Знак с той стороны - Инна Бачинская

– Да ты что! – Она всплеснула руками. – Во дела! Всех выморило. Грех на них обоих, особенно на ней. Маня чуть руки на себя не наложила, когда Коля ее бросил. Мы не то чтобы дружили, просто жалко было смотреть, как мучилась. Еще и беременная, на третьем месяце. Рыгала страшно, зеленая, страшная, в туалет все время бегала, а у Кольки новая зазноба. Ни стыда, ни совести у людей!

– В отделе кадров ее данных нет.

– Да она и не оформлялась, так, помогала на кухне. Ее Коля привел, земляки они были. А потом сразу ушла.

– Как ее звали? Мария?

– Мария? Нет! Она была Валя. Валентина.

– Почему тогда Маня?

– Потому что маленького росточка и худенькая, кожа да кости. Коля ее Манюней называл. Так и пошло: Маня да Маня.

– Руданская Валентина… а отчество?

– Она не Руданская была, не-е. Они нерасписанные жили. Она была… – Старуха задумалась. – Память ни к черту стала! Волох! Точно! Валя Волох! Конечно, Волох. Она сразу домой уехала, в Зареченск. Коля тоже оттудова. Я ее навещала, у них дом был, они там с теткой жили. Валя сирота была. Там и родила мальчика, Игорьком назвала… вроде.

– Руданский не пытался с ней увидеться?

Вилонова пожала плечами.

– Откуда ж мне про такое знать? Не знаю, может, и пытался. Коля добрый был, я потом встречала баб из «Форели», говорили, мучился сильно, аж с лица почернел. Раньше веселый был, а тут смурной стал, совесть, видать, нечистая совсем задавила. Маня ничего не говорила, но жили они трудно. Ада стерва была, ее все боялись. Как глянет, аж мороз по коже. И богатая, вот Коля и не устоял. За деньги человек на любую подлость пойдет, а куда денешься? Жизнь и не на такое толкнет и заставит. Все хотят сладко кушать. Грехи наши тяжкие… – Она пригорюнилась, и Шибаеву показалось, что забыла о нем. – Ну да все равно теперь! Царствие ей небесное. Я ушла оттудова, меньше года продержалась. Потом вышла замуж, и мы с мужем уехали на заработки. С тех пор Маню и не видела. Потом мужа подъемным краном задавило, помер на месте. Иногда думаю, надо бы найти Маню, встретиться. Узнать, как она, да… – Она махнула рукой. – То одно, то другое мешает, знаешь, как оно бывает? Так жизнь и прошла.

Когда он прощался, Вилонова сказала, кашлянув и глядя в сторону:

– Ты это… У тебя не будет перехватить до пенсии, а?

Он порылся в карманах, вытащил несколько смятых бумажек; протянул.

– Спасибо! – обрадовалась Вилонова, хватая бумажки. – Дай тебе бог!

Они вышли из подъезда вместе. Шибаев пошел к машине, Вилонова, сжимая в руке деньги, побежала куда-то за угол дома…

По плану ему предстояла встреча с домашней обслугой Ады Романовны. Смысла теперь в этом было немного, так как основную информацию он получил от Вилоновой, и можно было бы дать отбой. Но привычка доводить все до конца сказалась и на этот раз. Шибаев подумал и поехал на Зеленую. Ему было легче, когда он действовал по плану. Тем более что в Зареченск сегодня уже поздно. Завтра с утречка и двинем, сказал себе Шибаев. А сейчас действуем согласно утвержденному плану. Как говорит опытный адвокат Дрючин, не знаешь, как поступить, поступай по закону.

Открыла ему знакомая уже Вика, узнав через стеклянную дверь.

– Добрый день, Вика, – вежливо произнес Шибаев. – Нам нужно поговорить. Можно?

– Виктория Емельяновна, – сказала она, поджав губы.

– Извините, Виктория Емельяновна.

– Проходите!

Впустив его, она долго гремела замками, запирая дверь; даже спина ее выражала неодобрение. Шибаев от нечего делать рассматривал домоправительницу Ады Романовны. Покатые плечи, жидкие косицы, заколотые синей пластиковой ракушкой, широкий зад под теплой лиловой кофтой.

– Идем на кухню, – сказала она, закончив с замками. Не взглянув на него, двинулась вперед. Шибаев направился следом.

