Забытые боги славян - Николай Липин

Все вышеизложенное является моделью построения матриархальных обществ. Неумолимость женского начала в войне полов проявляется как в сфере божественного, так и в сфере профанного, то есть в моделях социальных взаимоотношений людей. Мы имеем ценные свидетельства о существовании матрилинейных обществ в Древнем мире. В качестве примера приведем ту же анатолийскую страну Лидию, где так почитался культ Великой Богини. Греческая история рассказывает довольно интересный пассаж, который приключился с древнегреческим героем Гераклом. Как-то во время одного из очередных его подвигов Геракла заносит в эту самую Лидию. Царицей тогда там была амазонка Омфалла. Хорошие сложились отношения у Геракла и царицы Омфаллы. Они стали любовниками. Да вот незадача. Гераклу пришлось постоянно ходить перед Омфаллой в женском платье и проводить все свое время вместе с девицами, которые занимались ткачеством. Омфалла же примерила на себя одежку Геракла. Так и красовалась перед любовником. Отношения были гармоничными и даже почти идеальными, пока Геракл не сбежал от Омфаллы. Мы имеем миф, который изложили греки. У греков в это время общество строилось по патрилинейному принципу. Поэтому и в изложении мифа чувствуется некоторая издевка. Чего стоит одно только греческое имя Омфалла? Конечно же, все намного тоньше и серьезнее. Этот вопрос чрезвычайно важен для понимания характера взаимоотношений мужского и женского начал в некоторых архаичных цивилизациях Анатолии. В Венском музее Эфеса имеется весьма интересная бронзовая скульптура. Женщина-сфинкс схватила львиными лапами юношу и, довольная, держит его. Тот же особо не сопротивляется, понимая, что это является его запрограммированной участью. Таков характер отношений между мужским и женским, который существует в обществе. Напомним, что город Эфес когда-то основали легендарные амазонки[130]. На наш взгляд, данная скульптура является одной из ярчайших иллюстраций характера социальной структуры обществ с матрилинейным характером построения власти. Это вовсе не означает, что верховный правитель в подобном государстве обязательно должен быть женщиной. Вовсе нет. В той же Лидии себя некогда проявил небезызвестный царь Крез, то есть царь Гроза. Видно, он был действительно Грозным, коли его так прозвали. Тут-то и приходится вспомнить об имени сына Деметры – дарованный Матерью. Каким бы грозным ни был царь, свою «грозность» он черпает у Великой Матери. Другим ярким примером, подтверждающим вышесказанное, является случай из Греко-персидских войн. Когда-то прорицательница Дельфийского оракула предрекла гибель острова Саламин от рук «Сына Женщины». Так именовался предводитель анатолийского войска, которое в исторической науке было названо персидским. Предводителя звали Ксеркс, что в переводе на русский язык обозначает Царь[131]. Важно понимание той особой роли женского начала как в мироздании, так и в социальной структуре общества. Об этом, в частности, свидетельствует анализ терминов родства, которые существовали в Анатолии. В некоторых славянских языках (украинском, чешском, сербском) термин отец называется словом тата (русск. тятя). Что интересно, этим словом в диалектах Анатолии называется термин бабка, то есть большая мать. Мы имеем наглядный артефакт, свидетельствующий как о славянском характере некоторых социальных терминов, существовавших в Древней Анатолии, так и о трансформации сакральной семантики этих социальных терминов. Проявляется всем известный закон: язык является отражением материального базиса. В данном случае социальный термин отражает характер, сущность тех социальных отношений, которые существовали в обществе. Социальный термин в некотором смысле является титулом члена общества. При переходе к патрилинейному обществу этот титул передается отцу. Не исключено, что русское слово папа является трансформированной формой слова баба. Весьма интересно отметить, что в Древней Анатолии прослеживается также славянский термин отец. Л. С. Баюн[132] в своем исследовании указывает, что ликийское слово ута обозначает центральное действующее лицо ритуала, в обязанности которого входило произнесение сакральных гимнов. Слово это сохранено так же в Афганистане, где жители Нуристана обозначают им верховного жреца. Изначально семантика русского слова отец связана со словом учить. В польском языке слово отец – ойчьец этимологически связано со словом глаза – очи. То есть отец изначально является тем, который открывает мир. Именно поэтому в Древней Анатолии этим словом обозначали жреца. Последнее никак не противоречит вышеизложенным тезисам о матрилинейном характере древнеанатолийских цивилизаций.

