Бабочки и порочная ложь - Кейли Кинг

Взволнованная и разъяренная Ханна вскакивает со своего места. Ладони ее ухоженных рук ударяются о каменный стол, и она кричит:

— Ты не можешь со мной так разговаривать!

— Да? И почему так? Ты собираешься меня остановить? Мне бы хотелось увидеть, как ты попробуешь. Давай, Ханна, посмотрим, что у тебя есть, — я держу руки вдоль тела, дразня ее, чтобы она сделала все возможное. В ее карих глазах кипит ярость и, возможно, даже намек на слезы, но она остается застывшей. — Это то, о чем я думал. А теперь сделай нам всем одолжение и заткнись. В двух кварталах отсюда из-за твоего голоса воют собаки.

С этими словами я хватаю бумажный пакет, в котором находится оставшаяся половина моего сэндвича, и отталкиваюсь от стола. Из-за моего ухода раздаются шепоты, но мне плевать. Они могут говорить все, что хотят. У меня нет проблем быть их темой разговора.

Когда я приближаюсь, медовые глаза Пози поднимаются в мою сторону. То, как она переглядывается, когда понимает, что это я, заставляет меня ухмыляться. Остановившись прямо перед ней, носки наших туфель почти соприкасаются, она хмуро смотрит на меня.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, ее тон скорее любопытен, чем раздражен.

Не зная сам ответа на ее вопрос, я игнорирую его и задаю свой.

— Ты серьезно это ешь? — она смотрит на еду у себя на коленях, которую вежливо ковыряет. — Полагаю, что так.

Она пожимает узкими плечами под темно-синим пиджаком.

Я думаю, это восхитительно, что она носит все части обязательной униформы. Вы могли бы предложить мне сто тысяч прямо сейчас, чтобы я сказал вам, где мой пиджак, но я все равно не смог бы вам сказать. Я не носил эту вещь с первой недели здесь, на первом курсе. Между тем, у Пози даже есть клетчатая повязка на голову, которая соответствует ее юбке, и черные носки до колен. Такая милая и законопослушная, но она даже не подозревает, что она — пара каблуков и юбка, которая на дюйм короче, чем выглядит так, будто она вышла из школьных фантазий каждого мужчины.

Поморщившись от сырого салата и сухого куска курицы, я молча отбираю у нее поднос и иду к ближайшему мусорному баку. Пластиковый лоток и все такое, я все это сбрасываю туда. Ее рот нахмурился, когда я вернулся и сажусь на скамейку рядом с ней.

— Еда здесь чертовски отвратительная. Либо возьми с собой обед, либо заранее съешь обильный завтрак.

Можно было подумать, что они будут выделять часть миллионов, которые они зарабатывают каждый год на оплату обучения, на кухню столовой, но совет директоров считает, что лучше потратить деньги на нашу и без того перегруженную футбольную команду и новую студию йоги. В какой школе йога является факультативом?

Подняв перед ней сумку со второй половиной моего сэндвича, я говорю ей:

— Съешь это. По крайней мере, это не вызовет пищевого отравления, — когда она продолжает сердито смотреть на меня и не брать предложенную еду, у меня закатываются глаза. — Ты хочешь этого или нет, Пози?

С побежденным вздохом она неохотно забирает пакет из моих рук.

— Спасибо, — вынимая еду, она колеблется, прежде чем откусить. — Как ты это получил? У тебя нет машины.

— Есть, — моя мама заказала мне машину полгода назад. Пока мы говорим, его привозят из Германии на лодке. — И я одолжил машину, — парень был мне должен, поэтому, когда я попросил у него ключи, он отдал их бесплатно.

В то время как щедрые поступки Пози исходят из бескорыстного места, мои — из более… корыстного. Я рассматриваю это исключительно как транзакционный акт. Если я почешу тебе спину, ты почешешь мою еще сильнее, а если я найду на тебя компромат, ты дашь мне все, что я захочу, чтобы я не использовал это против тебя. Я мог бы выведать кое-что из маленького секрета Ханны, полученного учителем математики, но выражение ее лица, когда я тер её по лицу, на этот раз было достаточной наградой.

— Когда? У тебя нет перерыва.

— Господи Иисусе, ты задаешь много вопросов, — стону я, внезапно пожалев, что пришел сюда. — Я ходил во время математики, — я могу выполнить урок, над которым мы работаем, во сне, и мне не нужен какой-то придурок-матлет с галстуком-бабочкой, который будет читать мне лекции в течение часа. Есть более приятные способы провести время, чем смертельно скучать над алгебраическими уравнениями.

Задумчивые глаза изучают меня, пока она пережевывает кусочек еды. Сглотнув, она наконец говорит то, что у нее на уме.

— Сомневаюсь, что в этом здании больше пяти человек, которые знают, насколько ты умен. Ты скрываешь это от них. Всегда. Ты бы предпочел, чтобы они думали, что ты не более чем задумчивый засранец с красивым лицом.

В этом проблема Пози. Она была постоянным зрителем моей жизни с тех пор, как была в подгузниках. Каждый раз, когда я приходил домой из школы с запиской от учителя и отец отчитывал меня за плохое поведение в классе, она была свидетельницей этого. Она также была там и наблюдала, как мама хвалила меня за отличные оценки. Нетрудно соединить эти два понятия. Как рабочая собака, у которой недостаточно стимулов, я становлюсь деструктивным, когда мне скучно.

Было бы легко разозлиться на нее за ее нефильтрованный комментарий, но вместо этого я решил сосредоточиться исключительно на последней части ее комментариев.

— Ты думаешь, у меня красивое лицо?

Ее рот приоткрывается, и я наблюдаю, как паника отражается в ее глазах, когда она пытается найти способ взять обратно то, что сказала. В конце концов она просто вздыхает и качает головой.

— Ты невыносим.

— Так мне говорили уже, — признаю я, вставая с жесткой скамейки. — Машина будет ждать ровно в три. Не опаздывай, иначе я прикажу водителю оставить тебя здесь, — не дожидаясь ее ответа, я оставляю ее там доедать остаток обеда в одиночестве.

Ее лицо светится, когда мы заходим на кухню. Поставив чашку с золотой отделкой на мраморную стойку, моя мама обходит большой остров посередине, чтобы как следует поприветствовать всех нас троих. Она всегда старалась быть здесь, когда мы возвращались из школы. В детстве ее родители так часто оставляли ее в дома одну, что она всегда говорила, что не хочет этого для нас.

Единственный раз, когда ее здесь нет, — это когда ей приходится ехать с моим отцом по делам или когда она не чувствует себя достаточно хорошо,