Если женщина просит - Михаил Серегин
Шрифт:
Интервал:
Тоже мне – «жирная усатая холеная еврейка».
– На, вот телефон. Звони.
Аня перехватила ее напряженный, застывший взгляд и подумала, что не так уж эта Катерина не похожа на своего отца, Михаила Моисеевича, как ей показалось сначала. Что-то знакомое улавливается… холодное, рыбье.
Перед глазами Ани всплыло лицо человека, которому она должна была сейчас позвонить: тощее, с ввалившимися желтыми глазами и нелепо торчащим длинным носом. Губы без единой кровинки. Остановившийся самоуглубленный взгляд, неверные, изломанные жесты.
Кирик, торговец наркотой. Конечно, может и кинуть, но выбора нет.
Аня быстро набрала номер и, услышав в трубке голос, глотающий окончания слов, произнесла:
– Кирик? Нужен кокс. Срочно. Бабки?.. – Аня взглянула на Катю, и та кивнула: дескать, деньги есть. – Да, лавэ в отгруз сразу же.
– Скока хва? – выдавилось из трубки.
– На штуку баксов, скажи, – подсказала Катя, гладя пальцами обеих рук по своему худому, перевитому синими жилами горлу.
– На «тонну» баксов готовь, – передала Аня.
– Это нормалек. Вираж по мне. Че, можа впарю «геры» в досыл? Не бу? Три «чека» забанщу. Не?
– Не надо.
– Тогда через полчаса подгребай к стройке на Винницкой. Пятый дом, второй подъезд. Лавэ в отгруз на месте. Отбой.
И Аня услышала в трубке короткие гудки: Кирик бросил трубку.
– Ну что? – быстро спросила Катя.
– Товар будет через полчаса на Винницкой, дом пять, второй подъезд.
– А как он выглядит, этот твой барыга?
Аня быстро описала Кате внешность Кирика, которого она сама-то видела два или три раза, не заостряясь на таких особенностях его облика, как ввалившиеся, обведенные темными тенями глаза и дикий наркоманский взгляд.
Дочь банкира слушала жадно. Мало что в жизни она слушала так внимательно. Ее ненакрашенные бледные губы заметно шевелились, вероятно, повторяя сообщенную Аней информацию.
– Ну что, я пошла? – спросила Аня и, не дожидаясь, пока Катя передаст ей органайзер Юрки, сама взяла его из рук Кисловой.
– Э, Анька… куда?
Аня обернулась: Катя стояла, чуть запрокинув голову назад, и смотрела на нее провалами глаз, из которых окончательно выветрилось все осмысленное.
Но эти глаза были не самым страшным, что смотрело на Аню в упор.
Потому что в руках Катерины был пистолет, и его черное дуло, подергиваясь, наплывало на Анино лицо.
Вероятно, он лежал у нее в заднем кармане джинсовых шорт. Так вот зачем она переодевалась – в халатике-то карманов не было.
– Погоди… – пробормотала Катя. – Стой тут! А вдруг ты меня натянула, прокатила на порожняке? И нет никакого Кирика, а просто ты наговорила что-то в трубку, чтобы…
– Катька, да ты что! Опусти пистолет! – подняв раскрытую ладонь, обращенную к вдове Кислого, заговорила Аня. – Я тебе выдала весь реальный расклад. Ну, хочешь, я пойду с тобой?
– Ты будешь ждать меня здесь, в этой квартире. А если ты меня обманула, – пистолет прыгал в Катиных руках, – то я не прощу тебе.
Она уже не владела собой, это было очевидно. Ну вот, мелькнула в мозгу Ани стремительная, как мгновенно передернутый затвор винчестера, мысль: нарвалась там, где опасности не ждала. Черт его знает, что придет в голову этой сумасшедшей вдовушке. И тем более – что будет, если ее запрут в этой квартире, а потом придет «вмазанная» крэком или обдолбанная коксом Катерина Михайловна и закатит неадекватное окружающей действительности шоу.
И прыгающий в ее исколотых бледных ручках пистолет – не самый хороший реквизит для этого шоу.
Так что надо выяснять все отношения сейчас.
– Хорошо-хорошо, все будет, как ты скажешь, – выговорила Аня. – Убери пистолет. Ты же сама говорила, что я тебе нравлюсь и ты можешь мне доверять.
Лицо Кати перекосилось в кривой усмешке:
– Я сразу поняла, что ты заявилась, чтобы разнюхать что-то… что-то… – Она не сумела подобрать слов и просто топнула ногой, как капризный ребенок. – Ты думаешь, я так просто тебе все и выложу, да? Не-е-ет, ты не так поняла. На Юрку мне на самом деле плевать, и то, что он сдох, это мне так, побоку. Срубили крота, ну так что? Если хочешь знать, я тебе сразу не поверила, когда ты сказала, что он с тобой спал. – Побелевшее лицо Катерины скрутила судорога, прыгнули вверх изломанные брови. – Он не мог с тобой спать. Потому что он со мной за последний год не спал ни разу. Он – извращенец. Он снимал на камеру своих друзей и подружек и дрочил на это. Он в ванной извращался… Поймает муху, оторвет ей ручки и крылышки, одни ножки оставит… а потом ляжет в ванну с пеной, высунет из пены свой хер да муху на него посадит. Она же не может в пену лезть и улететь тоже не может, вот и ползает по его залупе, а Юрка кайфует…
– Господи, – пробормотала Аня, только сейчас до конца понявшая, как перекроена психика этой Кати.
И в этот самый момент – «муха ползает, а Юрка кайфует» – вдруг подступило к самому горлу, как тошнота, отвращение к этой женщине и к тому, про кого она рассказывала. Это отвращение пересилило страх. Аня выбросила вперед руку и схватила Катерину за запястье той руки, в которой был пистолет. Грохнул выстрел.
Пуля угодила в стеклянную лампу на столе, расколотила ее, стукнула в висящую на стене пепельницу в виде толстого железного бруска миниатюрной копии античной колонны и рикошетом просвистела в воздухе над самым ухом Катерины.
Та запоздало вскрикнула, вскинула вверх руки, вероятно, уже думая, что пуля сидит в ее черепе, попятилась, запрокидываясь назад, и упала на валявшуюся на полу кучу мужниной одежды.
Что-то хрустнуло. Катя изогнулась, захрипела, локти прижала к бокам, и руки, слабо шевеля пальцами, поползли на грудь, подвигаясь к белому горлу.
Аня, натолкнувшись спиной на стену, до боли вжалась затылком в ребристую картинную раму, не отрывая глаз от Кати.
Катя конвульсивно дернулась еще два или три раза и затихла.
Ковер под ее головой быстро темнел.
Аня сглотнула и, сделав неверный шаг вперед с растопыренными в разные стороны руками, словно шла по канату, присела на корточки. Схватила Катерину за восковые щеки и повернула голову к себе.
В черепе вдовы Кислова торчал железный штырь с основанием в виде массивного литого шестиугольника. Штырь, который, как Анна видела за несколько минут до того, Катя смахнула со стола мужа. Штырь, похожий на тот, на который в магазине натыкают чеки.
Вероятно, Юрка натыкал на него разнокалиберные бумажки, которые в данный момент были не нужны, но еще могли пригодиться.
Господи!
Аня схватила органайзер Кислова, потом подумала и взяла мобильник. Затем лихорадочно распахнула органайзер где-то посередине, словно там могло быть объяснение случившегося. Глаза побежали по страницам, Аня полистала их туда-сюда, зачем-то, может, для успокоения, читая вслух содержащиеся в записной книжке фамилии:
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!