Когда-нибудь я ее убью - Кирилл Казанцев
Шрифт:
Интервал:
Вика сидела за холодильником так тихо, точно и не дышала, сжалась на старом стуле и комкала в руках кухонное полотенце. Увидела Егора, чуть шевельнулась, и только: ни слез, ни торопливых оправданий — ничего, словно и сказать ей вообще нечего. Ждать времени не было, Егор подошел к девушке, постоял, глядя сверху вниз, приглядываясь и соображая на ходу: что-то тут было не то. Что именно, понять не успел, да особо и не старался, решив выяснить несущественную странность потом, и тут Вика подняла голову.
Не зря она отсиживалась за холодильником, место выбрала темное, укромное, но и в этот уголок проникал слабый, косой свет уличного фонаря, и этого было достаточно. Видна ссадина щеке, длинная, свежая, наверное, и кровь шла, но уже остановилась, и нижняя губа то ли прикушена, то ли разбита. И с волосами что-то не то, но пока не до них.
— Кто? — тихо спросил Егор. — Кто это был? Когда, как…
Вика намотала полотенце на руку, сжала пальцы и принялась разматывать клетчатую ткань. Психует, понятное дело, и говорить не хочет или тяжело ей, что объяснимо. Вздохнула, отвернулась и проговорила в стенку:
— Их двое было. Один плотный, рожа широкая, плоская, брови рыжие и зубы желтые, а другой тощий, невысокий, и глаз у него дергался. Они на темной машине подъехали, я ее поздно заметила. Выскочили, попытались меня в машину затащить, но мимо люди шли, кто-то орать начал. Те то ли испугались, то ли передумали, тот, с глазом, ударил меня по лицу и вырвал сумку. Все.
Вика упорно смотрела в стену и расправляла на коленках полотенце. Егор вырвал у нее тряпку, поддел пальцами за подбородок и повернул лицом к себе. Посмотрел пристально, отпустил, отошел на шаг, врезавшись спиной в холодильник. Но грохота никто не услышал, бабка старательно, как с листа, перечисляла симптомы аппендицита, врач молчала, фельдшерица тоже. Этот цирк долго не продлится, добрая старушка и так старается, как может, но надолго ее не хватит.
— Не все, — сказал Егор. Прикрыл глаза, вдохнул, выдохнул мелкими порциями, чтобы подавить накатившую злость, подошел к окну. Четвертый этаж, это нормально, но могло быть и хуже, живи бабка на седьмом, скажем, а он на первом. Хотя нет, тогда бы он мог просто подпрыгнуть, подтянуться и оказаться, скажем, на балконе родного дома, а здесь все придется сделать с точностью до наоборот. Балкон у бабки в комнате, туда не попасть, остается окно, далеко не лучший вариант, но другого нет. Егор скинул с себя куртку, отдал ее Вике и принялся открывать окно. Девушка не двигалась, смотрела, как тот рывком открывает створку и запрыгивает на подоконник.
— Бегом к квартире! — прошипел Егор. — Быстро, пока тебя никто не видел! Я сейчас дверь открою, если не промахнусь…
И посмотрел вниз. Одна радость — снег закончился, дождь еще не начинался, ветер слабый, освещение паршивое и точно прицелиться будет весьма затруднительно. Вот он, родной балкон, только руку протяни, и можно старых проржавевших перил коснуться, но это только кажется. До балкона метра три, если не больше, и не по прямой, а по диагонали, места для разбега нет, подоконник узкий и дрожит под ногами. Егор попробовал его носком ботинка, скривился и шагнул на несерьезную полоску металла. Та немедленно прогнулась под его весом, Егор отступил и обернулся. Вика даже не шелохнулась, смотрела на него во все глаза.
— Бегом! — прошипел он. — Кому сказано! Ну, пожалуйста…
Сработало, Вика сгребла куртку в охапку, поднялась со стула и, еле слышно стуча каблуками, ушла в коридор. Егор прислушался, и когда разобрал в бабкиных причитаниях еле слышный стук двери, отвернулся. Прикрыл, как мог, за собой окошко, постоял на скользком подоконнике, придерживаясь за ручку и прикидывая траекторию прыжка.
