Маршал Конев - Владимир Дайнес

Сталин, получив это донесение, пришел к выводу, что войска Западного фронта еще не готовы к проведению крупных наступательных операций. В этой связи он 27 сентября приказал генерал-полковнику Коневу перейти к жесткой упорной обороне, вести одновременно активную разведку противника и лишь в случае необходимости предпринимать частные наступательные операции с целью улучшения своих оборонительных позиций{114}. Для возведения оборонительных сооружений предписывалось мобилизовать все саперные части и соединения, создавая окопы полного профиля в несколько линий с ходами сообщения, проволочными заграждениями и противотанковыми препятствиями. Особенно хорошо требовалось прикрыть в инженерном и огневом отношении направления на Ржев, Вязьму и стыки с соседними фронтами.

Таким образом, Ставка ВГК, правильно определив основные направления наступления противника, приняла превентивные меры. Однако у Ставки не имелось документально оформленного плана ведения оборонительной операции на московском направлении. Времени на его подготовку не было, как и на организацию устойчивой обороны. К концу сентября на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже и Можайской линии обороны было выполнено всего 40–50% запланированного объема инженерных работ.

Фронты Западного стратегического направления в предшествующих боях понесли значительные потери. И хотя в сентябре они получили свыше 193 тыс. человек маршевого пополнения (39,2% общего количества людей, направленного в действующую армию), укомплектованность войск была явно недостаточной. Так, некомплект более чем наполовину достигал: по людям — в 22% дивизий, по артиллерии — в 44% и по пулеметам — в 60% дивизий. Большинство стрелковых дивизий оборонялась в полосах свыше 20 км. Это обусловило невысокую плотность на 1 км фронта — 1,2 танка, около 6 орудий и минометов, 1,6 противотанковой и до 0,8 зенитной пушки{115}. Столь низкая плотность, незначительная глубина и очаговый характер обороны делали малоэффективной всю систему огневого поражения противника, борьбу с его танками и противовоздушную оборону войск.

Командующий и штаб Западного фронта, начальники родов войск и служб, готовясь к отражению удара противника, стремились максимально использовать имеющееся время на организацию устойчивой обороны. Ее основу составляли взводные, ротные опорные пункты, объединенные в батальонные районы обороны. Последние, как правило, оборудовались окопами на отделение, пулеметными площадками, огневыми позициями для минометов и противотанковых орудий. Промежутки между этими районами прикрывались огнем из всех видов оружия и заграждениями. Запасные позиции создавались лишь в случае, если оставалось время. На тыловых оборонительных рубежах строились долговременные инженерные сооружения для огневых средств с плотностью 2–3 дота и 2–3 дзота на 1 км фронта, оборудовались траншеи, противотанковые рвы, эскарпы, полосы заграждения.

Артиллеристы готовили участки неподвижного заградительного и сосредоточенного огня по районам вероятного скопления противника и выдвижения его к переднему краю. В полосах 19, 16, 20-й армий для проведения артиллерийской контрподготовки планировалось привлечь 300 орудий, а также 82-мм и 120-мм минометы. Однако во многих частях и соединениях не хватало средств огневого поражения.

Большое внимание уделялось организации противотанковой обороны. Основная часть противотанковых средств объединялась в противотанковые опорные пункты и районы, расположенные на переднем крае и в глубине. Согласно плану оборонительной операции, предусматривалось создать противотанковые районы в 30-й армии в районе Борисова, в 19-й армии — в районе Неелова и в 20-й армии — в Михайловке. Однако этот план не удалось полностью претворить в жизнь. Для отражения массированных танковых ударов противника планировалось использовать, кроме противотанковой артиллерии, которой было крайне мало, артиллерию, приданную полкам, артиллерию групп поддержки пехоты, танки, находившиеся в резерве командующих армиями, противотанковые ружья, а также инженерные взрывные и невзрывные заграждения, гранаты и бутылки с горючей смесью. Огневые позиции дивизионной пушечной и гаубичной артиллерии оборудовались на танкоопасных направлениях. Но этих средств, как и боеприпасов, было мало.

Танковые части и соединения были укомплектованы преимущественно легкими машинами. По данным автобронетанкового управления Западного фронта, к 1 октября в двух моторизованных дивизиях (107-я, 101-я) и пяти танковых бригадах (128, 127, 143, 147 и 126-я) насчитывалось 465 танков. Из них новых танков КВ было 18 и Т-34–51, что составляло 15% от общего количества этих боевых машин. Все танковые соединения находились в составе вторых эшелонов и резервов армий и фронта. Они предназначались для проведения контратак и контрударов по вклинившемуся противнику.

На авиацию возлагались задачи по прикрытию своих войск и их тылов от ударов авиации противника, уничтожению его выдвигающихся и атакующих частей на поле боя, в первую очередь танковых и моторизованных колонн, нанесению ударов по вражеским аэродромам. Кроме того, авиация Западного фронта и резерва Верховного Главнокомандования в подготовительный период вела воздушную разведку и осуществляла налеты на аэродромы врага. Так, только в сентябре авиация Западного фронта вывела из строя и уничтожила на аэродромах до 120 и в воздушных боях сбила 89 самолетов противника{116}. К сожалению, не всегда удары наносились по разведанным и уточненным целям. Например, неоднократно осуществлялись удары на великолукском и торопецком направлениях, хотя здесь не было ударных группировок противника.

Генерал-полковник Конев часто бывал в соединениях и частях, ночами работал над картами в штабе. Этого требовала обостряющаяся обстановка. «В конце сентября перед началом оборонительного сражения, — отмечал Иван Степанович, — я и члены Военного совета фронта объехали войска. Я побывал в 30, 19,16 и 20-й армиях. Вместе с командармами, членами Военных советов армий и начальниками штабов мы еще раз проверили готовность всех наших мероприятий по отражению наступления противника. У всех нас была полная уверенность, что войска будут драться стойко и мужественно»{117}.

30 сентября 2-я танковая группа генерал-полковника Гудериана перешла в наступление на орловском направлении, положив начало операции «Тайфун». 2 октября удар нанесли войска 9-й и 4-й армий, 3-й и 4-й танковых групп. Они нанесли поражение войскам Западного, Резервного и Брянского фронтов, которые отходили с большими потерями, пытаясь контратаками сдержать наступление врага. Однако его ударные группировки рвались к Вязьме, охватывая войска Западного фронта, удерживавшие позиции между флангами прорыва, в 100–110 км к западу от города. Вероятность их окружения превращалась в реальность.

Сталин, получив сведения об этом, был в ярости. Об этом свидетельствуют воспоминания управляющего делами Совнаркома СССР Я.Е. Чадаева, которыми мы воспользуемся{118}. Он был вызван в кабинет Сталина, где увидел вождя, который ходил поспешно с растущим раздражением. «По его походке и движению, — рассказывал Чадаев известному историку Г.Л. Куманеву, — чувствовалось, что он находится в сильном волнении. Сразу было видно, что он тяжело переживает прорыв фронта и окружение значительного числа наших дивизий. Это событие просто ошеломило его».