Жизнь под надзором - Олег Юрьевич Полетаев

и добивал провокатора. Разумеется, вся сцена мордобития, сопровождалась женским истошным визгом. На меня наседали двое, где был их четвертый, оставалось загадкой. Был бы я замечательным бойцом, можно было бы попросить что‑нибудь сыграть музыкантов. Тем временем, я пропустил еще один удар, в глазу была вспышка, но вторым глазом узрел, что передо мной уже один нападающий, второго принял на себя муж. Он, если говорить честно, быстро прилег, но этого времени мне хватило, чтобы уронить второго. Да, водка — мощное сногсшибательное средство. Дальше, что я увидел одним глазом, быстро приближающийся наряд милиции. Побитому курсанту скрутили руки и повели на выход, за мной, таким же образом вели главного инженера, за ним бежала наша дама с нашими вещами.

Из отдела милиции, нас отпустили довольно быстро, после составления протокола и наших объяснений, заявлений, ни одна из сторон писать не стала. О происшествии сообщили в училище, моя побитая рожа, была тому подтверждением! Меня слегка пожурил начальник училища. На поезд я тогда успел. Через месяц пришло доброе, веселое письмо из Москвы, но я его не сохранил. Вот и вся моя простенькая история, которая зародилась в Московском метро.

Перегон

Игорек, уже второй раз поленился, не захотелось тащиться на польско‑немецкую границу в Щецин, решил еще раз проведать авторынок города Минска. Здесь, было полно нерастаможенной техники. Проблема с покупкой, заключалась в том, что на брифе стоял таможенный штамп, содержащий информацию о том, кто и когда ввез транспортное средство на территорию Беларусь. Чтобы, произвести таможенное оформление в России, в своем родном городе, нужно было повторно пересечь границу на самом ближнем пограничном переходе, чтобы ввоз транспортного средства был совершил покупатель. Самый ближний переход был на белорусско — украинской границе и именовался — Мокраны. Еще, один неприятный момент заключался в том, что большинство пригнанных автомобилей состояло из автомобилей, прошедших через Литву, в отличие от тех, которые продавались в Щецине.

Как и в Щецине, здесь полно было перекупов, которые прикупали технику здесь же на рынке и даже не пытались переставить авто, просто менялся ценник. Рынок в Минске был большой, сделал круг, и ты уже устал. Обычно, Игорек делал первый круг и заходя на второй, уже определялся с выбором. В этот раз, процесс выбора прошел в том же ключе, больше кружить он не стал, сразу прошел к приглянувшемуся авто. Автомобиль — Ауди, на немецких транзитных номерах, радовал родной краской, целым кузовом и родными стеклами. За рулем сидел какой‑то очкарик, с потной физиономией и тоскливым взглядом. Захотелось выяснить причину грусти владельца авто.

— Дерни капот и дай взглянуть на документы — выражение лица Игорька, приняло самый деловой вид. Причину грусти, удалось выявить быстро, дата на штампе в брифе, свидетельствовала о том, что срок прибытия в таможню давно истек и само перемещение на этом авто по Белоруссии, было чревато штрафом. Если, в Польше, нарывались на таможенный контроль с подобным нарушением, дело заканчивалось таможенной штрафстоянкой. Далее, крупный штраф или конфискация, все зависело от стоимости авто, иногда, штраф превышал тот ценник, который был выставлен при продаже.

Игорек, заострил внимание на этой дате и предложил ознакомиться с ней покупателю.

— Знаю! Уезжал отдыхать на месяц, машина не продавалась.

Игорек, сделал вид, что поверил, хотя, генеральная доверенность, была сделана пару дней назад, он ее даже не пригонял, обычный перекуп. Вообще, машина внушала доверие, Игорек предложил свой ценник. Услышав его, очкарик стал еще обильнее потеть, всем своим видом показывая, что он против. Глядя на него, удивлял тот факт, что несмотря на жару, он не хотел снять свой пиджак, чтобы не портить имидж. Такой торг, ему не понравился, хлопая глазами, он изрек: “Обоснуй”

— Судя по тому, что техника так долго продается, у нее есть какой‑то скрытый косяк, но я его пока не нахожу.

Пробная поездка, не выявила изъянов. Ценник, нашел свою золотую середину, ударили по рукам.

— Только, как ты уже догадался, я из России и надо скататься на границу для переоформления. После этих слов, очкарик как‑то сразу сник.

— Зачем? Прямо на рынке, сделаем генеральную доверенность и кати в свою таможню!

— С Россией, этот номер не прокатывает, я уже пробовал года три назад, тогда, я первый раз связался с таможенным оформлением. Как последний лох, притащился в таможню с этой филькиной грамотой. Меня развернули в таможне, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Пришлось, тащиться обратно в Минск, за дополнительную плату, бывший хозяин согласился скататься на границу и переоформить собственника. Ты меня сейчас, пытаешься также развести. Я ужу жалею, что сразу не проехал в Щецин, опять решил поэкспериментировать! Едем переоформлять, или я сейчас еду на вокзал?

— Поехали! — очкарик, нехотя согласился — Только за руль сядешь ты!

За время перегонов с немецкой границы, Игорек, давно привык к крайне нестабильной жизни в Белоруссии. Проехать Белоруссию без запасов топлива было рискованно, можно было нарваться на несколько подряд закрытых АЗС. Причем, хозяева АЗС, даже не утруждались объяснить причину, благодаря которой АЗС закрыта, хоть бы листок бумаги на окошке. Сильно раздражал их белорусский зайчик, местная валюта — зайчик, очень любил прыгать, причем, обычно вниз, частенько — стремительно и глубоко. Но, в плане автомобилизации, все было хорошо. Таможенные пошлины, были двух видов — с отчуждением и без отчуждения. С отчуждением, пошлины были на уровне российских, без отчуждения — на порядок дешевле. Через два года, автомобиль становился отчуждаемым и на нем можно было заработать, продав его россиянину. ВАЗ в Белоруссии, был в основном реэкспортным и по сравнению с иномарками, их число было крайне невелико. Конечно, Белоруссии в этом плане было просто, им не надо было поддерживать отечественного производителя.

Итак, два деятеля выехали с авторынка. Кирилл, именно так звали очкарика, пребывал в несколько беспокойном состоянии, объясняя это домашними проблемами, вел себя довольно напряженно и замкнуто. Раздражала его неуемное потребление черного кофе, на трассе, останавливались почти у каждого кафе. В кафе, заходил только он, выходил довольно быстро с пластиковым стаканчиком, наполненным наполовину, пил всегда крепкий черный кофе без сахара. Каждый раз, он предлагал захватить кофе и для Игорька, но тот, почти всегда отказывался. После очередной дозы кофеина, Кирилл на время оживлялся, мог даже что‑то рассказать. Рассказ его, был очень недолгим, действие кофеина прекращалось, он закрывал глаза и замолкал. Но слушать, он мог бесконечно, а интересных местах поворачивал голову и слушал, с еле заметной улыбкой.

— Кирилл, похоже, белорусы, очень уважают своего президента, называют его батькой! Что за заслуги