Пока красотка спит - Мэри Хиггинс Кларк

Он завернул за угол Вест-Енд авеню и вышел на 82-ую улицу. Здесь была масса людей: молодые пары, нагруженные пакетами с продуктами, сделав покупки, возвращались домой с работы; нарядно одетые люди постарше останавливали такси, чтобы отправиться в дорогие рестораны или в театр; нищие лепились под стены особняков.

Когда показался дом Этель, Симуса внутренне передернуло. Почтовые ящики находились внутри, в холле, за запертой входной дверью наверху крыльца. Когда он раньше приходил сюда, чтобы оставить чек, он звонил суперинтенданту и тот впускал его. Но сейчас в этом не было необходимости. Девочка, в которой Симус узнал соседку Этель с четвертого этажа, обогнала его и поднималась по ступенькам. Он порывисто схватил ее за руку. Девочка в испуге оглянулась. Худенький подросток с острым личиком — ей, наверное, не больше четырнадцати. Не такая, как его девочки, подумал Симус. Выбрав лучшее, что было заложено в их с Рут генах, дочкам достались хорошенькие мордашки и мягкая очаровательная манера улыбаться. Он вынул один конверт и извиняющимся тоном спросил: «Ты не будешь против, если я зайду вместе с тобой в холл? Мне надо кое-что положить в почтовый ящик мисс Ламбстон».

Выражение испуга исчезло: «О, конечно. Я знаю, кто вы. Вы ее бывший муж. Сейчас, наверное, пятое число. Мисс Ламбстон так всегда говорит, когда вы приносите деньги». Девочка засмеялась, показывая редкие зубы.

Ничего не ответив, Симус нащупал в кармане конверт и ждал, пока девочка откроет дверь. Его захлестнула волна ярости. Итак, он уже посмешище для всего дома!

Почтовые ящики висели сразу за входной дверью. Ящик Этель был забит до отказа. Симус до сих пор не решил, что ему делать. Чек или письмо? Девочка стояла за внутренней дверью, наблюдая за ним. «Вы как раз вовремя, — сказала она. — Этель как-то говорила моей маме, что отправит вас прямиком в суд, если чек задержится».

Симуса охватила паника. Надо бросить чек. Он выхватил из кармана конверт и силой начал запихивать его в узкую щель ящика.

Придя домой, он лишь утвердительно кивнул в ответ на сердитый вопрос Рут. Он просто не вынес бы сейчас взрыва, который, естественно, последовал бы вслед за его признанием. Дождавшись, пока Рут выйдет, Симус повесил пальто, достал второй конверт и заглянул в него. Конверт был пуст.

Симус рухнул в кресло, его трусило, во рту появился привкус желчи. Он обхватил голову руками. Его опять угораздило дать маху. И чек, и письмо он сунул в один конверт. И теперь все это в ящике у Этель.

* * *

Всю среду Никки Сепетти провел в постели. Жжение в груди усилилось. Мария то входила, то выходила из спальни. Она принесла поднос с апельсиновым соком, кофе и свежим итальянским хлебом, густо намазанным джемом и в очередной раз надоедала ему с просьбой позволить ей позвать врача.

В полдень, сразу после того, как Мария ушла на работу, приехал Луи. "Позвольте заметить, что у вас больной вид, " — сказал он.

Никки спровадил его вниз посмотреть телевизор. Когда он будет готов отправиться в Нью-Йорк, он позовет Луи.

Луи прошептал: «Вы не ошибались относительно Мачадо; они убрали его». Он улыбнулся и подмигнул.

Ближе к вечеру Никки встал и начал одеваться. Ему следовало бы все-таки отправиться на улицу Малберри, не надо, чтобы все и каждый были в курсе, насколько он болен. Никки весь покрылся испариной, пока натягивал пиджак. Держась за спинку кровати, он медленно сел, ослабил галстук, расстегнул воротник рубашки и лег на кровать на спину. В течении следующих нескольких часов боль в груди росла и накрывала его гигантской волной. Под языком жгло от нитроглицериновых таблеток, которые он сосал, не переставая. Но они уже не помогали, просто вызывали привычную головную боль, растворяясь во рту.

