Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден

Иногда Гай жалел, что у него нет братьев или сестер, с которыми он мог бы играть и которые тоже несли бы бремя отцовских надежд. Конечно, он бы не отдал им поместье, оно принадлежит ему, и так было всегда, но порой его тяготил груз ответственности. Особенно когда мать в свои хорошие дни жаловалась, что боги подарили ей только его одного. Аврелия часто признавалась сыну, что хотела бы иметь дочерей, чтобы наряжать их и передавать им свою женскую мудрость, но недуг, поразивший ее после первых родов, лишил ее этих надежд.

В теплую кухню зашел Рений. На нем были открытые сандалии, красная солдатская туника, не скрывавшая мощные икры, натренированные за долгие годы службы в пехоте. Несмотря на возраст, Рений являл образец крепкого здоровья и жизненной силы. Остановившись перед столом, он посмотрел на сидящих ясными, живыми глазами.

– С твоего позволения, хозяин, солнце встает, и мальчики должны пробежать пять миль, прежде чем оно выйдет из-за холмов.

Юлий кивнул, и мальчики быстро встали, ожидая разрешения уйти.

– Идите… и не ленитесь, – с улыбкой сказал он.

Его сын, похоже, ни о чем другом и не думал, а вот второй – в его темных глазах мелькнуло что-то еще. Гнев? Раздражение? Нет, наверное, показалось…

Мальчики убежали, и мужчины снова остались одни. Юлий указал на стол.

– Я слышал, ты собираешься начать боевую подготовку.

– Они еще недостаточно сильны. Возможно, в этом году и не будут готовы. В конце концов, меня наняли не для этого.

– Ты не думал о том, чтобы продолжить работу с ними после истечения годичного срока? – как бы мимоходом спросил Юлий, чтобы не выказать излишней заинтересованности.

– В следующем году я отойду от дел и уеду жить в деревню. Вряд ли что-то изменит мое решение.

– Значит, эти двое – твоя последняя дань Риму, – подвел итог Юлий.

Рений на мгновение застыл, но Юлий сохранял выражение полного безразличия.

– Об этом стоит подумать, – сказал наконец Рений и, по-военному резко повернувшись, вышел.

Глядя ему в спину, Юлий хищно усмехнулся.

Глава 6

– Командиры сражаются верхом, однако конница – не главная наша сила. Ее назначение – оттеснить противника, но уничтожают его двадцать восемь легионов пехоты. Каждый из ста пятидесяти тысяч наших легионеров в любой момент готов прошагать тридцать миль в полном вооружении с мешком в треть его веса. А потом идти в бой, не жалуясь на усталость, не позволяя себе слабости.

Рений посмотрел на мальчиков, стоявших под жарким полуденным солнцем, отдуваясь после пробежки. Он отдал им, своим последним ученикам, больше трех лет жизни. Сколь многому им еще предстояло научиться! Расхаживая вокруг них, старый гладиатор бросал слова, как камни.

– Не удача, посланная богами, отдала многие страны во власть Рима. Не слабость других народов заставляет их бросаться на наши мечи. Дело в нашей силе, превосходящей все, что они могут нам противопоставить. Это наша главная тактика. Наша сила и наш боевой дух несокрушимы. Наша дисциплина такова, что о нее разобьются насмерть все армии мира. Каждый наш воин знает, что боевые товарищи не оставят его. Поэтому ему не страшны ни героические атаки врага, ни жуткий боевой клич диких племен. Мы идем в бой. Мы стоим, а они умирают.

Гай уже отдышался, и легкие больше не изнывали от нехватки кислорода. За три года, прошедших с тех пор, как Рений впервые приехал на виллу его отца, Гай вырос и набрался сил. Накануне четырнадцатилетия в подростке уже угадывался мужчина, которым ему предстояло стать. Под римским солнцем его кожа приобрела цвет дубовой коры, в фигуре сочетались легкость и атлетизм, мощь плеч и ног. Гай мог часами бегать по холмам и при этом находить в себе силы, приближаясь к поместью, прибавить шагу.

Марк тоже изменился – и внешне, и внутренне. Былое невинное ребяческое веселье вспыхивало теперь лишь изредка. За три года Рений научил его контролировать чувства и реакции. Научил, безжалостно применяя плеть. В плечах Марка скрывалась сила, в кулаках – быстрота молнии, сравниться с которой Гай уже не мог. Стремление обрести самостоятельность, жить, не завися от родственников, без опеки со стороны других жгло его изнутри.

Мальчики отдышались и стояли, настороженно глядя на Рения. Они уже знали, что наставник может внезапно, без предупреждения, ударить в живот, проверяя таким образом на слабость.

– Возьмите мечи.

Парни молча повернулись и взяли мечи, висевшие на стене учебного двора. На обоих были тяжелые кожаные пояса с тяжелой кожаной «лягушкой», на которой держался меч.

Экипировавшись должным образом, Гай и Марк предстали перед Рением в ожидании следующего приказа.

– Гай, ты наблюдаешь. Мальчишка послужит для примера.

Рений с хрустом расправил плечи и усмехнулся, заметив, как Марк медленно достает меч из ножен.

– Первая позиция. Стой, как солдат.

Марк встал в первую позицию: ноги на ширине плеч, одно плечо чуть впереди другого, меч на уровне пояса, в положении, из которого можно атаковать пах, живот или горло. Пах и горло – предпочтительные цели для глубокого выпада, поскольку в случае успеха враг истекает кровью в считаные секунды.

Рений качнулся с ноги на ногу, и меч Марка дрогнул, проследовав за ним.

– Опять воздух рубишь? Я слежу и разгадываю твою манеру. Мне достаточно, чтобы ты раскрылся один-единственный раз, и тогда я одним ударом рассеку тебе горло. Покажи, в какую сторону ты переносишь вес, и я разрублю тебя пополам.

Рений пошел вокруг Марка, который оставался на месте, в слегка расслабленной позе и с бесстрастным лицом.

– Хочешь меня убить, да? Я ощущаю твою ненависть. Ощущаю, как доброе вино в желудке. Веришь ли, она меня бодрит.

Марк атаковал резко, внезапно, молниеносно. Сотни часов он потратил на то, чтобы избавиться от всех предательских сигналов вроде мгновенно напрягшихся перед выпадом мышц, предупреждающих противника о его намерениях. Никакая быстрота не спасет, если выдать свое намерение, – опытный воин всегда успеет опередить и выпустить кишки.

Там, куда целился Марк, Рения уже не было. Гладий наставника коснулся горла ученика.

– Опять! Медлительный и неуклюжий, как обычно! Не будь ты быстрее Гая, я бы сказал, что хуже ученика еще не видел.

Марк моргнул. И в то же мгновение нагретый солнцем клинок прижался к внутренней поверхности бедра, к тому месту, где пульсировала большая вена.

Рений поморщился и покачал головой:

– Никогда не слушай противника! Гай смотрит, ты дерешься. Сосредоточься на моих движениях, а не на том, что я говорю. Слова – это только чтобы отвлечь тебя. Еще раз.

По земле снова закружились тени.

– Твоя мать