Дурная кровь - Деклан Хьюз

– Вместо кого?

– Томми Оуэнса. Ты хотел с ним здесь встретиться. Я пришел вместо него.

Толстяк сгорбился и покрутил массивной шеей.

– Ты пришел рано, Эд. Я полагал, ты не такой придурок, как Томми. Что это с тобой, а?

Парни Толстяка снова загоготали. Я почувствовал, как выпитое пульсирует в груди. В глазах потемнело.

– Это предупреждение, Толстяк. Не шути с Оуэнсом. Понял? Если ты попытаешься его во что-то втянуть, ничего не выйдет, ты понял?

Толстяк все еще сиял.

– Втянуть? Во что? Я знаю парней, которые мокрого места от него не оставят. Понял?

Я сгреб Толстяка за футболку, которая затрещала по швам.

– У Томми нет больше пушки. Поэтому забудь обо всем, договорились?

Толстяк перестал смеяться. Он повернулся и кивнул бармену – дородному детине лет пятидесяти в узком сером свитере. Нил исчез в зале.

Первым ударил парень в голубой бейсболке, стоявший справа от меня. Мне пришлось подставить себя под удар, чтобы сперва разобраться с верзилой с кольцом в носу, слева. Я пихнул Кольцо-в-Носу локтем в кадык, позволив Голубой Бейсболке два раза вмазать мне в челюсть. Потом подошел к третьему парню и разбил ему лицо лбом. Схватив его за уши, я врезал ему еще раз. Раздался треск, я почувствовал, как размягчились хрящи, и мне в лоб брызнул фонтан крови. Я оттолкнул парня и отошел на шаг назад. Кольцо-в-Носу держался за горло, хватая ртом воздух. Рядом стояло еще трое, но вперед выступил Толстяк. Он ткнул меня разок в живот, я согнулся пополам и, задыхаясь, упал на колени. Почувствовал, как подкатывает к горлу виски, и не успел Толстяк двинуть мне в лицо, как напиток рекой хлынул у меня изо рта на пол. За виски последовали пиво, еще какая-то дрянь – и так до тех пор, пока наконец не пошла зелено-желтая желчь.

– Ага, паршивый хрен, понял, что к чему?

– Тащите его на парковку, там добьем, – предложил Голубая Бейсболка.

– Оставьте его, хватит играть в живодерню, – прохрипел кто-то.

Я взглянул на говорившего и увидел жилистого темноволосого мужчину с маленькими усиками, в черном костюме, голубой рубашке с белым воротничком и красным галстуком, на котором красовалась булавка с драгоценными камнями.

– Эдвард Лоу, ты ужасный человек. Не говори мне, что во всем виноват пакет с гнилыми орешками. Я предупредил Нила, чтобы здесь не держали продукцию, у которой закончился срок хранения, – сказал Джордж Халлиган.

Нил появился из бара, как только прозвучало его имя. Толстяк наклонился к Джорджу и прошептал ему что-то на ухо. Тот пожал плечами, дал шепотом какие-то указания и махнул рукой в сторону парней. Затем Джордж вытащил из кармана карточку и написал что-то на обороте. Я поднялся на ноги, размазывая по лицу желчь. Толстяк подошел ко мне.

– Ну, увидимся, Эд, да? – сказал он, облизывая языком толстую нижнюю губу. На лице у него застыло хитрое и сияющее выражение. Толстяк взял у Джорджа карточку и заковылял к парковке в сопровождении своей компании.

– Ты никогда не должен вмешиваться в мою работу, – сказал Джордж, засовывая ручку в нагрудный карман. – Хотя проблема – в Толстяке. Он живет исключительно в настоящем времени, понимаешь, о чем я? Он забудет, что ты ему сказал, как только выйдет за дверь. Его так и не научили читать, потому что у него нет памяти. Но каждый хочет казаться хоть чуточку выше, чем есть на самом деле, ведь так, Эд? Нил, мне «Реми» со льдом, а этому мистеру кружку пива, ему нужно прийти в себя. И пришли сюда кого-нибудь убрать это безобразие.

Джордж прошелся рукой по лацканам моей куртки, потом посмотрел, что за фирма.

– Хорошая одежда. Что это? «Босс»? А, очень надежная, немецкая, не то что их машины. Если ты не можешь позволить себе личного портного, «Босс» – то, что надо. Хотя с галстуком было бы лучше, Эд. Мне не нравятся все эти рубашки с открытым воротом. Теперь галстуки снова стали приличной ширины, поэтому можно их носить не стесняясь.

Джордж Халлиган провел меня к маленькому столику за дверью. Я сел и оперся о стену, но тут же выпрямился. У меня кружилась голова.

– Боишься, что рассыплешься? – спросил Джордж. – Это самое плохое, да? А-а, все будет в порядке. Теперь, во-первых, прими соболезнования по поводу твоей матушки. И вот что – не делай из себя посмешища здесь, бар «Хеннесси» – не твой стиль, Эд. Оставь его Толстяку и его хулиганам. Счастье, что я проходил мимо, иначе бы они уделали тебя к чертовой матери.

Нил принес мне кружку «Гиннесса», а Джорджу стакан бренди со льдом. От коньячного запаха меня затошнило. Пот потек по лбу, защипало глаза. Я поднес холодное пиво к губам и отхлебнул добрую треть.

– Убить или вылечить, Эд, это единственно правильный путь. Итак, Толстяк сказал мне, что пришел защитник Томми Оуэнса. Я понимаю, я и сам пытался помочь этому Томми. Но ты знаешь не хуже меня, что Томми не врет, только когда спит. И что весьма сложно поймать Томми на вранье, так как он и сам не до конца верит себе, когда говорит правду.

– Про пистолет он не врал. «Глок-17», я сам видел.

– Но как он его достал? Толстяк говорит, что ничего не знает о пистолете.

– А Толстяк всегда говорит только правду? Могу себе представить.

Джордж Халлиган поморщился, как от боли.

– Возможно, здесь ты попал в точку. Печально, но я не пасу своего брата. Хотя мне он старается не врать. По крайней мере, специально. В любом случае, и последний человек в мире, которого Толстяк стал бы использовать, – Томми Оуэнс.

– Поэтому, как мы предположили, Толстяк и вызывал Томми. Найдется тело, копы получат нужную информацию – и смотри-ка! – пистолет, из которого стреляли, обнаружится у Томми.

Я отхлебнул еще немного пива. Джордж наклонился ко мне и сказал тихо:

– Для Толстяка это было бы слишком умно придумано. И не забывай, я втянул в эту историю Томми. Пожалел засранца из-за дочери. Несмотря на то, что его пособие по инвалидности урезали – он ведь уже больше не инвалид – просто еще один лентяй, который не хочет зарабатывать на жизнь. Можно сказать, что Томми находится под моим контролем.

– Ты до сих пор чувствуешь себя виноватым, что сделал его тогда инвалидом?

Джордж вздохнул. Беззаботное выражение исчезло с его лица, он казался теперь уставшим и раздраженным.

– Послушай, – сказал он, тыкая пальцем мне в грудь, – если бы я его тогда не искалечил, сейчас бы он лежал в земле.

– С чего бы это? За то, что украл у тебя велик? Тогда это было великое преступление?

– Он украл не мой велик, а велик Лео. Лео в то время увлекался ножами. Помнишь, через пару недель он заколол сына Дорана? Он искал Томми, и вырезал бы у него сердце, если бы нашел. Поэтому я добрался до Томми первым. Мне нужно было быть жестоким, иначе Лео бы рассердился. Откуда мне было знать, что кости не срастутся опять как нужно?