Анжуйцы - Серж Арденн

– Мушкетеры к бою! Один за всех!

– И все за одного!

Прозвучали возгласы Портоса и д,Альбека. Зазвенела смертоносная сталь, разлетаясь искрами по темному двору. Мушкетеры заняли позицию, не позволявшую нападавшим приблизиться к крыльцу. Портос размашистыми ударами загнал одного из разбойников в конюшню пытаясь настичь и разрубить его пополам. Из открытых ворот дряхлой деревянной постройки доносились удары увесистой шпаги мушкетера, рассекающей в непроглядной тьме воздух, либо разящей всевозможные предметы и деревянные перегородки, что вызывало негодование Портоса, сопровождаемое бранью из мрака сарая.

– Где же вы сударь, черти вас унесли, что ли?!

Не прекращая рубить орал великан. На Атоса и д’Альбека приходилось по два противника. Атос умело маневрировал, отбивая удары Скелета и Сома, не давая шансов лишить себя возможности двигаться, опасно контратакуя. Оба его противника, как впрочем, и все остальные, пришедшие с Гарротой, являлись многоопытными уличными головорезами, закаленными в жестоких рубках и уличных сражениях, поэтому схватка грозила неминуемо перерости в резню. Д’Альбек же решил не отступать не на пядь, считая для себя зазорным ретироваться в бою с чернью, которая, как казалось истинному дворянину, не способна серьёзно потревожить искусного бойца, коим он несомненно являлся. Но за высокомерие, как правило, приходиться расплачиваться, в подобных же ситуациях, головой. Ах, сколько же их, благородных дворян, полегло из-за элементарной недооценки противника! Д’Альбек был блестящим мастером, его шпага была одной из лучших в мушкетерской роте Его Величества, поэтому он, не без оснований, возомнил, как только разглядел противников, что с этими справиться без труда, даже не прилагая лишних усилий. Но бедный гасконец даже не предполагал, кто противостоит ему сегодняшней ночью, в лице одноглазого господина. Д’Альбек принял защитную стойку, отбил несколько ударов и собирался перейти в атаку, как, скорее услышал, чем заметил острие клинка прочертившего полу-дугу и скользнувшего под его правую руку. Этот отменный обманный удар провел Гаррота, криво усмехнувшись пижонству мушкетера. Нанеся, для верности, удар в грудь барона кинжалом, он обернулся и увидел раненного в плечо Атоса, который теснил Скелета и истекающего кровью Сома. Рука в пропитанной кровью перчатке соскользнула с рукоятки, оставив кинжал в израненном теле.

В доме послышался шум и из открытой двери, с заплывшим, лиловым глазом вылетел Жером, один из его людей. На крыльцо выскочил де Флери, виновник полета Жерома, и высыпали участники переговоров. Окровавленный д’Альбек, схватившись за роковое оружие, торчащее из груди, и хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, отпрянул к стене, выпустив шпагу. Прапорщик Гомес бросился на Гарроту.

– Уходите граф, и вы капитан! Быстрей! Лошади в конюшне! Берите оседланных, уходите верхом!

Кричал де Флери, отбиваясь от двух разбойников. Де Ла Тур и Сорес, столкнулись в дверях конюшни с Портосом, к тому времени, расправившимся с противником. Атос заметив товарища, застывшего в растерянности на пороге сарая, прохрипел.

– Портос к калитке, помогите Арамису!

Великан, не раздумывая, ринулся в узкий проход, что вел в сад, где Арамис сражался с двумя наемниками. Атос слабел, теряя кровь. Он уложил наповал Сома и противостоял ловкому Скелету, гибкому как кистень7. Из конюшни, словно напуганные ночные птицы, выпорхнули два всадника, граф и капитан, через мгновенье, растаяв во мгле. Флери казалось, ждал только этого, он улыбнулся, подмигнув разбойникам, и с потрясшей головорезов скоростью, точностью и хладнокровием, стал наносить удары и уколы заставив наемников защищаться, а затем и ошибаться. Несколько ловких туше и Жером с фиолетовым глазом растянулся замертво посредине двора.

