Черная изба - Анна Лунёва

и не расчистят дорогу. Впереди учительница, а за ней они с ранцами, друг за другом.

На Катин взгляд, это не очень-то работало. Как раз подошла ее очередь тащить рюкзак, и рыхлая каша из-под Викиных ног казалась ей ничуть не приятнее нетронутого снега. Может, если целый класс так идет, то последнему и нормально. Она никогда не думала, что ходить по снегу так тяжело. Конечно, и в Барнауле бывали снегопады, и улицы не всегда к утру успевали почистить, но здесь на каждом шагу как будто кто-то хватал за щиколотки и тащил назад. Да еще эта тяжесть… Плечи уже ныли, и она недобрым словом поминала свой вчерашний оптимизм. Какие там восемь километров в час! Хорошо, если три… Часа через два уже стемнеет, а лес приближается так медленно! И ведь им еще дальше топать.

Когда над головами наконец закачались макушки сосен, Катя со стоном разогнулась и скинула рюкзак в сугроб.

– Все! Не могу больше, твоя очередь!

Спина под курткой взмокла, а вот ноги и руки заледенели. Из носа текло, лоб и щеки горели. У Вики из-под капюшона были видны одни глаза с белыми смерзшимися ресницами.

– Я тоже устала! Кто-то говорил, что тут машины ездят каждые пять минут и нас подвезут! Я замерзла как собака и есть хочу, а еще рюкзак этот…

– А кто в этот рюкзак напихал вещей на месяц? Я, что ли? И ты же сама не хотела в чужую машину! Вот и топай теперь!

– Я вообще сюда ехать не хотела, – буркнула Вика. – Лучше бы и правда в клуб пошли, как Надя предлагала!

Катя собиралась было выпалить что-то укоризненное о больной Леночке и настоящей дружбе, но сама почувствовала, как глупо это прозвучит посреди занесенного снегом незнакомого леса.

– Вик, а Вик, – сказала она примирительно, – слушай, а давай поедим? У нас же термос есть и бутерброды… И рюкзак как раз полегче станет, а?

– Бутерброды! – ахнула Вика, и глаза у нее стали совсем несчастные.

– Забыли? – холодея, догадалась Катя.

– Конечно! – Вика опустилась в снег рядом с рюкзаком и закрыла варежками лицо.

– Вика, Викусь… – Катя не знала, чем еще поднять боевой дух подруги, и отчаянно искала нужные слова. – Вика! У нас сок есть! И апельсины, и шоколад!!!

– Так это же для Леночки, – плаксиво возразила Вика, не отнимая рук от лица.

– Ну, Леночка там не голодная, она же дома, – возразила Катя, расстегивая рюкзак. – Мы ей хотя бы тетрадки довезем и подарок для сестры. А гостинцы… Ну Вик, ну не помирать же нам тут от голода!

Первый глоток яблочного сока сделала Катя. Она и до этого чувствовала себя изрядно замерзшей, а когда холодная жидкость потекла по пищеводу, ей и вовсе показалось, что она превращается в ледяную статую. Одеревеневшими пальцами она взяла протянутую Викой шоколадку и разорвала бумажную обертку. Шоколад на морозе застыл и крошился, практически не отдавая никакого вкуса, – больше похоже на картон, чем на сладость.

– Ты его погрей во рту, станет повкуснее, – посоветовала Вика, жуя.

– Ты сок тоже грей во рту, а то он сейчас похож не на сок, а на жидкий азот, – ответила ей Катя, и обе рассмеялись. Сидеть в сугробе было холодно, и подруги взгромоздились на рюкзак, плюнув на сохранность конспектов.

– Сейчас поедим, потом надо достать из рюкзака всю запасную одежду и натянуть на себя, – придумала Вика спустя несколько минут молчаливого жевания.

– Тоже да. И потеплее будет, и рюкзак полегче. – Катя пыталась расковырять пальцем толстую апельсиновую кожуру. Когда ей это удалось, сок потек по рукам, пачкая рыжим белый снег под ногами. Катя машинально облизнула палец и краешком сознания удивилась, что язык не пристыл, как к железу на морозе.

– Потом мы будем вспоминать это как забавное приключение, – сказала она, засовывая руку обратно в варежку. – Пошли в какой-то непонятный лес на ночь глядя, с апельсинами и шоколадом…

– К черту на кулички! – развеселилась Вика. – Гуляли до утра, а потом вышли обратно на остановку! Вот так хохма будет! Леночке расскажем – она со смеху лопнет!

Она осеклась. Катя поняла, что Вика тоже вспомнила, как они в последний раз видели Леночку. В лесу будто стало темнее. А может, и действительно стало: скоро вечер…

Ветер пронесся по верхушкам сосен. Те заскрипели, застонали, и сверху снова посыпался снег.

– Как думаешь, – тихо начала Вика, глядя на свои ботинки, – а Леночка вообще…

Катя поежилась.

