Ева. Минус на минус - Инна Георгиева

— Ну почему ты не пришла домой?! — в очередной раз патетично взвыл Егор.

— Я от него пряталась, — тихо сдала я Шурика и для пущего эффекта ткнула в него пальцем.

На кухне повисла нездоровая тишина. Даже Богдан перестал колотить по столу. А Егор так вообще повернул к брату пылающий взор и прошипел:

— Ты чего ее пугаешь?!

У Шурика брови поползли вверх, но ответить он не успел. Егор снова сконцентрировался на моей скромной персоне и заявил:

— Алекса бояться не надо! Он никогда тебя не обидит! Правда?!

— О да-а… — выразительно протянул наш самый безобидный.

— Наоборот! Он всегда будет тебе помогать! Он же твой брат!

— Еще-е бы…

— Он же любит тебя!

Вот на этой фразе Алекса, кажется, слегка контузило. Я даже из-под руки Егора выглянула, чтобы полюбоваться картинкой: брат очень хотел что-то сказать, но только открывал и закрывал рот. А старшенький все голосил:

— Мы все тебя любим! Ты же наша единственная сестра. Мы так переживали! Мы все морги обзвонили, все больницы!..

И вот тут не выдержал Богдан:

— Ну допустим, не «мы», а «я».

— Но зачем? — искренне удивилась я. — Меня меньше трех часов не было. Даже если бы что-то случилось, меня бы не успели доставить…

И осеклась под хмурым взглядом метросексуала:

— Вот и я задавал ему те же вопросы. Но Егор оказался настойчив, и вечер благодаря тебе, Ева, прошел очень интересно. Я обзвонил пол телефонного справочника, Алекс через десятые руки нашел твою подругу, а Егор нервничал за нас троих и никому не давал спать. Потому завтра мы с Алексом идем на третью пару, Егор на первую — у него там какой-то зачет, а ты, Евочка, в школу к семи. Потому что Егору в универ к девяти, и только так он успеет тебя завезти. Все понятно?

— Вот же… блин! — Я бросила на Богдана возмущенный взгляд. Он в ответ посмотрел строго и мрачно, эдакий судья, полностью уверенный в правильности вынесенного приговора. Хм… — А я, между прочим, еще хотела о тебе с Полиной поговорить.

Богдан нахмурился сильнее, подумал и сдал позиции:

— Ладно, забудь. Я сам тебя завтра отвезу, к девяти.

— Эй! — воскликнул Егор. — А как же методы воспитания?

— Уверен: она все поняла. Ты ведь больше так не поступишь?

— Нет! Конечно, нет! — подпрыгнула я. — Можно идти?

Егор скорбно опустил голову. Кажется, в его подготовленной речи было еще минут сорок пламенного монолога, но я уже послала всем воздушный поцелуй, схватила сумку и ускакала к себе. Далеко, правда, убежать не получилось.

— Эй! — Алекс догнал меня у самого порога.

Я насупилась:

— Мы ведь уже закончили.

— Нет, милая, — проурчал он. — Мы закончим, когда я скажу.

Очень захотелось ему врезать, но вместо этого я улыбнулась и проворковала:

— Я сейчас заору, и следующие полночи Егор будет вычитывать уже тебя.

— Не заорешь, — шагнул вперед Алекс. У меня в голове пронеслось паническое: «Слишком близко!», и ладони сами собой прижались к груди. — Боишься? — чуть хрипловатым тоном прошептал братец.

— Шурик, не доводи до греха, — прошептала, внезапно соображая, что и мой голос как-то подозрительно сел. — Чего тебе надо?

— Я еще не поблагодарил тебя за выступление.

— Ой, ну что ты! — язвительно изогнула я бровь. — Это совсем не обязательно!

— Нет, деточка, — продолжал урчать братец уже практически мне на ухо. — Ты ведь так старалась. Я просто не могу не ответить тем же. Мальвины, правда, из меня не получится, но я придумаю что-то другое. Не сомневайся: этот сюрприз ты запомнишь надолго.

— Ага, — вжимаясь в стену, буркнула я. — Прямо вся в нетерпении. Попутного ветра в твою горбатую спину…

— Рад, что заинтересовал. Да, и… вот, держи. — Он бросил мне в руки старый угловатый телефон. — Nokia. Неубиваемая вещь.

— Откуда он в этом доме? — ошарашенно спросила я. Черно-белый крошечный дисплей, отсутствие полифонии, кнопки почти все стерты, царапин на корпусе столько, словно им в свое время бетонный столб полировали.

— Это запасной, — улыбнулся Шурик.

— Ему уже лет триста, наверное.

— Где-то так и есть. Он пережил три «моторолы», два «самсунга», немереное количество «сонек» — их почему-то очень любит Богдан, и даже один айфон. Уникальная вещь. Я бы сказал: «береги его», но он в этом не нуждается.

Я взвесила телефон в руке — действительно, классная штука. Положишь в сумку и ни один вызов не пропустишь: вибрирует так, что комната ходуном ходит. А еще — если хорошенько прицелиться и размахнуться, им запросто можно отбиться от врага.

— Егор сказал, чтобы ты его из рук не выпускала. Он хочет всегда знать, где ты находишься.

— Его бы энергию, да в мирное русло, — пробурчала я.

Алекс криво улыбнулся, сунул руки в карманы и как ни в чем не бывало отправился к себе, шепнув на прощание:

— Спокойной ночи, с-сестренка.

Я проводила его хмурым взглядом, вошла в комнату, прикрыла за собой дверь и тут же набрала Полину.

— Алло? — сонно ответила она. — Ты как, Ева? Жива?

— Да. Но завтрашний поход по магазинам придется отменить. Я типа под домашним арестом.

— Сбеги. — Я прямо увидела, как Поля равнодушно пожимает плечами. — Ты — подросток, тебе можно.

— Да ты знаешь, — задумчиво поскребла я в затылке. — Как-то не хочется.

— То есть?

— Ну рисковать не хочется. Они тут просто в бешенстве были, вся троица. Не хочу, чтобы меня под замок посадили аж до маминого возвращения.

— Ты же ведьма, Ева. Чего ты выдумываешь? Какой замок? Что, он смог бы тебя удержать?

— Да ладно, Поля. Новая семья — не хочу сразу воевать. Пускай перебесятся. Пойдем на следующей неделе, ок?

— Ну как скажешь, — зевнула подруга.

— Про пикник только не забудь.

— Обычный пикник? Или с выживанием?

— Хм… — задумалась я. — Три старших брата и Оля… Боюсь, обычный.

— Скукотища… Ладно, пока.

И Поля отключилась. А я села на кровать, погладила Диплодока, опустившего голову мне на колено, и задумалась.

То, что я сказала подруге, было не совсем правдой. Удержать ведьму домашним арестом? Не смешите мои тапочки! Я бы даже ругаться не стала — просто ушла и вернулась бы так, что никто и не заметил. Обвести вокруг пальца троицу смертных? Легко! Было бы желание. Только его-то как раз и не было.

Я никогда прежде не жила в такой семье. Обо мне никто никогда вот так не беспокоился. Мать знала, когда я в порядке, а когда — нет. У нас кровная связь, и если кому-то действительно нужна помощь, нам об этом становится известно сразу. Но шестнадцатилетней школьнице не так уж часто угрожает смертельная опасность. А раз так — зачем маме лишний раз переживать?