В это время Дордо, спустился с крыши, разорвав в спешке штаны, и застал своего хозяина, освободившегося от мешка, в полном оцепенении наблюдавшим за схваткой. Бедного приора чуть не сбила лошадь, уносящая с поля битвы Сореса. Буаробер, с отрешенным лицом и обвисшими как плети руками, лишь отшатнулся, даже не успев испугаться, попав в крепкие объятия Дордо.

– Что здесь происходит, Тео? Кто эти люди?

Будучи не в себе, после удара по голове, бережно нанесенным заботливым Сомом, приложившим всё своё умение и усердно следящим, что бы «ни один волосок» не покинул голову многоуважаемого прелата, вымолвил Буаробер.

– Уходим, уходим. Я бы и сам не прочь понять, что всё это значит. К мулам, Франсуа, быстрей!

Подхватив под руку не сопротивляющегося приора, Дордо увлек его в сторону Трагуарского креста, где они спрятали мулов.

Проведя смертельный и жестокий удар в шею, испанскому прапорщику, Гаррота попятился, не выпуская из вида всех сражающихся. Он понял, что дело проиграно, и нужно поспешить унести ноги. Проскользнув сквозь арку, он остановился, осмотрел улицу, как вдруг услышал, где-то в кромешной мгле, удаляющееся шарканье шагов и голоса Буаробера и слуги. Одноглазый наемник нахмурил брови, прищурив единственный глаз. Коварная ухмылка исказила его уста. «Проклятый прелат, ты всему виной! Ну, ничего, Гаррота не привык ходить в должниках! Я за всё рассчитаюсь с тобой сполна! Дай срок.» Подумал он, дублируя мысли беззвучным шепотом, и исчез в ночном мраке.

Когда Атос и Флери покончили со своими противниками, к ним присоединились Портос и Арамис с наспех перевязанной платком рукой. Четверо дворян склонились над телом убитого д’Альбека. Мушкетеры со скорбными лицами прощались с тем, кого на протяжении последних лет считали лучшим другом. Того, с кем были неразлучны, и кому бы без сомнений и колебаний доверили всё самое сокровенное и ценное, что у них имелось. Для спасения кого не пожалели бы ни средств, ни сил, ни жизней. Гасконец Лоран Оноре де Казнак, барон д,Альбек был душой компании: добрый, верный, великодушный человек и славный дворянин, деливший с друзьями и скорбь, и радость, и ужас баталий, и сладость пиров, и упоительный миг побед – бездыханный лежал у их ног. Их неразлучная компания, снискавшая в Париже славу четырех непобедимых мушкетеров, лишилась самого жизнерадостного и остроумного – барона д’Альбека.

По щеке Арамиса прокатилась одинокая слеза. Атос, приклонив колено, вытащил из тела товарища кинжал, и, закрыв ладонью лицо, оставался неподвижен как кладбищенский монумент. Портос потупив взор, изредка тряс огромной головой, как будто отвечая на чьи-то беззвучные, обращенные к одному ему, вопросы, то ли оправдывая себя, то ли вымаливая прощение для убитого товарища. Флери, который был едва знаком с погибшим мушкетером, высоко поднял голову, угрюмо разглядывая черную крону каштана, предавшись раздумьям о вечности. О чем ещё можно размышлять над трупом малознакомого человека, пусть даже минуту назад сражавшегося рядом с тобой, плечом к плечу.

1 Трагуарский крест – установлен в 12 веке, на перекрестке улиц Сент-Оноре и Высохшего дерева, и до 1636 года отмечал место публичных экзекуций.

2 На этом месте, в средние века, произошла казнь королевы Брунгильды, которую проволокли дикими лошадьми по улице Высохшего дерева.