Перед его глазами вставали лица; чаще всего лицо матери: «Никки, не водись с этими мальчишками, ты же хороший мальчик, к чему тебе проблемы». Утверждение собственного авторитета среди своих. Нет врагов маленьких и больших. Но женщины — никогда. Он так и заявил на суде. Тесса. Ему было бы приятно увидеть Тессу еще хотя бы раз. Никки-младший. Нет, Николас. Тереза и Николас. Они будут довольны, если он умрет в собственной постели, как подобает порядочному человеку.

Издалека он услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Это, должно быть, пришла Мария. Затем прозвенел дверной звонок, оглушительно и настойчиво. Недовольный голос Марии: «Откуда я знаю, дома он или нет. Что вам нужно?»

«Я дома, — подумал Никки. — Да, я дома». Распахнулась дверь спальни. В поле его неподвижного взгляда попало перепуганое лицо Марии, он услышал ее вскрик: «Врача!» Еще лица. Копы. Они в штатском. Но, даже умирая, он чует их за версту. Он знал, почему они заявились сюда. Тот их парень, стукач, которого убрали. И, конечно, тут же приперлись к нему.

"Мария, " — вскрикнул он. Получилось прошептал.

Она склонилась, почти прижав ухо к его губам, поглаживая его лоб. «Никки!» — она заплакала.

«На... могиле моей... матери...я... не...заказывал...убили...жену...Керни».

Он еще силился сказать, что пытался предотвратить убийство дочери Керни. Но он лишь смог крикнуть: «Мама!» перед тем, как невыносимая боль обожгла в последний раз грудь и его глаза перестали видеть. Голова Никки дернулась на подушке, тяжелый предсмертный хрип наполнил дом и резко оборвался.

* * *

Скольким еще людям Этель растрепала о том, что он таскает деньги, которые она припрятывает по всей квартире? Этот вопрос не давал Дугу покоя все утро в среду, пока он сидел за своим столом в холле Космик Ойл Билдинг. Автоматически он подтверждал время приемов, записывал имена, раздавал пластиковые номерки ожидающим вызова и забирал их у посетителей, выходящих из кабинетов. Несколько раз Линда, секретарша с седьмого этажа, останавливалась поболтать с ним. Сегодня он держался с ней немного прохладно, и это интриговало ее. Как бы она прореагировала, если бы узнала о том, что он — наследник такой кучи денег? И откуда Этель все это взяла?

Находился только один ответ. Этель здорово тряхнула Симуса, когда тот собрался расторгнуть брак. Кроме алиментов, она оторвала солидный куш и, должно быть, весьма удачно его вложила. Потом хорошо пошла та книга, которую она написала пять или шесть лет назад. Несмотря на свои заскоки, она всегда была достаточно практичной. Именно это соображение вызывало у Дуга тошнотворную тревогу. Она знала, что он ворует ее заначки. Сколько людей еще знают об этом, благодаря ей?

Промучавшись этими проблемами до полудня, он принял решение. На его счету как раз достаточно денег, чтобы снять четыре сотни долларов. Он еле дождался, пока наконец не подошла его очередь в банке и четыре стодолларовые банкноты оказались у него в руках. Он припрячет их в разные укромные места, которые Этель не использует слишком часто для своих тайничков. Таким образом, при тщательном поиске они найдутся. Немного успокоившись, он взял себе хот-дог и вернулся к работе.

В шесть тридцать, завернув с Бродвея на 82-ую улицу, Дуг заметил Симуса, спешащего с крыльца дома Этель. Дуг чуть не рассмеялся вслух. Как же, как же — пятое число, и «этот слизняк» точно вовремя со своим чеком. Как, однако, жалко он смотрится в своем широченном заношенном пальто. Дуг с сожалением подумал о том, что может пройти еще немало времени, прежде чем он сам позволит купить себе новую одежду. Но с этого дня он должен быть предельно осторожным.