Звезда заводской многотиражки 3 - Саша Фишер

постройки — 1923. Пожалуй, он вполне мог бы считаться одной из достопримечательностей Закорска. Как архитектурный памятник. Правда, есть подозрение, что если содрать с него слой штукатурки до кирпичной кладки, он будет смотреться много выгоднее, но здесь в СССР с памятниками архитектуры особо не церемонились.

Я зашел в подъезд и поднялся на четвертый этаж. Остановился у добротной деревянной двери. Интересно. Получается, старенькие родители, которым Алла изо всех сил помогает, рискуя попасть в тюрьму, не то, чтобы очень и бедствуют?

Я надавил на квадратную кнопку звонка.

Шагов за дверью слышно не было, дверь распахнулась, можно сказать, внезапно. Звукоизоляция в этом доме тоже была в порядке.

— Идем, мы уже идем, готовы! — сказала пожилая дама в элегантном брючном костюме и замысловато уложенной из синевато-седых волос прической. — Ох! Вы не Пашка! А кто тогда?

Дама нахмурилась и бросила обеспокоенный взгляд в сторону коридора. Прямо за ее спиной стояли два чемодана.

— Добрый день, простите великодушно за беспокойство! — я вежливо кивнул, даже почти поклонился. — Меня зовут Иван, я в Закорске по делу, а Алла попросила меня с оказией передать вам посылку. Вы куда-то уезжаете?

— Да-да, за нами скоро должна машина приехать, — торопливо проговорила дама. — Да вы проходите, не стойте на пороге! Дорогой, тут от Аллочки кто-то пришел!

В квартире улавливалось сходство с жилищем Феликса Борисовича. Тоже все было темным, тяжелым, добротным. Основательным. Будто перекочевало в эпоху позднего Советского Союза из чуть более ранних времен. Я остановился напротив ростового зеркала в замысловатой раме из бронзовых завитков. Поправил сползшую на бок шапку. Блин, надо что ли новую купить! В этом ободранном кролике я выгляжу как школьник, который только что с горки пришел. Портфеля с оторванной ручкой не хватает.

— Вот посылочка, куда положить? — я достал из сумки газетный сверток, глухо звякнувший консервными банками.

— Дима! — крикнула женщина в сторону длинного коридора с тремя прикрытыми дверями. — Дима, ну где ты там?

Одна из дверей открылась, и в коридор выкатился кругленький упитанный дядька с лоснящейся лысиной, обрамленной со всех сторон венчиками седых волос. Назвать его дедом как-то даже язык не поворачивался, такой он был подвижный и излучающий жизнерадостность. Ну да, теперь понятно, от кого Алле досталась ее тумбообразная фигура. А вот Аня явно была похожа на маму. Такая же подвижная мимика. Лицо, несмотря на множество мелких морщинок, старым вовсе не выглядит. А седина смотрится скорее частью продуманного образа, чем знаком безжалостного времени.

— Добрый день, молодой человек! — толстячок осмтрел меня с ног до головы. — Что там за посылочка?

— Вот, пожалуйста, — я протянул ему газетный сверток.

— На кухню отнеси, — скомандовала дама. Как ее зовут, я понятия не имел. Алла написала только адрес и ничего больше.

— Сначала посмотрю, что там! — сказал отец Ани и проворно разорвал газету. Содержимое свертка удержать в руках не удалось, на пол с грохотом посыпались банки с красной икрой, зеленым горошком и еще какой-то сверток в промасленном пергаменте и полиэтиленовом пакете.

— Вот ты растяпа! — дама всплеснула руками и, кажется, хотела дать непутевому супругу подзатыльник. — Ох, Алка, я ей уже тысячу раз говорила, чтобы она ничего такого нам не присылала! Мы и без нее отлично справляемся! Куда нагибаешься?! Опять радикулит разобьет, как ты в самолете полетишь?! Ох… вы простите, молодой человек, мы сейчас в Кисловодск улетаем… Да куда Пашка-то запропастился? Мы же договаривались, что он в двенадцать как штык!!! А уже…

— Надя, еще без пятнадцати двенадцать, — сказал кругленький Дима и опустился на мягкий пуфик рядом с зеркалом. — Можем даже успеть гостя чаем напоить…

— Вежливый человек должен приезжать заранее! — элегантная Надя торопливо собирала с пола рассыпавшиеся банки. — Ох… Иван, вы уж извините нас за эту суету…

— Да ничего, я все понимаю, — кивнул я. — Кстати, еще один вопрос. Мы с Аней вместе работаем, собирались на неделе встретиться, но я до нее дозвониться не могу. Она вроде говорила, что собирается к вам заехать…

Я замолчал и выжидательно уставился на родителей Аллы и Ани.

— У Людки она, — Надя пыталась достать из-под шкафа закатившуюся туда банку. — Рано утром еще ушла, к вечеру вернуться должна.

— У Людки? На Правобережной? — наугад ляпнул я, вспомнив свою «невесту».

— Ну да, вы ее знаете? — анина мама разогнулась, собрав, наконец, всю «передачку».

— В Москве встречались, — кивнул я.

— Подождите, так вы Иван? — вдруг нахмурилась Надя. — В Москве вместе с Аней работали?

— Ну да, — осторожно кивнул я.

— Так что же вы сразу не сказали! — она хотела снова всплеснуть руками, но вовремя вспомнила про с таким трудом собранные банки и торопливо убежала на кухню. — Она все обещала с вами познакомить… Слушайте, а она же сказала, что с вами вроде несчастный случай приключился… Или это про кого-то другого было?

В этот момент дверной звонок снова ожил, выдав протяжную переливчатую соловьиную трель.

— Ох, теперь это точно Пашка, — Надя схватила один сапог. — Дима, ну чего ты расселся, одевайся давай!

Но у Людмилы меня ждал неприятный сюрприз — я тащился на правобережную совершенно зря. Дома никого не было. Ни Ани, ни Людмилы, ни даже ее отца. И такое впечатление, что не было там никого со вчерашнего дня — тропинка к дому занесена свежим снегом. Но снегопад утром закончился, а калитку явно с тех пор не открывали.

Ждать неопределенное время на продуваемом всеми ветрами берегу пруда меня прельщало слабо, так что я решил вернуться в центр. Там есть, где спрятаться от холода, и имеется какая-никакая культурная программа. Можно, например, в кино сходить. И пообедать в закусочной.

Я купил билет на двухчасовой сеанс «Пиратов двадцатого века», посидел за столиком в «стекляшке», съел расстегай с яблоком, запивая виноградным соком. Приторно сладким, но увы, никакого другого сока там не оказалось. Пить захотелось еще больше, так что я зашел в продуктовый магазин и купил бутылку боржоми. Посмотрел на часы. До сеанса еще полчаса. Черт, как же медленно время идет…

Вышел на улицу, пересек сквер с уже изрядно потрепанной снежной фигурой Деда Мороза, подошел к союзпечати. Купил «Комсомолку», неспешным шагом двинулся к кинотеатру обратно.

Фильм вызвал у меня какое-то смутное чувство. Кажется, я его уже смотрел, но он как-то совершенно не отложился в памяти. Вроде бы, фильм совсем новый, недавно на экраны вышел. Значит смотрел я его уже в сознательном возрасте, в смысле, где-то в это время как раз. Но почему-то не запомнил. А так-то он должен был мне понравиться — боевик, практически.

Народу в