– Если вам не трудно, мне кофе, пожалуйста, – сказал Шибаев из принципа. Кофе ему не хотелось. – Андрей сказал, мы можем поговорить.

Она не посмела отказать и нехотя поднялась.

Он отхлебнул из чашки и сказал:

– Спасибо, Виктория Емельяновна, прекрасный кофе.

– Что вас интересует? – буркнула она.

– Да, собственно, все, что меня интересует, я уже знаю.

Она взглянула с любопытством:

– Вы нашли сына Николая Андреевича?

– Почти. А у меня к вам такой вопрос. Вы женщина наблюдательная, вы были доверенным лицом Ады Романовны…

– А толку! – перебила она. – Андрей продает дом и всех под зад коленом! Врач говорил, что Ада Романовна протянет еще полгода, а то и больше. Никто не ожидал, что она так вдруг… – Вика махнула рукой. – Вот так всю жизнь горбатишься, спину гнешь, света белого не видишь, а тут враз никому не нужная. Я просила, может, куда в канцелярию меня устроит, убирать или курьером, а он ни в какую, отдыхайте, Вика, говорит. Мальчишка! Какая я ему Вика! На моих глазах поднялся, как сейчас помню… Не верю я ему! Убейте, не верю! Из грязи да в князи! Костюмы за три тыщи долларов, машина за полмиллиона. Я хотела ей глаза открыть, да она не слушала.

Вика спешила выговориться, у нее накипело и наболело. Она уже не казалась Шибаеву старой грымзой, и сердилась она не на него, а на подлые обстоятельства, лишившие ее дома и работы. Хотя характерец у нее был тот еще.

– Она очень переменилась, как заболела. Девку эту в дом взяла… Ох и дрянная девка! Алевтина! Кличку себе придумала – Тина. Ада Романовна совсем размякла, как Николай Андреевич ушел. После Севы еще худо-бедно держалась, а как он умер, тут она и поплыла. И болезнь началась. Рак. Взяла она эту Тину в дом, хоть я говорила, хлебнете вы с ней, Ада Романовна, не торопитесь, подумайте. Какое! Сама все знала, советов добрых людей не слушала. Ей и адвокат тоже говорил: не надо. Несколько месяцев тут у нас ошивалась, пока наконец Ада Романовна не выдержала. Они перед ее смертью сильно поругались, и она ей сказала: вон, говорит, из моего дома! Чтоб ноги, говорит, твоей здесь не было! А эта паршивка ей: а вы дайте денег на модельный бизнес – и расстанемся по-хорошему. Я как услышала, так прямо и похолодела вся. А Ада Романовна говорит, я подумаю. Согласилась дать этой шалаве деньги! А та, неблагодарная, даже на похороны не пришла! Съехала ночью, и деньги пропали.

– Какие деньги? – спросил Шибаев.

– Какие… Такие! Которые Ада Романовна в секретере держала, тысячи две или три долларов. На всякий случай, на хозяйство. Так нету их, пропали. Я Светку, подружку ее, утром послала – иди, говорю, скажи, через полчаса автобус – на кладбище ехать, а ее и след простыл. Сбежала! Еще с вечера. Собрала вещички и была такова. С деньгами! Может, и еще чего прихватила, золотые часы вот тоже исчезли, три кольца и сережки. А я предупреждала, что такая шалава не доведет до добра! Гоните ее, Ада Романовна, к черту, говорила я! Ну дак кто ж послушает, все ж все сами понимают, больно умные… Куда нам с нашими советами. И адвокат тоже вот говорил, что гнать надо, и вообще… – Вика осеклась, и Шибаев понял, что она подслушивала беседу хозяйки и мэтра Рыдаева. – Одна радость, деньги она не получила, и то слава богу. Хотя, с другой стороны, неизвестно, кому теперь достанутся. Андрей уже вовсю хозяйничает, слух прошел, расширяться хочет, кредит под залог большой берет. А как не пойдет дело, кто в ответе? А никто! Сам теперь хозяин, так в завещании, говорят, прописано. Ада Романовна очень осторожная была, долгов боялась, а этот гусь… Умник нашелся! Сопляк сопляком, а туда же. Рано ушла Ада Романовна, не ожидал никто.