Мгла - Рагнар Йонассон

– Хюльда, это адвокат Алберт Албертссон.

Его приятный голос, как и раньше, внушал доверие с первого слова, и Хюльда сразу же почувствовала, что у Алберта хорошие новости, – у человека с таким голосом плохих не бывает.

– Здравствуйте, Алберт.

– Ну как ваше… расследование?

– Неплохо, спасибо.

– Прекрасно. А я тут решил позвонить вам – нашел кое-какие документы, касающиеся Елены. Они оказались в картотеке у меня дома.

От Хюльды не укрылась нотка иронии, когда он произнес слово «картотека». Но известие само по себе было отличное – дополнительные документы могут оказаться подспорьем в поиске новых улик.

– Замечательно, – сказала она.

– Я могу принести их завтра после двенадцати в контору – с утра мне нужно в Литла-Хройн[13] на встречу с клиентом. Хотите на них взглянуть?

Хюльда на секунду задумалась:

– Я зашла бы за ними прямо сейчас. Говорите, вы дома?

– Да, но уже выбегаю. Честно говоря, опаздываю. Но вам сможет их передать мой брат – он живет со мной. Я отдам ему конверт, раз это так срочно.

– Отлично, где вы живете?

Он продиктовал ей адрес, а потом снова поинтересовался, как идет расследование и считает ли Хюльда, что Елену действительно убили.

– Убеждена, – ответила Хюльда и попрощалась с адвокатом.

Хотя она намекнула Алберту на обратное, особой срочности получить документы не было. Однако предстояло провести еще остаток вечера, и ей хотелось чем-то себя занять. Все лучше, чем вернуться в дом и постараться уснуть, став еще на один день ближе к пенсии, еще на один день ближе к мучительной пустоте вынужденного бездействия – и это все, что ей оставалось ждать от жизни.

В зеркало заднего вида она наблюдала, как лучи вечернего или, скорее, послеполуденного солнца пробиваются сквозь облака. В это время года в Исландии вечерело рано. Однако до наступления темноты было еще далеко.

Снежные заносы на дороге становились все глубже, пока наконец не произошло то, чего она опасалась, – машина застряла в сугробе. Он посоветовал ей не волноваться, выйти из автомобиля и немного размять ноги. Она была не против выбраться из перегретого душного салона и набрать полную грудь чистого ледяного воздуха. Одета она была тепло – ее спутник об этом позаботился, – так что мороз ее не только не пугал, а даже приятно освежал.

Она немного походила туда-сюда, поначалу не решаясь сойти с дороги, потому что не знала, можно ли идти по снегу. Он улыбнулся и жестом показал ей, что никакой опасности нет. Снег захрустел у нее под ногами, оставлявшими единственную вереницу следов на этой безупречной белой глади, которая принадлежала только ей одной. На всем пространстве вокруг, на сколько хватало глаз, больше не было ни единого признака присутствия людей. Они были тут совершенно одни, но ей уже было не так тревожно, как вначале. Что тут может произойти?

Девушка наблюдала, как он выпустил немного воздуха из шин, а затем снова сел за руль и стал потихоньку выводить машину из сугроба. Наконец ему это удалось. И в тот же миг пошел снег. Невесомые снежинки, кружась, опускались на ее ресницы.

В тот день, когда дедушка заговорил об этом, в столице светило солнце. Прячась от непривычно яркого света, молодая мать, наблюдая за тем, как дочь играет на заднем дворе, даже встала в тенек. Освещенная солнцем, девочка выглядела прелестно и казалась на удивление счастливой. Во всяком случае, видеть, как радуется ее дочка, матери и правда доводилось нечасто.

Молодая женщина была ошарашена еще и потому, что эти слова прозвучали из уст ее отца, у которого сложились очень теплые отношения с внучкой, нежданно-негаданно появившейся на свет. Судя по его интонации, можно было предположить, что в действительности он и сам не рад подобному решению, а лишь озвучивает желание своей супруги – бабушки ребенка, которая с первого дня была настроена крайне негативно и не раз говорила, что заводить младенца вне брака никому негоже, каким бы расчудесным этот младенец ни оказался. Это, мол, постыдное пятно на репутации не только матери, но и всей семьи.

И вот когда они стояли на залитом солнцем заднем дворе, дедушка как бы невзначай обмолвился о том, что девочку следовало бы передать на воспитание или даже на удочерение. Он якобы знает одну пару, которая живет к востоку от столицы и могла бы дать девочке все необходимое, обеспечив ей гораздо лучшую жизнь, чем та, на которую она обречена в их семье в Рейкьявике. Хорошие, мол, люди, говорил он, но убежденности в его голосе не хватало. То ли эти люди были не такими уж хорошими, то ли сама эта мысль ему претила. Слушая его, молодая мать осознавала, насколько сложно ей будет сказать нет человеку, который дал крышу над головой им с дочерью. У нее не было возможности своими силами содержать ребенка – первая попытка провалилась, и ей требовалось время, чтобы предпринять новую.

Тогда она со слезами на глазах промолвила, что подумает об этом.

Окруженный зеленью дом адвоката в Граварвогюре[14] немного напомнил Хюльде их с Йоуном прежнее жилье на Аульфтанесе. Район, конечно, отличался, но у этого дома была похожая аура. Хотя, наверное, большого сходства и не требовалось – с тех пор как она получила известие о своем увольнении, Хюльда часто возвращалась мыслями в прошлое. Да и зарождающиеся отношения с Пьетюром бередили ей душу – им еще о многом предстояло рассказать друг другу.

Дом Алберта выглядел изысканно, хоть и слегка старомодно. Хюльда позвонила в дверь и стала ждать.

Открывший ей человек ростом был гораздо ниже Алберта, но никаких сомнений в том, что они братья, не возникло. На вид он был на несколько лет старше Алберта, может, даже лет на десять, как предположила Хюльда, и намного коренастее.

– Вы, должно быть, Хюльда, – сказал он, улыбнувшись.

Голос тоже выдавал его родство с Албертом – те же мягкие интонации, как у радиоведущего.

– Верно.

– Проходите.

Она проследовала за ним в гостиную, обставленную давно вышедшими из моды предметами мебели, которые совершенно не сочетались между собой. По крайней мере, так показалось Хюльде, хотя она и сама не особенно разбиралась в последних тенденциях дизайна интерьеров. Свое почетное место занимал в гостиной старый ламповый телевизор, а перед ним стояло большое и удобное на вид кресло.

– Меня зовут Бальдур Албертссон. Я брат Алберта.

Алберт и Бальдур. Их родители явно не перелистывали книгу детских имен дальше первых двух букв, подумала Хюльда. И в то же мгновение она заметила то, что должно было бы сразу привлечь ее внимание: внешность Бальдура полностью соответствовала описанию человека на внедорожнике, полученному от Доуры. У Хюльды даже дыхание перехватило, но в следующий момент она взяла себя в руки: крайне маловероятно, что брат адвоката – это именно тот человек, которого она ищет. А вдруг? Он, конечно, имеет некоторое отношение к этому делу, но очень уж опосредованное. И к тому же, надо признать, под размытое описание Доуры подходит немалое количество людей. Как бы то ни было, Хюльда понимала, что должна воспользоваться случаем и задать Бальдуру несколько вопросов. Она собралась было напрямую спросить его о Елене, но все-таки решила, что делать это сразу не совсем разумно. Пусть лучше сначала Доура его опознает, а уж потом можно будет за него взяться.