Хельви - королева Монсальвата [= Нежная королева ] - Ольга Игоревна Елисеева

— Да, если хотите. Но сказать по правде, я знала, чем они окончатся. Так или иначе я увезла бы вас в Гранар. Даже если б пришлось использовать цыган для вашего похищения.

Оба рассмеялись. Все-таки она ему нравилась!

— Видите ли, лорд Деми, — тихо сказала королева, снова кладя свою ладонь на его руку, — порядочные люди предсказуемы. Того, кого можно было шантажировать жизнью отца, еще скорее припрут к стене, используя сына. Это настолько очевидно.

— Возможно, вы правы. — Харвей склонил голову. — Стыдно признаться, но это так.

— Привязанность делает нас уязвимыми. — грустно улыбнулась Хельви. — Но вы же не хотите жить без сердца.

От дома по дорожке к ним направлялся недовольный дворецкий.

— Кажется, нам пора. — королева встала. — Извините, придется снова хромать навстречу Дагмару. Его Величество, вероятно разъярен.

— Ничего. Я переживу. — Харвей оперся рукой о спинку скамейки и тяжело поднялся с места. Сейчас он понимал, почему королева Гранара предпочла разговаривать с ним в саду и был полностью согласен с ней.

* * *

Вечером, сидя дома у камина, Деми спросил Нану, пришедшую как всегда пожелать ему доброй ночи:

— Я был рыжим?

Старуха заулыбалась.

— Как лужок под солнцем. Порой я не знала, чего у тебя больше, веснушек или обыкновенной кожи. Когда ты был маленьким…

— Нана, — прервал кормилицу лорд, — она говорила о собаках.

— Каких собаках? Ах, о собаках. — старуха кивнула. — Дай-ка я расчешу тебе волосы. — она достала гребень. — У твоего отца была свора прекрасных бойцовых кобелей. Злющие такие! Просто жуть. Тебя они, конечно, еще не слушались. И вот приехал к нам король Рэдрик, благослови Бог его память, с женой, малюткой и целой толпой придворных. Они ведь друзьями были, твой отец и король. Ну взрослые пошли как полагается в дом, пили, угощались. А нянька с принцессой — Хельви тогда и пяти не было — на балюстраду, которая выходила в сад. Там хорошо так было, солнце сквозь листья. — старуха задумалась, как бы припоминая детали. — Всем принесли лимонад, няньки заболтались с нашими слугами. А эта Хельви, прости мне Господи, вот несносный ребенок! Минуты тихо не посидит! Залезла сначала на перила, а потом бухнулась вниз. Тут как на грех псари вели сору из парка. Собаки к ней. Она орать. И нет, чтоб кто из взрослых, так ты у старого Ринсвинда… Помнишь Ринсвинда? Он тебя учил на пони ездить.

Харвей покачал головой.

— Так вот, ты вывернулся и тоже прыг с балюстрады. Ее на руках поднял, как только удержал? Ума не приложу. Пихнул наверх обратно. А тут собаки. Слава Богу, псари успели. Но кобелей уже пришлось от тебя оттаскивать. Один в ногу все-таки вцепился. У тебя там шрам, длинный такой. Это они, псы проклятые. Одежду, конечно, порвали. Ты нос разбил. Но герой! — Нана ласково взъерошила его волосы. — Король Рэдрик тебя тогда при всех раз двадцать поцеловал. В этот день они с лордом Деми и уговорились о помолвке.

Харвей вздохнул. «Странно, что она помнит, а я нет. Господи, почему меня это интересует? Разве мне не все равно?» Он закрыл лицо руками.

— Ступай, Нана, я устал.

Старуха укоризненно покачала головой.

— Поспи хотя бы немного. Завтра тоже тяжелый день.

— Обещаю. — Деми через силу улыбнулся. — Не беспокойся обо мне.

На следующий день, в пятницу, при беотийском дворе было объявлено о предстоящей свадьбе королевы Гранара и герцога Западной Сальвы. Этим же вечером Хельви и Харвей впервые появились вместе на «небольшом дружеском ужине» человек на пятьдесят, который устраивал в их честь король Дагмар.

Деми приехал во дворец, где жила его невеста, около семи и был немедленно препровожден в покои королевы. На этот раз она не собиралась выпускать его «в свет» без оружия, хотя именно таково было непреложное требование Дагмара. Пока обвинения с герцога официально не сняты, он не имел права появляться в присутствии монарха как подобает дворянину: при шпаге и кинжале.

— У меня для вас небольшой подарок. — сказала Хельви, беря со стола длинный ореховый футляр старинной работы. — Надеюсь, он доставит вам радость.

Она удалилась в соседнюю комнату, где Тетсинда, ворча на задержку, продолжила укладывать ей волосы.

Харвей нехотя взял футляр. Ему сейчас совсем не улыбалось злить короля, особенно после сцены, которую устроил Дагмар из-за его самовольной прогулки по саду в обществе королевы Гранара. Деми пришлось врать, на ходу придумывая пересказ их разговора с Хельви, но подозрительный владыка Беота, кажется, все-таки не поверил.

Футляр открылся не без труда. Видимо, медные петли, скреплявшие крышку, давно не приходили в движение. На темно-вишневом бархате, сохранившим слабый запах старой лакировочной смазки, которой обычно доводили до блеска холодное оружие, покоился широкий клинок. Харвей, привыкший к тонким беотийским трехгранникам, с удивлением рассматривал плоское, тяжелое лезвие.

Черная вороненая сталь с потемневшими золотыми насечками чудесным образом притягивала взгляд лорда. Деми был ценителем хорошей ковки. В преподнесенной ему шпаге чувствовалась работа южно-гранарских мастеров, почерпнувших свои секреты у знаменитых кузнецов Фаррада, создававших клинки, способные на лету перерезать женский волос и как масло разрубавшие гранит.

У герцога даже перехватило дыхание, когда он осторожно, едва касаясь стали кончиками пальцами, вынул оружие из футляра. В следующий момент им овладело веселое возбуждение, и он, ловко перехватив ручку шпаги, сделал несколько молниеносных, режущих движений. Свист рассеченного воздуха привел Харвея в восторг. «Какая центровка! Как легко идет!» Лорд попробовал согнуть клинок, и остро отточенный кончик шпаги свободно коснулся гарды, а потом резко отпружинил обратно.

Оружие было таким прекрасным! Таким одновременно грозным и праздничным, что Харвей понял: вопреки любому недовольству Дагмара, он немедленно наденет на себя шпагу и не расстанется с ней даже под страхом смертной казни!

Хельви с торжествующей улыбкой следила за ним с порога соседней комнаты.

— Я угадала?

Ее насмешливый теплый голос вывел лорда из восторженного созерцания клинка. Харвей недовольно поморщился. Ему было неприятно, что королева застала его врасплох, размахивающим в комнате шпагой, как ребенок подаренной игрушкой. И потому нарочито равнодушным тоном он сказал:

— Оружие старое. Кому оно раньше принадлежало?

Улыбка стекла с губ Хельви.

— Вы невнимательны. Поверните клинок. Там у рукоятки есть клеймо.

Деми поднес шпагу к глазам. Действительно, с обратной стороны у самой крестовины красовалась небольшая гравировка, которой он сначала не заметил. Две буквы «Д» и золотой, поднимающий крылья сокол — герб Западной Сальвы. «Дюк Деми», — машинально прочел лорд, ощутив во рту привкус крови от прокушенной губы и слабое головокружение.