром я должен быть в воздухе, испытание ровно в двенадцать по местному, перенесли гады на сутки вперед. Побудешь один, а потом я за тобой прилечу.