Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Андрей Анатольевич Посняков

Анри Ботей (Генрих Ботель, если по-немецки) решил дело просто. Собрал уже на марше таких вот оборванцев-рыцарей, показал приткнувшуюся на холме языческую деревню да лениво бросил:

– Что найдете – ваше! С Богом.

Умри – лучше не скажешь! Коротко и ясно.

Деревню атаковали по всем правилам, и Анри тут был на первых ролях. Именно он предложил отвлечь внимание язычников, поджечь стога. А уж когда местные их побежали тушить, вот тогда-то наемники ордена и показали себя! Перебив всех мужчин, женщин же взяли в плен, а потом продали заезжим купцам из города Полоцка. Продали и все захваченное имущество, и скот. Овец, коров, лошадей. Та лошадь, что пашет в поле, для рыцаря никак не годится, тут нужен особый конь, стоивший тоже немало. Копье, щит и кольчугу с панцирем шевалье купил, а вот на коня денег уже не осталось. Хорошо, выручил сам маршал, оценив воинское усердие тезки. Велел выдать из конюшни коня… не за так, конечно.

– В общем, будешь должен, парень. Тебе сколько лет-то?

– Девятнадцать, сир.

– В девятнадцать и я начинал вот так же. Без гроша в кармане и гол, как сокол. Не хочешь принять обет?

– Признаться, я еще об этом не думал.

– А ты подумай. Если что – всегда замолвлю словечко.

На том пока и порешили. За коня Анри был весьма благодарен, а вот подаваться в монахи отнюдь не спешил. Даже и вовсе не собирался! Однако же, при всем при том, отвечал уклончиво, не отказывал прямо. Зачем хорошего человека обижать? Тем более столь влиятельного.

Юный шевалье вообще был парнем сообразительным, вот и немецкую речь выучил быстро, да так же быстро и говорил, правда, с забавным акцентом. Но все понимали – так чего еще и надо-то?

То, как складывались нынче его дела, Анри нравилось. Теперь у него имелся полный комплект вооружения, конь и высокие покровители. Да и перспектива вырисовывалась весьма определенная – воевать! То есть заниматься обычным рыцарским делом. Ведь нет ничего лучше, чем скакать с копьем наперевес под началом благородного и славного мужа! Тем более за святую Христову веру. Что-что, а уж место в раю, считай, уже обеспечено.

Да, еще нужен был слуга. Особенно – в походе. Сбегать за хворостом, развести костер, стряпать, чистить кольчугу и панцирь – это все вовсе не рыцарское дело. Без слуги уж никак не обойтись, вот и Анри сговорился с одним шустрым пареньком, куршем. Курши, пруссы, эсты – их было много в обозе и среди пеших воинов, называемых презрительно – кнехты. К-к-не-х-хт! Вот ведь словечко-то! Благородному мужу и не выговорить, язык не сломав. Впрочем, у немцев все слова такие.

Сговорились за полпфеннига в месяц. Пфенниг – это такая маленькая серебряная монетка, называемая во Франции – денье. Особым указом короля Фридриха пфенниги запрещалось чеканить меньшего диаметра, чем обычно. А вот про толщину монетки в том указе не было сказано ни словечка, потому-то она все время уменьшалась, так что появились такие тоненькие пфенниги, что страшно в руки взять – вот-вот сломаются! Они так и назывались – «легкими». Так вот, на «легкие» хитрый мальчишка категорически не согласился, да еще и, стервец, потребовал оплату вперед.

Анри дал – не жалко, тем более слуга оказался ушлым, в первый же привал проворно соорудив шалаш. Звали парня Карл, Шарль, если по-доброму. Тощий, лохматый, грязный. Волосы, скорее, каштановые, впрочем, от грязи не разберешь, лицо вполне миловидное, узкое, глаза, кажется, голубые…

Некоторые рыцари, к слову сказать, использовали своих юных слуг в качестве женщин. Но это уж был смертный грех, и Анри на такое не шел. К тому же женщины в походе имелись – маркитантки, ради заработка согласные на всё. С одной такой резвушкой юный шевалье как раз и сошелся, и все ночи проводил с ней, то в кибитке, то в шалаше. Юная торговка к нему прилипла – Анри был парень симпатичный, брюнет с небольшими усиками и жгучим взором чувственных зеленовато-карих глаз. Слуге же и дел-то оставалось – следить за оружием. Неплохо устроился шевалье – бездельничал всласть, да еще и получал за это денежки.

Славное крестоносное войско быстро продвигалось к мощной крепости Юргенбург, откуда открывалась прямая дорога в Жемайтию. Никаких крупных военных сил жмудинов в округе не наблюдалось, гарнизон крепости частенько устраивал вылазки во славу Божью, ну и для пограбить, повеселиться, покутить.

Повеселиться, покутить и пограбить любил и Анри, а еще любил хорошо выглядеть. Конечно, если было на что. Сейчас вроде было, так что юный шевалье даже послал слугу в Юргенбург. Не так просто послал, а со щитом, прослышав, что в крепости есть художник. Щит-то был – купленный, с красным мечом-крестом на белом фоне, гербом ордена меченосцев, нашедшего свою гибель совсем недавно. Кстати – от литовских мечей.

В ожидании возвращения Карла шевалье де Сен-Клер коротал время за игрой в кости в компании англичанина Монси и датского рыцаря Хайнса. Англичанин был мосластый, здоровый, лет тридцати, Хайнс же – белобрысый, юркий и жилистый, по возрасту – чуть постарше Анри.

– И куда же подевалась твоя рыжая? – бросив кости, хохотнул Монси. – Кстати, как ее зовут?

– Какое-то имя непроизносимое, – признался нормандец. – Я ее зову – Аннет. Она добрая. Нынче, увы, к замку подалась.

– Нынче все маркитанты у замка, – датчанин глубокомысленно покивал и велел слуге подбросить в костер хворосту. – Там место хлебное.

– Вот и я о том…

Они уже собирались разойтись да улечься почивать, но тут как раз вернулся слуга, Карл. Принес из замка разрисованный щит.

– А ну-ка, покажи-ка! Покажи! Поглядим, – бросив кости, сразу же заинтересовались рыцари.

– Я тут задержался… ждал, пока краска высохнет, – разворачивая рогожку, пояснил слуга. – Пришлось пирогов купить. На полпфеннига!

Датчанин ахнул:

– На полпфеннига пирогов?! Брюхо не лопнуло? Ой… а это еще что такое? Х-ха!

Глянув на щит, славный рыцарь Хайнс схватился за живот и согнулся в приступе самого жуткого хохота. То же самое тут же случилось и с англичанином Монси. Теперь хохотали оба!

Подозревая неладное, шевалье де Сен-Клер глянул на шит… и схватил слугу за ухо:

– Это что такое? Это что такое, я тебя спрашиваю, чертов плут?

– Ну… вы же сами сказали, господин… уй… – кривясь от боли, мальчишка попытался вывернуться, да не тут-то было!

– Я попросил тебя запомнить, что сказать художнику, – закипая, зловеще промолвил Анри. – Ты, верно, забыл? А ну-ка, повтори!

– Ничего я не забыл, – Карл обиженно сверкнул глазами. – Так и сказал, как вы, господин, просили. Передал слово в слово, в точности. Все поле щита разделить на четыре части. В двух изобразить ваш родовой герб – серебряная голова на лазоревом поле, и в двух – герб Нормандии, на червленом поле два золотых льва.

– Это, по-твоему, львы,