Агасфер. Золотая петля. Том 1 - Вячеслав Каликинский

– Не слышно гордости в твоем голосе, – невесело усмехнулся Андрей. – Мы ведь с тобой тоже японцы…

– Мы подданные Японии, – чуть резче, чем следовало, отозвался Агасфер, поправляя стопу газет на столе. – И до сих пор это давало нам возможность спокойно жить и чувствовать себя в Шанхае. А японский паспорт помог тебе, между прочим, получить европейское образование. Разве плохо иметь Оксфордский диплом? Или диплом Болонского университета? К тому же не забывай, Андрей, что мы получили подданство Японии еще до революции в России! Так надо было, понимаешь? И ты поехал учиться в Европу до этой проклятой революции…

– Согласен, отец, – кивнул Андрей. – С русским паспортом – если, конечно, в нынешней России существуют, кроме большевистских мандатов, и паспорта – это было бы, наверное, невозможно. Впрочем, доучиться и получить степень магистра ты мне так и не дал, отец. Вызвал в Шанхай…

– Мы уже говорили с тобой об этом, Андрей, – Агасфер швырнул в камин вконец разлохмаченную сигару. – Я волновался за тебя…

– Ну, и что теперь, отец? Ты полагаешь, что Россия «заболела» так серьезно, что ее уже невозможно «вылечить»?

– А ты спроси у дяди Евстратия – кому мешала его ферма в Подмосковье? Он ведь вернулся туда после переворота. Все своими руками, своим умом нажил! Никого не эксплуатировал! Занимался хозяйством, кормил людей. И что в результате? Пришли большевики, отобрали все стадо в сорок голов, поотрывали головы сотням гусей и кур, а Медникова едва не расстреляли за «частнособственнические» инстинкты… Тихона, дворника знаешь, который каждый день эту Бабблинг-роуд подметает? А ведь он с германской войны полным георгиевским кавалером в Петербург вернулся! И что? Иди, говорят ему новые власти, теперь за нашу власть повоюй! Он и «повоевал» две недели, насмотрелся, как комиссары с русскими крестьянами лютуют. Господи, их-то за что? Он и не смог воевать со своими, подался в Белое движение, а через два месяца в окружение к красным попал. Сорвали с него перед строем кресты его, кровью заработанные, и к стенке поставили. Чудом жив остался, ночью из-под трупов вылез, подлечился у однополчанина и в Сибирь подался. А оттуда – в Китай. В Харбин, потом сюда… Ему что – тоже прикажешь в Россию возвращаться? Ты оглянись, Андрей: сколько братьев-славян сюда, в китайщину понаехало. Неужели от хорошей жизни все? Или родину свою меньше тебя любят?

– Но ты же против новой власти не воевал, отец!

– А кто спрашивать станет? У новой власти в России разговор короткий! Офицер? Стало быть, «белая контра»! Золотопогонник! Чуждый элемент для ихнего пролетариата – значит, добро пожаловать к стенке! А моя биография им и вовсе не понравится. Японским подданным был? Да в России за меньшее нынче расстреливают, сынок!

В кабинете повисло долгое тягостное молчание.

– И что же теперь делать будешь, отец? – наконец нарушил молчание Андрей. – Вернее, что мы с тобой делать-то станем? Я тебя ни за что не виню, поверь! Но нельзя же до конца жизни на японцев работать!

Агасфер присел рядом на подлокотник кресла, обнял здоровой рукой сына.

– Спасибо, сынок, что не отделяешь меня от себя. Что понимаешь. Что не винишь ни в чем… Есть у нас с тобой выход, Андрей. Непростой, и даже опасный, но есть!

– Уедем потихоньку из Шанхая? – разулыбался Андрей. – А что? Деньги у тебя есть, мир большой!

– Из разведки просто так не уходят, сынок. Уйти и до конца жизни с оглядкой жить – не дело. Нельзя нам бежать – искать станут! А японцам терпения не занимать – найдут!

– И как же тогда быть?

– Линь сегодня вернулся, как видишь. Я его с Безухим по последнему японскому заданию посылал, Андрей. Ты про золотой эшелон Колчака что-нибудь слыхал?