— Собирайтесь, бабушка! — донеслось приглушенное уже со стороны окна. — В больницу вас повезем. Диагноз у вас странный, нехороший, надо специалистам вас показать.
Недаром врач отработала на «Скорой» почти полтора десятка лет и такие случаи щелкала, как орешки. Разобралась, что бабка здорова и прекрасно себя чувствует и что ей просто скучно стало наедине с телевизором, вот и вызвала бригаду, чтобы поразвлечься. Сколько угодно одиноких стариков так развлекаются, не она первая, не она последняя. А больниц — проверено — они до смерти боятся, свято убежденные, что из этого учреждения им живыми не выйти… Врач-то молодец, а вот он как стоял столбом, так до сих пор ни одного шага пока не сделал.
При слове «больница» бабка моментально сдала назад, отказалась от симптомов аппендицита, и даже боль в правом подреберье утихла сама собой. Что там у нее еще было по списку, Егор слушать не стал, глянул вниз, наклонился и прыгнул. Балкон ринулся навстречу как-то очень быстро, в ушах противно свистнуло, стало очень холодно и жутко, но все закончилось в один миг. Егор приземлился на своем балконе, правда, не совсем удачно: ботинок зацепился за те самые перила, и мягкой посадки не получилось, Егор больно врезался носом в картонный бок коробки и зажмурился. Полежал немного в такой нелепой позе, заворочался на залежах барахла, что сам недавно выгреб из квартиры, а вот отнести на помойку не удосужился, зато загодя приготовил себе аэродром, жестковатый, правда. Кое-как поднялся на ноги, толкнул балконную дверь: заперто, разумеется, странно было бы обнаружить ее открытой…
Егор глянул вверх, на подоконник, с которого только что прилетел, на дверь и решился. Натянул на пальцы рукав свитера, замотал кулак и несильно ткнул костяшками пальцев в стекло. Потом еще раз, уже сильнее, еще, и стекло пошло трещинами, под ноги выпал крупный осколок. Егор осторожно вытащил из рамы еще парочку, что торчали рядом, просунул руку внутрь и повернул задвижку. «Хорошо, что пластик не успел поставить» — Егор толкнул дверь и оказался в комнате. Рванул в коридор, справился кое-как с капризным замком и открыл дверь, высунулся и втащил в квартиру Вику. Та и пикнуть не успела, как оказалась внутри, подала Егору его аккуратно сложенную куртку и тихо вскрикнула: Егор схватил девушку за плечи, основательно встряхнул и только сейчас понял, в чем тут дело — ее волосы стали короткими.
Даже слишком, на его взгляд, стрижка напоминала мужскую, от густой гривы, пусть даже наполовину поредевшей при пожаре, не осталось и следа, зато на макушке образовались задорные вихры, нахально торчали во все стороны, но общего вида это не портило — девушке очень шел новый облик. И многое стало понятно, и от этого понимания Егор снова почувствовал, как начинает звереть. Прикусил губу, глянул на оторопевшую Вику и спросил негромко:
— Говори, как все было. Быстро, у меня времени нет. Ну!
И тряхнул ее еще раз, Вика попыталась вырваться, но Егор держал ее, смотрел в глаза и на ссадину, что протянулась через щеку девушки, и жалел ее, и чувствовал, что злость вот-вот вырвется наружу.
— Я все сказала, — отбивалась Вика, — я шла по улице, они подъехали на темной машине, подошли, я вырвалась. Все! — крикнула она и скривилась от боли, облизнула нижнюю губу.
Ага, все, это не все, это только присказка, сказка впереди. Тощий, она сказала, и глаз дергается. Видел он недавно похожего кандидата, и тоже в темной машине, но предположение надобно проверить, и за этим, можно не сомневаться, дело не станет. По улице она шла, и вдруг нате — налетели, на девичью честь покусились, но ограничились сумкой с ключом, документами и телефоном, и самое поганое, что средь бела дня налетели, как тот серьезный дядя по телефону и обещал.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!