Секса будет много. Тома 1 и 2 - Мэри Блум

смущенно уставилась на нее.

— Вот же ты шлюха! — довольно протянула вторая. — А ничего не рассказывала…

— Да там просто… Такой парень… И момент такой… Думаешь, — упавшим голосом спросила первая, придвинувшись чуть ближе, — от него заразилась?

Ее подружка снова хмыкнула и заговорщически зашептала:

— В общем, тут такое дело. Считай, городская легенда… У знакомой моей сестры было то же самое…

Ага, по ходу все такие истории начинаются одинаково и происходят только у знакомых знакомых.

— Говорят, если трахнешься после Белого бала не со своей парой, то сердечки, которые там ставили, превращаются в алую букву позора, прямо как в книге…

— Какой? — спросил первая, машинально водя по расчесанному запястью.

— Да какая разница! — поморщилась вторая. — Не перебивай! И эта буква перестанет зудеть только после Красного бала…

Я стал прислушиваться еще внимательнее. В принципе, услышанное вполне тянуло на методы рая, который явно обожает делить людей по сортам — а для этого нужна метка, чтобы заклеймить изменщиков. Получается, «А» — это адюльтер. Хорошо хоть эти печати ставили не на лбу.

— Он завтра будет. Правда, сестра… — девчонка на миг запнулась. — Ну то есть знакомая сестры ничего про него не говорила, но сказала, что пойти надо обязательно. Запомнишь на всю жизнь! Типа о таком вслух не рассказывают, — усмехнулась она, продолжая делиться слухами. — Что произойдет на Красном балу, там и останется…

— Да ладно, серьезно?

— Да фиг знает! Сестра тоже любят прихвастнуть! — она уже не палилась. — Но он точно будет не такой тухлый, как Белый. И с этой буквой там можно шикарно поразвлечься…

— А почему ты все это знаешь? — спросила первая, потирая запястье.

Всезнайка молча закатила свой рукав, обнажив расплывшуюся на коже ярко-красную букву «А».

— А! — чуть не вскрикнула первая. — Вот же ты тоже шлюха!.. — и тут же получив от подружки толчок под бок, мигом перешла на шепот. — С кем?..

— Ну не здесь же!

Иллюстрация: https://telegra.ph/file/d60ab44287d61585efb68.jpg

Словно вспомнив, где они находятся, всезнайка закрутила головой — и, поймав мой взгляд, помрачнела и мгновенно закатала рукав.

— Вообще-то, — строгим голосом произнесла она, — подслушивать нехорошо!

— Вообще-то, — едва сдерживая усмешку, заметил я, — изменять тоже нехорошо.

— Ну явно не тебе, — она кивнула на мою посиневшую скулу, — об этом говорить!

Вот уж реально Всезнайка — я, например, ее не знал. Отвернувшись, девчонки придвинулись друг к другу еще ближе и зашушукались совсем тихо, а затем их слова и вовсе потонули среди аплодисментов. Алина закончила выступление, и теперь вся огромная аудитория рукоплескала этой безупречной, правильной речи, ни к одному слову которой нельзя было придраться — только восторгаться и аплодировать. К счастью, занятый чужой болтовней, я прослушал большую ее часть.

Волна не прекращающихся аплодисментов вдруг показалась отличным аккомпанементом, чтобы свалить. Я поднялся с места и под стук чужих ладоней направился к двери. Делая отступление еще удобнее, у этой аудитории был выход и с задних парт, чтобы не гулять мимо кафедры, привлекая ненужное внимание.

Выпустив меня, дверь захлопнулась за спиной. Коридор показался приятно пустым и тихим — после наполненного морально окрашенными словами огромного зала.

— Считаешь, что ты настолько лучше других, что можешь взять и уйти?

По ощущениям, этот голос уже мог достать меня везде — такой холодный, будто мне за шиворот запихнули горсть ледяных кубиков. Судя по приближающимся от передней двери шагам, не став наслаждаться триумфом, Алина сразу покинула аудиторию, чтобы прочитать речь теперь персонально мне. Неужели я этого стою?

— Считаю, — ответил я, — что просто могу взять и уйти.

— Иди за мной! — сквозь зубы процедила она, торопливо нагнав меня.

— Или что? Убьете меня?

Перед целой толпой, если хочет, она может вести себя как суровая госпожа, но наедине у меня не было особых причин ей подчиняться.

— Не дерзи! — она скривилась, тоже это понимая. — Не пойдешь за мной, у твоей ненаглядной старосты будут такие проблемы, что ей и не снилось! Хочешь ей помочь, сделаешь то, что я скажу, и без лишних разговоров…

Чертыхнувшись, я все-таки пошел за ней. В общем-то, Саша сама была виновата в своих проблемах, и по-хорошему на эту угрозу я мог забить. Однако вместе с тем и не мог. Мне было не плевать.

Один коридор сменился другим. Роскошные бедра, обтянутые узкой юбкой, плавно покачивались передо мной, рождая не самые пристойные мысли. Нагнуть бы ее где-нибудь и трахнуть, но это все равно что трахать застывшую ледяную скульптуру — еще член отморожу ненароком.

— Внимательно меня слушал? — сухо спросила Алина.

— Очень, — съязвил я, — проникся даже…

Резко развернувшись, она схватила меня за руку и задрала рукав. Я невольно поморщился, когда ее черная перчатка совсем не ласково прошлась по моей зудящей коже — прямо по этой чертовой красной «А».

— Так и думала! Не мог не вляпаться в эту грязь, — Алина небрежно отбросила мою руку. — Превратил Белый бал в какой-то балаган! Страшно представить, что ты устроишь завтра на Красном…

— Да я на него не пойду, — отозвался я, поправляя рукав. — Мне и Белого хватило.

— Не пойдешь, — вышагивая передо мной, злорадно произнесла она, — эта позорная метка будет гореть и зудеть целый год! Целый год напоминать, как ты развратился. Красный бал и устроен специально для таких, как ты!.. Грязных, невоздержанных!..

Даже ее шикарные бедра были слабой компенсацией за эту пламенную речь. Такой разгоряченной я ее еще ни разу не видел. Она откровенно наслаждалась каждой фразой — казалось, чем сильнее отчитывала меня, тем больше заводилась сама.

— У меня еще никогда не было таких плохих учеников!.. Как ты вообще смог стать благопристойнейшим?..

— Мы уже скоро? — не выдержал я.

Вместо ответа она толкнула дверь аудитории, к которой мы как раз подошли — элитной, одной из лучших в университете, отделанной специально для важных заседаний и конференций на самом высоком уровне. Мы с Сашей уже давно хотели потрахаться тут — это было бы суперудобно, но дверь была постоянно заперта.

— Заходи, — Алина опять перешла на сухой тон.

Я молча переступил порог. В аудитории было сперто и душно — видимо, ее давно не открывали, законсервировав до подходящего случая. Из-за плотно задернутых штор, в которые с той стороны игриво билось солнце, все вокруг затягивала оранжевая полутьма. И почему я здесь с Алиной, а не с Сашей?.. Для секса это освещение подходило гораздо больше, чем для учебы.

— Расставь стулья, — строго сказала Алина.

Мысленно прикидывая объем работы, я пробежался взглядом по рядам. На всех партах — новых, еще пахнущих деревом — домиками стояли стулья. Отнюдь не маленькая аудитория была рассчитана минимум