Другим важным социальным термином является русское слово свекровь. Этимологически оно объясняется как всех кровь. Собственно, последнее словосочетание было одним из титулов богини Великой Матери. Об этом свидетельствует сохранность слова свекровь в итальянском языке в несколько искаженной форме – suocera. Скорее всего, это слово является этрусским наследием. Одно это слово может свидетельствовать как о протославянских корнях этрусской цивилизации, так и о матрилинейном характере общественно-политического уклада этрусков. Не исключено, что этим словом пользовались еще в Лидии, в Анатолии, – легендарной прародине этрусков. Уместно вспомнить, что греческие источники лидийцев называют пелазгами, цивилизация которых предшествовала расцвету как цивилизации греков, так и цивилизации Древнего Рима. Подводя итог вышеизложенному, следует отметить, что матрилинейность относится прежде всего к духовному началу, к роли и месту женщины в обществе. Интересны свидетельства греческих историков, описывающих лидийцев. Они отмечают, что молодые лидийки придерживаются довольно свободных нравов, что было необычно для греков. Мы не знаем, что имели в виду греки под термином «свободные нравы». Следует полагать, что эта свобода является отражением свободы социальной. Той свободы, которая живет в душе.

Нивелирование женского начала в жизни общества весьма ярко иллюстрирует греческий миф о рождении Диониса. По сути, в этом мифе изложена история низвержения культа Великой Матери и его замены культом Большого отца – Зевса. Матерью Диониса была Семела. Это фригийское имя. Но оно сохранено также в пантеоне этрусков в имени богини Земли – Семлы. Кажется излишним доказывать этимологическое родство имени богини Земли Семлы и русского слова земля. Тем более что имя греческой Семелы лингвисты также возводят к фригийскому термину земля. Мы имеем очередное свидетельство родственности языка фригийцев и славянских языков. Семела, то есть богиня Земля, была избранницей бога Зевса. От него она зачала Диониса. Перед самыми родами Зевс предстает перед Семелой во всем своем блеске. Нестерпимый божественный свет испепеляет Семелу, и она погибает. Дабы сохранить плод, Зевс зашивает Диониса в свое бедро, где его и донашивает до рождения. Весьма показательно, что в этом мифе отражена эпоха победы бога мужчины над богиней женщиной. Женское начало нивелируется до того, что мужчине передаются никак ему не свойственные функции. Зевс подобно женщине вынашивает плод. Каким сильным должно было быть влияние женского начала в обществе, коли апологеты новых богов в своей идеологической борьбе замахнулись на самую главную функцию Великой богини, а именно на репродуцирующую роль женщины? Вскоре этот перекос в греческой религии будет исправлен. Права женского начала в обществе будут восстановлены. Правда, не полностью. Признавая важность женщины в духовной жизни общества, старые таинства Богини Матери обретут новую жизнь в Элевсинских мистериях богини Деметры, которые окончательно примут эзотерический характер. До нас дошли лишь фрагментарные сведения об этих мистериях. В их основе лежит миф о потере Деметрой своей дочери – Персефоны. Как выяснится позже, Персефону выкрал бог небытия Аид. То есть Персефона погибла. Безутешная мать чуть было не лишилась рассудка в результате этой трагедии. Обезумевшая, она вечно скитается в тщетных поисках своей дочери, забыв о своих обязанностях. Мир перестает плодоносить. Не рождается ни деревце, ни травинка. Не ожидая подобной трагедии, боги вынуждают Аида время от времени отпускать из загробного мира Персефону. Тогда и происходит весеннее просыпание природы. Странную русскую песню мне пришлось слышать в детстве: «Как долго ждала Я дочку. // Устала даже ждать. // Пришла Красная Весна. // И родила Я опять». В этой песне всегда смущало слово «опять». Действительно, что значит «опять». Лишь теперь становится понятным, что под дочерью понимается природа. Песню же поет Богиня Мать. Откуда взялась эта песня в русском наследии, неизвестно. Вероятно, она является реликтом Элевсинских мистерий. Выходит, что эти мистерии имели отношение к духовному миру славян. Сохранилось интересное свидетельство средневекового мистика-неоплатоника Георгия Гемиста Плетона (Плифон)[133] об изначально славянских корнях Элевсинских мистерий. На похоронах византийской императрицы Елены, жены императора Мануила Второго Палеолога, он произнес весьма странное признание. Процитируем его. «Елена по происхождению была фракийкой. Фракийцы же являются древним народом, входящим в число крупнейших народов мира. По эту сторону Дуная они распространяются от Черного моря и вплоть до Италии. По ту же сторону Дуная достигают океана и тех территорий, которые почти не заселены из-за холода… Сей фракийский народ являлся духовно образованным. Так, например, Евмолп, установший Элевсинские празднества среди афинян для достижения бессмертия души, был фракийцем. Говорят, что и хору Муз греки научились