– Кто ж не слышал о колчаковском золоте, – невольно усмехнулся Андрей. – А что?

– Вообще-то его каппелевским золотом называть надо. Так правильнее будет, – машинально поправил Агасфер. – Ну, да бог с ним, с названием. Не в нем дело. А в том, что по пути от Самары до Иркутска очень много из того золотого запаса империи порассыпалось, потерялось. Украдено много было… Так вот, Андрей, мой резидент в Японии и его начальство полагают, что часть этого золота еще можно найти…

– Тебе поручено найти это золото?! Но как? Отец, ты сам говорил, что в России бедлам, Содом и Гоморра! Тебе никак нельзя туда ехать!

– Надо, Андрюха, – тряхнул сына за плечи Агасфер, подмигнул. – Поедешь со мной?

– С тобой? Ты не шутишь, отец? Тебе же… Больше шестидесяти уже, верно?

– Шестьдесят плюс твои восемнадцать – получится почти восемьдесят. На двоих – по сорок. Нешто не справимся? В самом соку команда, а?

– Ты все шутишь, отец! – невесело усмехнулся Андрей. – Какой я тебе помощник? Ничего не знаю, ничего не умею…

– Ты Киплинга читал, Андрей? «Книгу Джунглей»? Помнишь, как там сказано: «Мы с тобой одной крови!» Значит, должно получиться! А знаешь, почему должно? Потому что после этого я «в отставку» ухожу. Понял, сын? Уговор у меня с Осамой! Слово им дадено!

– Это же здорово, отец! – Андрей вскочил, обнял отца. – Не обманет он?

– Я Осаму давно знаю. Он свое слово обратно не берет, – Агасфер невольно вздохнул. – Только для этого мы с тобой должны вернуться из России живыми!

* * *

Ответ из Токио пришел быстро. Осама сообщил, что командиру стоящей в Шанхайском порту канонерской лодки 7-го ударного отряда ВМФ Японии отдан соответствующий приказ доставить во Владивосток Агасфера вместе с захваченным в Фушуньской тюрьме калмыковцем Клоком. Капитан-лейтенанту Канэко отдельной директивой Императорского Генштаба вменялось в обязанность помочь агенту Бергу людьми и техническими возможностями.

Помощи не потребовалось. Пленнику перед отправкой выпоили бутылку рома, и спящим подвезли прямо к борту канонерки. Едва прочухавшего Клока под руки завели по сходням. Удивленно-презрительная улыбка капитан-лейтенанта исчезла, когда Агасфер вкратце объяснил причину пьяного состояния «спецпассажира» и длинный путь, который был проделан его «конвоирами» с севера Китая.

– За двое-трое суток пути во Владивосток этого человека надо привести в порядок для допроса, – объяснил командиру Агасфер. – Поэтому поить его больше не надо. Однако, боюсь, господину Клоку, когда он протрезвеет, не захочется возвращаться в Россию. И возможно, он будет проявлять недовольство. Или попробует сбежать…

– Не стоит беспокоиться на сей счет, – нехорошо улыбнулся Канэко. – Я прикажу посадить его в канатный ящик и буду держать там до самого Владивостока…

* * *

Агасфер глядел на приближающийся берег русской земли с трудно передаваемыми чувствами. 17 лет назад рейд в Золотой Бухте был пуст – сегодня здесь щетинились расчехленными пушками серые хищные громады военных кораблей под флагами Японии, Америки, Англии.

Клочья тумана пока не давали рассмотреть причал порта. Отсюда Агасфер много лет назад отбыл на Сахалин, оставив на причале беременную Настеньку… Он вглядывался в бело-серую муть, вцепившись в фальшборт здоровой рукой – словно хотел увидеть причал таким, каким он был без малого два десятка лет назад. Но увы… Вместо групп людей в развевающихся плащах-крылатках – звонко цокающие подковы сапог солдатских взводов в чужой форме, гортанные выкрики команд. Вместо конных экипажей с нарядными дамами по причалу разъезжают мотоциклеты и тупоносые фургоны.