Эта больная любовь - Джесси Холл

по её прекрасному лицу, от слёз они прилипли к щекам. Губы расходятся, она пытается отдышаться, изнемогая от этой демонической игры.

Кровь с моей головы капает ей на нос и щеку, но она слишком устала, чтобы сопротивляться, слишком устала, чтобы даже вытереть меня с себя.

— Блять, ты прекрасна в моей крови, — говорю я, прижимая ладонь к её лицу и осторожно поглаживая её по скуле.

Неужели она не понимает, насколько она невыносимо прекрасна? И то, что эта тьма внутри неё может сделать её более могущественной, чем она когда-либо могла себе представить. Выманить её наружу — вот задача, ради выполнения которой я уничтожаю себя.

— Ты победил.

Её голос ломается, звуча полностью побежденным.

— Оу, милая, — шепчу я, проводя губами по её челюсти и добираясь до уха. — Разве ты не видишь? Мы оба выигрываем таким образом.

Я облизываю раковину её уха, и она вздрагивает, прижимаясь ко мне. Прижимая мой твердый член к её бедру, я не могу отрицать, что эта маленькая игра только что сделала со мной. Неутолимая потребность трахнуть её до бесчувствия — это растущее желание, которое я изо всех сил пытаюсь контролировать. Моё тело жаждет эту женщину, которая учится бороться, учится быть сильной сама по себе, даже если это направлено против меня.

Отстранившись, я смотрю в её глаза; кровь, размазанная по её лицу, заставляет холодную синеву её глаз пронзать меня ещё сильнее. Она прекрасно понимает, какое влияние она оказывает на меня, даже если это заставляет её краснеть от непристойных мыслей. Она прикусывает уголок губы, её длинные черные ресницы трепещут, встречаясь с моим взглядом, в её глазах мелькают возможности грехов, которых она всегда желала.

И пусть крещение начнётся.

— Что теперь будет?

Её голос — шепот с придыханием. Он наполнен ужасом и интригой.

— Воскрешение. Возрождение. Пробуждение своего рода, — комментирую я, проводя пальцами по её виску.

Уголки её глаз морщатся от беспокойства, а с губ срывается тихое хныканье. Я знаю, что она девственница. Мне будет трудно ввести её в это дело, когда единственное, чего я хочу — это овладеть ею, сломав её так сокрушительно. Но мы начнем медленно, знакомство с её неведомыми желаниями, совершение актов греха, которые были установлены другие мужчины, чтобы приручить её. Прежде чем она это поймет, она будет владеть мной с тем неукротимым огнём, которым она обладает.

— Теперь будь хорошей девочкой и пососи мой язык, — требую я, наклоняясь вперед и предлагая его ей.

14. Вкус греха

Он возвышается надо мной, в то время как у него рост превышает 180 сантиметров, а я стою перед ним со своими жалкими 165 сантиметрами.

Он победил. Он поймал меня. Я думала, что легко сбегу из собственного дома, перехитрив его. Но вместо этого я ударила его по лицу. Порезала его. Разбила бутылку о его голову, и все же он стоит здесь. Истекающий кровью, с горящими глазами, как будто вся игра была просто прелюдией для человека из его глубин ада.

Безумие даже не покрывает этого.

— Ч-что?

— Я сказал, будь хорошей девочкой и пососи мой язык, — огрызается он.

Я даже никогда не слышала о таком.

— Ты хочешь, чтобы я… поцеловала тебя? — спрашиваю я.

Я вижу, как сужаются его глаза под треснувшей маской черепа.

— Нет, — он хмурится с отвращением, будто сама идея вызывает у него тошноту. — Я сказал тебе пососать мой язык. Обхвати его губами и соси.

Его слова, то, как он требует, и дикий взгляд в его глазах заставляют капельки пота выступить у меня на лбу, а тело напрягаться от смеси нервов и импульсов, которые, кажется, не поддаются моему контролю.

Прижимая меня к двери, я чувствую эрекцию в его брюках, когда он вжимается в меня. Одна мысль о том, что я могу вызвать такую реакцию у мужчины, заставляет мое лицо раскраснеться. Он наклоняется ко мне, приподнимает подбородок так, что наши губы оказываются в сантиметрах друг от друга, его лохматые мокрые волосы щекочут мне лоб. От него пахнет вином, кожей и ужасными, сокрушающими душу решениями.

Его губы раздвигаются, язык высовывается изо рта, и он нежно проводит им передо мной, как обманчивая змея, которой он и является. Я чувствую, что могу упасть в обморок, в то время как мой взгляд переходит с его глаз на язык. Медленно, неуверенными движениями, мои губы наконец приоткрываются, и я обхватываю губами его ждущий язык. Двигаясь вперед, а затем назад, я сосу его как леденец, отрываясь от него в конце.

Его влажный, теплый язык ощущается на моих губах едва уловимым сладковатым вкусом, совсем не таким, каким я представляла себе вкус греха. Я прислоняюсь спиной к деревянной двери и смотрю на него, чувствуя, как меня охватывает странная волна удовольствия от этого простого, но совершенно незнакомого действия.

— Ты это почувствовала, — говорит он, его глаза изучают моё лицо. — Это покалывающее ощущение, которое пробегается по твоему позвоночнику и останавливается между твоих ног, заставляя мышцы напрягаться и сокращаться.

Я сглатываю, нахмурившись от его точного описания, прежде чем мои глаза смущенно опускаются на пол.

Его рука крепко обхватывает мою челюсть, притягивая моё лицо к своему.

— Эти чувства, эти мысли… эти желания, — его хватка смягчается, тогда как его пальцы пробегают по моей шее. — Они полностью заложены в твоей генетической структуре. Они возникли задолго до того, как мужчины придумали правила, чтобы контролировать твои глубины.

Я задерживаю дыхание, просто смотрю на него, когда его нос снова почти соприкасается с моим.

— Ты — женщина без голоса, Брайони, — шепчет он мне в губы. — Позволь мне быть горлом, через которое ты будешь кричать.

Я ошеломлена его словами и чувствую, словно я пьяна в его присутствии. По крайней мере, я предполагаю, что так чувствуют себя пьяные люди. У меня легкая слабость, голова кружится, и всё же каждая часть моего тела насторожена и жива, захвачена вихрем саморазрушения и питается персональным писанием, которое он исповедует.

Он наклоняет голову к моей шее, и я чувствую, как его губы касаются моей кожи. Он проводит ими по моей покрытой кровью груди, пока не становится передо мной на колени, его лицо оказывается прямо на одной линии с моей грудью. Мое сердцебиение учащается, когда обе его большие руки ложатся на мой живот. Он держит их там, прежде чем моргнуть и посмотреть на меня сквозь треснувшую маску черепа.

Зло может прийти к вам в разных формах.