Мошенница с Хвостом - София Ваго

Я зарычала от захвативших меня эмоций, топнула ногой, и отравилась за шторку с гордо поднятой головой, приводить себя в порядок.

Я тебе ещё устрою, конь ты нечиканный!

Деревянная шторка была обогнута мной с великим возмущением. Была б здесь дверь — хлопнула бы от души! Почему нельзя сосуществовать по-человечески? С уважением и намёком на дружбу? Да кем он себя возомнил?!

Посмотрела на себя в небольшое зеркало, которое висело на стене. Я такими темпами составлю конкуренцию Яге. Уведу у неё Водяного, духов-огоньков, и избу с мужскими ступнями.

— Хотя… — протянула я, обозревая колтуны, — Избушка сама прибежит, — приподняла я волосы у затылка, — Какова красота!

Сняла свою огромную рубашку, повесила её на ширму, и нагнулась буквой “зю” под струйку воды из умывальника. О душе здесь не слышали. Но, ладно хоть это есть, а то за несколько дней пребывания в этом мире я превратилась в немытую шишигу с вороньим гнездом на голове.

— Вообще уже страх потерял, — пробубнила себе под нос, моя голову, — Кусай! А больше тебе ничего не надо?

Я нагло воспользовалась рыльно-мыльными принадлежностями Максимки. Вспомнилась реклама лошадиного шампуня “Хорс-Ворс”, которые любители экстрима вместо потной шкуры животного наносили на свою кожу головы… А после скакали аки жеребцы… Без шерсти. Всё же хорошо, что он принц, а не обычный пират. Здесь и мыло нашлось, и расческа, и полотенчико. Лезвием я не стала пользоваться, ибо ЗППП и прочие радости пиратской жизни никто не отменял. Мало ли. Бережёного Бог бережёт.

Закончив водные процедуры, я замотала тюрбан на голове, аки уважаемый индус на выгул своего скота.

Обогнув деревянную баррикаду, я вплыла в каюту. Чистота и никакого бардака. Постель была заправлена. На краю сиротливо лежала моя рубашка, что ранее была на шторке.

— Что ж, пойду покорять рыбаков… — я взяла вещицу, — В старом...

Надела свои обноски с чужого плеча и начала расчесывать свои колтуны. Стоит ли говорить, что я была на взводе? Поднеси спичку — взорвусь. С лёгким остервенением заплела косу.

Закончив волосяную экзекуцию, легла на кровать в позе звезды. Как там мама и папа? Сообщили ли им, что их дочурка пропала? По щеке скатилась одинокая слеза. А что, если я никогда их больше не увижу?

Свернулась в позу эмбриона. Так стало тоскливо. Только жизнь наладилась, я осуществила свою мечту, поступила в университет, переехала в другую страну, встретила Саймона. Саймон…

Захотелось проораться. Слегка.

— Что за сырость в моей каюте? — вдруг прошептали мне на ухо. Я вздрогнула всем телом. И икнула.

С диким воплем я схватила подушку и, как боевый орангутанг, ведущий за собой своих сородичей, обрушила ряд точечных перьевых ударов на начавшую ржать лошадь.

— Никакого уединения! — я перекатилась на другой край кровати в ярости, — Вы, сударь, точно с примесью голубизны?

— Чего???

— Голубых королевских кровей?!

— Хотите проверить? — этот прищур с хитринкой в глазах меня доконает.

— Боже, спаси и упаси!!! — открестилась я от сего действа.

Около двери я заметила злополучную тележку.

— Так что случилось? Из-за чего слёзы? Кто-то из команды обидел? — вмиг став серьёзным, спросил он. Я даже немного опешила от таких перемен.

— Твой отец случился в моей жизни! И одна сумасшедшая, решившая поиграться с правительством! А меня сделали ослом отпущения! — высказала я как на духу. Немного полегчало, — Всем постоянно что-то надо, но никто не интересуется, что нужно мне! — глаза Максимилиана расширились от удивления.

— А …

— Опять травить меня собрался? — я кивнула на тележку.

— Что Вы, — он подошел к ней и подтолкнул её ближе к столу, — Всего лишь завтрак.

Максимилиан быстро расставил тарелки, кубки, не забыв про приборы, и, слегка поклонившись, объявил:

— Завтрак подан! — он подошёл к маленькому стулу и галантно отодвинул его, — Прошу.

То есть и в этот раз он пожадничал для меня своё барское кресло, на которое я красноречиво смотрела, чуть ли не выпучив глаза. Хорошо. Запишем. Я задрала подбородок повыше и прошла к обозначенному мне стулу.

— Знаете, — я начала садиться, а он пододвигать стул, — Мне впервые в жизни прислуживает принц!

Он резко придвинул мою тушку к столу. Я не сдержала усмешки. Не на ту напал, жеребчик!

Максимилиан обошёл стол и с грацией охотника, что заприметил дичь, сел на своё место. Напротив меня.

— Рад стараться.

— Ага, — я уже его не слушала.

Наплевав на все правила этикета, я засунула свой нос под ближайший клош, то бишь под железную крышку на тарелке. Там булькала серая каша со странными ягодами. Отложив крышку подальше, я бесцеремонно взяла ложку, и зачерпнула себе с половник этой вязкой субстанции. Моя совесть, взявши на секундочку контроль, взглянула на мужчину напротив:

— Приятного аппетита! — всё, на что меня хватило, сказала я.

— И Вам, миледи! — он улыбнулся.

Но довольно расшаркиваться! Попробовала кашу. Глаза непроизвольно закатились от удовольствия.

— Вкусно? — усмехнулся мужчина.

— Это лучшее из того, что я здесь попробовала.

Съев всё и даже больше, я откинулась на спинку, взяв в руку кубок с бодрящей водицей. Эх, сейчас бы плюхнуть сюда трубочку и зонтик, да на шезлонг под солнцем… И попивала бы я и дальше себе спокойненько напиток, но ОН прервал всё удовольствие мечтаний: лошадиные серо-бурмалиновые глаза смотрели на меня, будто бы впиваясь. Впиваясь в мой бокал.

— Что? — спросила я, ощутив себя хомяком, забившим запрещёнкой щёки.

— Знаете, — пауза, — Вы похожи больше на малолетнюю шпану, чем на благородную девицу.

1:1. Я фыркнула.

— Вашими стараниями! — подняла кубок, салютуя ему. Я в лицее с мажорами выжила. Что стоит один принц?

— Вам палец в рот не клади, по локоть откусите.

— Не я такая, жизнь такая, — и я послала ему сладкую улыбочку.

— А что до моего внешнего вида, — я усмехнулась и отпила напиток, — Так я надела то, что дали Ваши люди мне, — ещё глоток, — К тому же я человек другого мира. Меня, как Вы уже успели заметить, внешним видом не смутить.

— Надо же, — он повторил мою позу, — Как интересно, — читай — нет, — Всё же Вам придётся обзавестись своими личными вещами. Включая гигиенические. Я не намерен делиться своим полотенцем.

Я выгнула левую бровь. Какие мы нежные, аки возбуждённый сосочек пубертата.