Когда струится бархат - Элизабет Чедвик (Англия)

— Ты, дурень чертов, где твой щит? — завопил Суэйн.

— На седле, — хриплым голосом отозвался Ренард.

— Ладно, бери Яростного, — угрюмо предложил он и стал спешиваться.

— Но я не могу…

— Вот ведь напасть чертова, а не парень, да бери же быстро, если дают. Мы тут не на тренировке, неужели не сообразил! Пеший ты для нас такая обуза, что я не могу допустить этого!

Щеки юноши залились краской. Он уже открыл рот, собираясь что-то возразить, но передумал, взял предложенную уздечку черного коня и вскочил в седло.

* * *

Все было кончено. Адам соскользнул со спины Лайярда, обтер меч о лежащее у ног разрубленное тело и молча смотрел перед собой, физически ощущая тишину промозглого ноябрьского дня, навалившуюся после отступления валлийцев. Дорога была усеяна телами, в основном валлийцев, но среди павших оказались два воина из его отряда. Еще одному стрела угодила в живот, и ему не суждено было дожить до утра. Продолжая держать в руке обнаженный меч, Адам осматривал погибших, время от времени вытирая рукой кровь, сочившуюся из рубленой раны на подбородке. Он так и не успел опустить на лицо забрало.

— Этот еще жив. Мне прикончить его, господин? — Один из анжуйцев опустился на колено возле лежащего валлийца и, взявшись за волосы, повернул голову потерявшего сознание раненого.

Адам подошел поближе. Валлиец, чья жизнь сейчас висела на волоске, оказался весьма молод, на вид не более двадцати лет от роду. На нем была туника из примитивной домотканой шерсти и короткие краги, перевязанные грубыми кожаными ремнями. Однако на сапогах еще виднелись остатки позолоты, а пояс для меча был усеян камнями сердолика.

— Тьерри, насколько серьезна его рана?

— Вполне. Вот здесь на голове огромная шишка от удара, пожалуй, будет побольше яйца чайки. Кроме того, глубоко разрублено бедро.

Адам снова прижал ладонь к окровавленному подбородку и легким движением головы решил участь молодого человека.

— Заберем его с собой. Он может оказаться полезным, если, конечно, не умрет от лихорадки или окоченения. — Он оглянулся и окликнул саксонца. — Суэйн, а где Ренард?

Саксонец кивком указал на обочину дороги.

— Ему стало плохо, — мрачно пошутил солдат. — Впервые отведал на вкус, что такое настоящий бой. Однако парень неплохо действовал в самой гуще событий. С тобой все в порядке, хозяин?

— Ничего, заживет.

Валлийского парня небрежно взвалили на спину пойманного горного пони. Адам взял Лайярда под уздцы и повел к Ренарду. Юноша вытирал красное лезвие кинжала пожухлой травой, но при виде приближающегося Адама поднялся и стал дрожащими руками всовывать оружие в ножны. Лицо было заплаканным и мертвенно-бледным, зубы непроизвольно постукивали, причем дрожал он отнюдь не от холода. Ренард до сих пор был охвачен страшным дуновением смерти — его собственной несостоявшейся, но так близко подошедшей смерти, смерти напавших на него врагов и смерти тех, кого пришлось убивать уже после того, как валлийцы дрогнули и пустились наутек.

— Адам, прости меня, — голос юноши звучал жалобно. — Твой конь был ранен, стрела пробила брюхо, я не мог оставить его мучиться.

Адам перевел взгляд на коня. Из бока животного торчала валлийская стрела, а из перерезанного горла ручейками вытекала кровь. Для Адама это был не просто конь, а что-то вроде верного и сильного товарища. Именно на нем он без больших потерь совершил поход в Германию и обратно. Шесть последних лет они провели вместе, и конь никогда не подводил хозяина.

— Ничего иного тебе не оставалось, — бесстрастно промолвил Адам. — Слава богу, стрела попала в живот ему, а не тебе. — Адам обернулся и посмотрел на Обри, который вместе с другим воином бережно поднимал тяжело раненного товарища на коня. К счастью, раненый солдат был без сознания и не страдал от боли.

Ренард начал вытирать руки, обагренные кровью. Засохшая кровь въелась глубоко под ногти.

— Я еще никогда не убивал человека, — юноша с трудом справлялся с волнением. — То, чем мы занимались на тренировочном дворе, — просто ерунда.

Адам дружески положил руку на плечи юноше.

— В первый раз я чувствовал себя так же. Не лучше было и во второй, и в третий тоже. У других все то же самое, но такой урок надо выдержать, это очень важно для тебя самого. Никто не пройдет через это испытание вместо тебя, только ты сам.

В темно-серых глазах Ренарда была пустота.

— Значит, когда-то мне станет легче? — прошептал он застывшими губами.

— Позднее ты научишься забывать такое, — Адам досадливо поморщился. — Ты должен это пережить. Допустим, ты не смог бы его убить. Тогда он убил бы тебя и точка.

— Я понимаю, — согласился Ренард бесцветным тоном.

— Знаю, — Адам крепче прижал юношу к себе и встряхнул, пытаясь развеять охватившее того оцепенение. Ренард зажмурил глаза и со стоном вздохнул от боли, крепко стискивая зубы, чтобы не закричать. Рукой потянулся к больному месту в боку. Адам отпустил его и с тревогой посмотрел на искаженное страданием лицо. — Ах ты, дурень, почему скрываешь, что ранен?

— Ничего серьезного, то есть я так считаю.

— Сможешь ехать в седле? — Адам кивнул в сторону Лайярда. — Тебе придется сесть боком, как девчонке, но лучше бы нам поторопиться. Снег надвигается такой, что надо непременно засветло добраться до Торнейфорда. Не исключено, что у валлийцев поблизости сосредоточены свежие силы. Нам не выстоять, если случится еще одна подобная заварушка. — Адам вскочил в седло и протянул руку. Ренард стиснул зубы еще сильнее, сморщился от боли, но сумел достаточно ловко взобраться на коня.

Один из воинов подошел к погибшему серому коню, сиял с него упряжь и положил на другого коня, уже нагруженного двумя убитыми. Тела валлийцев оставили нетронутыми, они лежали там, где их настигла смерть, и откуда их соотечественники заберут для захоронения. Снегопад усиливался, земля быстро покрывалась мягким белым одеялом, которое укрывало всадников, тронувшихся в путь. Снежный ковер смягчил стук копыт, отряд продолжал двигаться в тишине, нарушаемой только завываниями ветра.

— Как, по-твоему, правильно я поступил, благословив союз между Хельвен и Варэном? — спросил у супруги граф Гийон.

Джудит взглянула на свое отражение в полированном сарацинском зеркале, положила расческу и в который раз удивилась, что судьба, раз за разом, ставит ее в положение, когда нужно искать ответы на очень непростые вопросы. Она повернулась к мужу. Граф сидел перед очагом в расслабленно-праздной позе, держа в руке кубок с вином и с удовольствием вытянув ноги, так что те почти упирались в спину освещенной отблесками огня Гвен. Но за долгие годы совместной жизни Джудит научилась не обманываться кажущимся спокойствием супруга.

— А какие могли быть причины отказать ему? — Графиня подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Мышцы были напряженно-каменными, и женщина принялась сильными движениями пальцев растирать затвердевшие мускулы. — Как будто бы они оба с нетерпением ждут свадьбы. Не забывай, Ги, Хельвен уже не ребенок и давно стала взрослой женщиной.