преклоняться у фракийцев»[134]. Другим важным свидетельством славянского измерения этих мистерий является русская «Сказка об Аленьком цветочке». Русская девушка попадает в плен к чудовищу, который является персонификацией бога загробного мира Аида. Любовь девушки снимает колдовские чары. Чудовище оказывается прекрасным принцем. Главным героем русской сказки является Аленький цветочек, который лелеется чудовищем. Этот Аленький цветочек является весьма странным символом. Именно он является причиной, из-за которой девушка добровольно уходит в пленение к чудовищу. Как это напоминает те зерна граната, которые дал отведать Аид Персефоне. Семя граната является тем символом, который заставляет Персефону ежегодно возвращаться к Богу смерти. То есть в загробный мир. Мы имеем наглядное свидетельство сохранности изначального мифа в разных культурах, греческой и славянской. Вопрос генетической преемственности разных интерпретаций мифа не столь важен. Важно другое. Русская интерпретация мифа несколько отличается от греческого варианта. И эти различия носят принципиальный характер. Хотя девушка в русской сказке, как и Персефона в греческом мифе, время от времени имеет возможность возвращения из небытия в мир яви в «гости к родным», именно эта девушка выступает той силой, которая трансформирует чудовище в прекрасного принца. О подобном влиянии Персефоны на бога Аида не упоминается. Да это и понятно. Греческий миф переработан в идеологических рамках патрилинейного общества. Аид является господином Персефоны. Он ее похищает. Он же решает, когда ей свидеться с матерью – Деметрой. В русской сказке отражается совершенно иной социальный статус девушки. К чудовищу она отправляется добровольно. От нее же зависит судьба этого чудовища. Он может умереть от тоски, если девушка окончательно покинет его. Все это приводит к выводу, что более близкой к изначальному источнику является русская версия мифа, поскольку в ней сохранена парадигма матрилинейного общества. Сам факт путешествий девушки в разные миры свидетельствует о весьма важной функции женского начала. Девушка выступает хозяйкой границы разных миров. От нее в конечном итоге зависит возможность метаморфозы чудовища в прекрасного принца и его последующего возвращения в мир яви. Таким образом, в данном пассаже скрыта одна из важных функций богини Великой Матери, которая выступает как хранительница взаимосвязи разных измерений бытия – мира яви и нави. Собственно, эту важную функциональную характеристику Великой Матери можно проследить в этимологической паре русских слов: мать – тьма. Поскольку это один из наиболее древних атрибутов Богини Матери, он проявляет себя в других индоевропейских языках. В частности, в итальянском языке укажем на этимологическую взаимосвязь слов madre (мать) и morte (смерть). А во французском языке и вовсе слова мать и смерть звучат одинаково – mer. Отголоски этих архаичных воззрений содержатся в обрядовой символике родов. Роженица, связывающая разные миры, представляет определенную угрозу для окружающего мира. Поэтому при родах ограничивается ее контакт с близкими сородичами. При родах присутствует лишь повитуха, которую можно назвать жрицей богини Матери. Лишь после того как повитуха закроет врата нави – мира небытия при помощи послеродовых вод, родные допускаются к новорожденному и матери. Мать и дитя окончательно переходят в мир яви. Именно эта сакральная роль Богоматери подчеркивается в христианстве. Само имя Мария этимологически связано с инобытием: море, смерть. Одним из эпитетов Марии в латинской традиции является finestra coeli, то есть окно в небеса. Именно через это окно Бог Отец посылает своего сына на землю. Через это же окно Христос забирается на небеса, что можно увидеть на некоторых православных иконах. Именно этот эзотерический аспект скрыт в образе другой Марии – Марии Магдалины, то есть Девы. В свете вышеизложенного необходимо вспомнить о другой великой богине архаичного мира, а именно о богине Анахите. Эта богиня упоминается в пантеоне иранских и восточноанатолийских богов. Там она называется Великой Матерью. Правильное звучание имени этой богини – Anait помогает понять главные функции этой забытой богини. В ее имени скрыто русское слово ночь. Вероятно, память об этой богине в русском языке сохранилось в имени Анюта. Богиня Анахита выступает прежде всего как та, которая связывает разные миры. Она та, которая обладает способностью материализовать мир небытия. Частица а в ее имени отражает семантику отрицания ночи, небытия. Именно поэтому слово рожденный в латыни родственно слову ночь – natus. Рожденный – это тот, который пришел из мира небытия, из мира ночи. Анахита – Великая Мать, является прежде всего хозяйкой границы, за которой господствует ночь – небытие[135]. Но Великая Мать является и той, которая приводит в мир Света. Выше мы упоминали анатолийское слово тьнел – родить. В этом случае рождением называется обретение света, дня, в искаженной транскрипции – тня.