– Конечно, – ответила она на недосказанный вопрос. – Наверняка. Иначе Елена Алексеевна так бы и сказала.

– С чего ты взяла? – возразила Вика. – Может, не хотела нас пугать. Потом вообще скажет, что Леночка уехала в другой город и телефон сменила. Ищи ее тогда.

Катя молчала. Здесь, в лесу, разговаривать о таком было еще страшнее, чем в общаге.

– Давай-ка быстренько переоденемся, – сменила она тему, – и пойдем дальше. Нам еще часа два-три тащиться, хорошо хоть, что по прямой…

Они выгребли из рюкзака запасную одежду. Быстро по очереди поддели свитера и носки, затолкали в варежки еще одни, сухие. Шарфы повязали так, чтобы они закрывали лицо по самые глаза.

– Теперь уж точно дойдем, – храбрилась Вика. – Мне как-то даже потеплело! А тебе?

– Угу, и мне. – Катя чувствовала, что говорить правду сейчас лишнее. – Ну, пошли? Давай еще раз глянем на карту!

Она вытащила из кармана телефон и ругнулась.

– Сел, прикинь?

– Мой давно, – тихо откликнулась Вика, – еще в автобусе… У тебя пауэрбанк есть?

– Так телефон от него и питался, – уныло сказала Катя, закрывая карман на молнию. – Все, теперь даже не знаем, сколько времени и сколько еще идти осталось.

– Ну, это и неважно, – попыталась утешить подругу Вика. – Просто идем вперед, ты же сама говорила. И вдруг машина все-таки поедет. Я согласна в нее сесть, даже если там будет маньяк, честно-пречестно, Кать!

– Ладно уж, так сразу и маньяк! – Катя хмыкнула, закидывая на плечи рюкзак. Была Викина очередь, но ей стало жаль подругу. Эта поездка – только ее идея, ей и мучиться больше всех.

Они шли по лесу, наверное, с час, все так же – друг за другом. Попеременно несли рюкзак. Катя не смотрела по сторонам, ни о чем особо не думала – просто шла. Шаг, шаг… «Еще шаг, еще шаг свою ношу нести»[2], – бессмысленно всплывало в памяти. Откуда эта строчка? Катя не могла вспомнить ни начала, ни конца предполагаемого стихотворения, и строчка ритмично колыхалась у нее в голове в такт ходьбе. Скрип снега, шорох Викиной куртки, ее собственное тяжелое дыхание в толстый вязаный шарф…

– Смотри! – вдруг вскрикнула Вика, которая шла впереди.

Между сосен виднелось светлое пятно.

– Кажется, мы до реки добрались! – Катя была почти счастлива, пока не вспомнила, что от реки до деревни еще часа два, не меньше.

Они подошли к мосту. На нем снега не было – наверное, со скользкого железа его сразу сдувало. Внизу изгибалась река, сейчас больше похожая на заснеженный овраг. Катя с удовольствием первая ступила на твердое – и тут же с размаху поскользнулась. Взвизгнув, она выбросила руку вбок и схватилась за перила, кое-как удержавшись от падения.

– Ты осторожнее! – вскрикнула Вика у нее за плечом. – Сейчас как нырнешь!

– Ага, головой об лед, – с облегчением засмеялась Катя, потирая растянутое плечо. – Держись за перила, тут прямо каток какой-то!

Речка была неширокая, и девочки, даже семеня и хватаясь за перила, перешли мост довольно быстро. Катя окинула взглядом небо.

– Солнце скоро сядет, – сказала она. – Вик, давай постараемся побыстрее!

– Ну давай, – неуверенно кивнула Вика, – только я ногу натерла, кажется…

– Кажется или натерла?

– Да не знаю я. – Голос Вики был таким же неуверенным, и Кате захотелось схватить ее за лямки и как следует встряхнуть. Ну почему у Вики все всегда не вовремя?

– Может быть, носок сморщился? У тебя же там два сразу надето? – Катя старалась звучать спокойно и ободряюще.

– Может быть… – Вика скинула рюкзак и снова уселась на него. – Сейчас поправлю…

Катя осмотрелась. Лес по разные стороны реки тоже был разным. Они вышли из соснового леса, а впереди был еловый, заснеженный и темный. Косые лучи заходящего за рекой солнца освещали неприступную стену деревьев, а дорога ныряла прямо под них и буквально через несколько метров терялась в темноте.

– Ну как? – повернулась она к Вике.

– Вроде нормально, – сказала Вика, поднимаясь. – Давай, бери рюкзак – и пошли!

В ельнике был уже совсем полумрак. С нависающих над дорогой колючих веток на капюшоны и ботинки то и дело съезжали снежные кучки. Зато под ногами стало не так рыхло. Наверное, елки хорошо удерживали снег, как зонтики, и на дорогу попадало меньше. Катя видела: кое-где у стволов сугробов вообще не было – торчала покрытая хвоей земля. Она вертела головой по сторонам, старалась прислушиваться, не едет ли сзади машина. Надо же,