Счастливы неимущие (Евангелие от Матфея). Судебный процесс Березовский-Абрамович. Лондон 2011/12 - Михаил Барщевский

В.: Но все зависит от того, какие цели вы перед собой ставите. Если цель заключалась бы в том, чтобы пойти, встретиться с Патаркацишвили, с Фомичевым, если бы Абрамович сказал бы вам, например: «Ну, пойди, узнай, чего они хотят», то вы могли бы обсудить с ними что-то, не беря на себя никаких обязательств. Для вас тогда трудностей никаких бы не было с тем, чтобы пойти, с ними поговорить, даже если бы это были обсуждения частных дел, как вы говорите, Абрамовича?

О.: Я знаю, почему я туда пошел, и я объяснил, почему я туда пошел. Это была очень конкретная причина, почему я туда поехал.

В.: Нет, я пытаюсь понять те причины, по которым вы говорите, что такого разговора у вас вообще не могло быть. Вы говорите в своих свидетельских показаниях, что вы бы не хотели обсуждать частные, личные дела господина Абрамовича перед этими людьми.

О.: Да, совершенно правильно.

В.: Если бы господин Абрамович вам сказал: «Господин Тененбаум, вы руководите корпоративными финансами у меня, вы понимаете очень много о РУСАЛе, поскольку вы участвовали в этом деле. Патаркацишвили хочет продать свои доли в РУСАЛе, поговорите с ним». И даже если бы это были частные дела Абрамовича, тем не менее это не помешало бы вам выполнить его указание.

О.: Нет, я думаю, помешало бы, потому что речь идет о продаже чего-то, о чем я вообще ничего не знал. Я даже не знал, что он это продает. Поэтому я просто неподходящий человек был бы для того, чтобы поехать. Я никогда не вел такие переговоры. Почему бы он меня вдруг стал посылать? Он послал меня по конкретной причине для достижения конкретной цели.

В.: Господин Тененбаум, вы руководили в «Сибнефти» корпоративными финансами, так? То есть вы имели достаточно большой опыт в продаже-покупке активов компаний и так далее?

О.: Да.

В.: И если бы вам сказали пойти и обсудить с кем-то возможность купли-продажи 25-процентного пакета в компании, то вы, конечно, могли бы такую дискуссию провести, и вас бы это не побеспокоило?

О.: Нет, меня бы это побеспокоило, меня бы очень побеспокоило — говорить с Патаркацишвили об этом. Я бы не стал с ним об этом говорить. Я не хотел туда ехать. Я сказал господину Абрамовичу, что не хотел ехать.

В.: Ну давайте посмотрим опять третью причину, которую вы приводили в своих свидетельских показаниях. Вы говорите: «В-третьих, я не понимаю, каков контекст этого совещания. Как я уже объяснил, я никогда не участвовал в обсуждениях приобретения или продажи РУСАЛа ни ранее, ни после этого». Но это не совсем правильно, господин Тененбаум, не так ли?

О.: Нет, это совершенно правильно. На этом уровне я никогда не участвовал. Я всегда был в бэк-офисе, я обеспечивал сопровождение. Я даже документы не составлял. Я помогал своим сотрудникам. Я не был подключен в каком-то прямом отношении на уровне Патаркацишвили.

В.: Но вы же нам сказали, что вы участвовали в ведении переговоров как в Москве, так и в Лондоне в марте 2000 года?

О.: Нет, это не переговоры были. Я оказывал поддержку Панченко, потому что она не очень хорошо по-английски говорила. Она попросила, чтобы я там рядом был. Если посмотрите документы, то там нет никаких ключевых вопросов, в решении которых я мог бы участвовать. Я не могу сказать, что я лучше или хуже. Я просто говорю, что были люди, которые могли лучше меня это сделать.

Соглашение акционеров, да, я согласен, я в этом участвовал, потому что я мог что-то привнести, чтобы понять риски, понять бизнес, понять слабости и силы сторон. Вот в этой части я мог участвовать.

В.: Ну вы знали, что должен был господин Абрамович поехать. И вместо Абрамовича вы поехали. Он вас туда послал? И если Абрамович вас послал вместо себя, и если Патаркацишвили попросил, чтобы Абрамович приехал, то вы были бы единственный человек, который мог бы с Патаркацишвили вместо него об этом говорить.

О.: Нет. Было много людей, которые могли бы поехать. Я конкретно по футболу поехал, потому что 1 июля мы «Челси» приобрели, и я 24 часа семь дней в неделю занимался «Челси», чем я и занимаюсь последние восемь лет. Я больше ничем не занимаюсь вообще.

Да, я поехал обсуждать футбол, потому что Патаркацишвили был очень рад позитивной реакции господина Абрамовича, когда он купил «Челси». И поскольку он сам не мог ездить, ему было важно обсудить с нами, как это можно было купить. Он не верил, что господин Абрамович сделал это только потому, что он любит футбол. Он был уверен, что были другие причины. Он хотел сделать то же самое в Бразилии. Поэтому я это и помню.

В.: Ладно, об этом мы еще поговорим. То, что касается конкретно обсуждения и записки, то это было обсуждение не по закрытию сделки по приобретению акций РУСАЛа.

О.: Проблема заключается в том, что 25 августа 2003 года я знал, что мы уже продали акции Дерипаски, так что, что я могу с ним обсуждать? Я абсолютно не понимаю.

В.: Господин Дерипаска имел право собственности только в отношении 25 % акций?

О.: Да.

В.: И правильно ведь, да, что та сделка, которую Абрамович делал с Дерипаской, была в сентябре 2003 года?

О.: Да, но это обсуждение было летом.

В.: Да, но тот факт, что они обсуждали это, означает, что вы могли бы поехать и обсудить с Патаркацишвили 25 % акций, которые сам Патаркацишвили и Березовский имели на праве собственности.

О.: Я не мог это обсудить, потому что я не участвовал в продаже РУCAЛa. Во-первых, продано было 50 %. Я знал, что сделка именно заключается в этом, потому что, когда мы купили «Челси», Роман больше не участвовал в этих сделках в России. Мы смотрели только на «Сибнефть». Я немного участвовал в этом. В основном я посвящал свое время «Челси». Я знал, что он продал все, что мы из РУСАЛа полностью вышли. И поэтому я не очень понимаю, о чем вы хотите, чтобы я с вами говорил.

В.: Хочу задать вопрос относительно четвертой причины, которую вы приводите в подтверждение того, что не может быть, что это подлинная запись беседы, в которой вы участвовали. Речь о языковом барьере. Вы сказали: «Как я уже говорил ранее, возможно, были какие-то обмены на английском языке с этим американцем, англичанином. Такие обсуждения вежливых вопросов. Но я не помню, чтобы Патаркацишвили говорил по-английски. Я не помню, чтобы он высказывался по-английски или когда-либо, когда я с ним раньше встречался». Вы уверены, что вы не помните, чтобы Патаркацишвили вообще говорил по-английски?

О.: Я встречался с ним за всю свою жизнь два или три раза, и со мной по-английски он никогда не говорил.

В.: Видите ли, господин Рубен дал показания о том, что в конце 1999 года английский господина Патаркацишвили был достаточно хорошим для того, чтобы он переводил для Анисимова, когда они в самолете летели. Причем не только Рубен дал такие показания относительно того, что Патаркацишвили мог говорить по-английски. Все английские солиситоры, которые позже опрашивали господина Патаркацишвили, показали, что он умело, в разумных пределах говорил по-английски. Давайте разберемся. То есть вы хотите сказать, что он вообще не умел говорить по-английски или вы раньше с ним никогда по-английски не говорили?