Пятьдесят оттенков подчинения - Марина Андерсон

Натали не поверила ушам.

— Ты не можешь уйти просто так! — закричала она.

— Почему это?

— Потому что я должна кончить.

— Ожидание пойдет тебе только на пользу.

— Нет, не пойдет! — крикнула она, когда он направился прочь из комнаты. — Вернись! Ты даже не представляешь, как я себя чувствую. Пожалуйста, прикоснись ко мне.

— Где? — спросил он с явным интересом.

— Где угодно, — простонала она.

— Извини, но, к сожалению, ты недостаточно конкретна. Я думал такие люди, как ты, всегда знают, чего хотят, — ответил он с улыбкой. И затем, прежде чем она успела что-либо сказать, он ушел, мягко затворив за собой дверь.

И как только Саймон покинул ее, она смогла осознать, насколько беспомощна она оказалась. Он даже совсем не ослабил ее путы, поэтому она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Она понятия не имела, когда он вернется, и от этого ей стало немного страшно. А потом она вспомнила, что он говорил о своей работе журналистом, и ее страх начал превращаться в злость. Она чувствовала, что это была его месть за все те отказы, которые он получил от других женщин — главных редакторов. Ее гнев спас ее от испуга, но при этом, как ни странно, он работал и как афродизиак. И хотя ее больше не стимулировали, ее тело все еще оставалось напряженным и возбужденным. Яркость ощущений слегка уменьшилась, но ее звенящие от напряжения нервные окончания все еще требовали разрядки.

Натали попыталась сжать колени, чтобы добавить немного давления на лобок, но она была связана слишком туго. Ее соски все еще покалывало, а внизу живота была все та же тянущая боль, которая отказывалась уходить. Чем больше она думала о Саймоне и его работе, тем больше вспоминала обо всех тех вещах, которые он делал с ней, прежде чем уйти. У нее было такое ощущение, что она все еще чувствует нежные прикосновения кисти, и дразнящее давление вибратора, и изысканные поглаживания кончиком пера, которое сейчас лежало у нее на животе. Ей казалось, что оно просто издевается над ней, напоминая обо всем том удовольствии, что она получила.

Она не знала, сколько она пролежала там в одиночестве. Однако когда дверь открылась и вошел Саймон, ей показалось, что его не было целый час. Она подняла голову с подушки и посмотрела на него:

— А ты не торопился.

— Как-то ты неприветлива. Ты должна быть благодарна, что я вообще пришел.

— Не думаю, что ты мог бросить меня просто так. Даже Роб Гилл наверняка бы заметил, что одного из его гостей нет на ужине.

— Робу и в голову не придет вмешиваться в мои методы обучения, — самодовольно произнес Саймон. — Но не переживай, ужин не пройдет без тебя. Кроме того, сегодня вечером тебя ждет одна очень интересная игра, и я не хочу, чтобы ты ее пропустила.

Пройдя через комнату, он подошел к ее лежащему навзничь телу. Затем, наклонившись над ней, он слегка подул на ее соски, которые сразу же превратились в маленькие твердые, остроконечные вершины.

— Боже, ты все еще очень возбуждена, — пробормотал он себе под нос.

— А ты чего ожидал?

— Я уже понятия не имею, чего ожидать от тебя.

— Ну хорошо, по крайней мере я надеюсь, что сейчас ты…

Выпрямившись, Саймон посмотрел на нее с удивлением:

— Мне просто не верится. Ты все еще пытаешься командовать мной?

Он выглядел таким рассерженным, что Натали стушевалась.

— Нет, — сказала она. — Конечно, нет.

— А мне кажется, что да, — сказал он тихо. Со странным выражением на лице он сорвал с себя одежду. Затем без каких-либо прелюдий он лег на нее и одним резким движением вставил в нее свой член.

Натали вскрикнула от удовольствия. Саймон был таким большим, таким твердым, и наконец та ужасная и болезненная пустота была заполнена, когда он начал яростно двигаться в ней. Она посмотрела на него снизу вверх. Но его глаза были закрыты, а губы плотно сжаты, и он был полностью сосредоточен на своем собственном удовольствии, не обращая никакого внимания на нее. Она понимала, что он зол, но также было очевидно, что он очень возбужден — и это ей очень нравилось. Вскоре она почувствовала, как сжимается ее тело, в предчувствии долгожданного оргазма, хотя он нигде и не трогал ее, ей уже было все равно. Все что она действительно хотела и в чем действительно нуждалась — это в том, чтобы он был глубоко внутри ее, и когда его бедра поднимались, она старалась как можно плотнее обхватить собой его горячий пенис. Сквозь нее начали проходить первые маленькие искорки предкульминационного удовольствия.

— Да! Да! — закричала она, когда наконец почувствовала жар наполняющего ее удовольствия, проходящий через все ее тело, и ее напряженные нервные окончания наконец расслабились и успокоились. Когда Натали кончила, мышцы ее влагалища самопроизвольно сжались вокруг Саймона, и она почувствовала, как он дрожит. Он застонал, кончая, изливая свое семя внутрь ее.

После этого он наконец открыл глаза. Но в них не было никакой нежности. Натали не знала почему, но ей казалось, что она должна быть там. Хотя он взял ее грубо, не заботясь о ее ощущениях, она думала, что это потому, что он был зол на те чувства, которые испытывал к ней. Но теперь, глядя в его темные бездонные глаза, она уже не была в этом уверена.

— Надеюсь, ты довольна, — сказал Саймон, выходя из нее.

Она дернулась, оттого что он покинул ее, и ей захотелось попросить его остаться и полежать с ней, чтобы сделать происходящее более личным. Однако она знала, что это не только было против правил послушания, но также было и непрофессионально. И в первый раз за все время пребывания здесь она была рада, что ей придется вернуться сюда на следующих выходных, потому что она надеялась, что сможет узнать настоящего Саймона получше.

— Так как? — настойчиво спросил Саймон.

— Да, спасибо, — сказала Натали, сознательно стараясь сделать свой голос более покорным.

— Боже, неужели никаких жалоб?

— Нет.

— Тогда мне придется развязать тебя.

Натали посмотрела на него, когда он начал ослаблять ей запястья.

— Звучит так, как будто ты разочарован.

— Вовсе нет. Может быть, удивлен, но не разочарован.

— Скажи, ты вообще ничего не чувствуешь? — прошептала Натали.

Саймон замер.

— В каком смысле?

— Чего-то особенного по отношению ко мне?

— Для меня это просто работа.

— Правда?

— Боюсь, что да. Я уверен, что это польстило бы твоему эгоизму, если бы я сказал, что ты для меня что-то значишь, но на самом деле ты просто одна и многих женщин, приезжающих сюда. Возможно, более упрямая, но это единственное различие между тобой и всеми остальными нашими клиентами.

— Ясно.

— Не принимай это близко к сердцу, — сказал он бодро, освобождая ее и помогая сесть. — Даже если бы ты мне нравилась, что — я еще раз хочу подчеркнуть — не так, это было бы запрещено. Я бы потерял работу, если бы позволил себе завести отношения с клиентом.