Клим Первый, Драконоборец - Михаил Ахманов

– Господин… твоя королевская милость… умоляю, помоги…

Он обернулся. Женщина с ребенком – молодая, в скромном платье и белом чепце. Должно быть, пряталась за деревом. Она прижимала к себе мальчугана лет трех или четырех, закутанного в одеяло. Клим видел только светловолосую головку, глаза на бледном личике да босые ножки. Горожанка из небогатых, подумал он. И что ей надо?

– Ты ведь король, наш новый повелитель? – тонким ломким голосом молвила женщина. – В «Шердане» сказали, что ждут короля. Ты – король?

Клим кивнул, и женщина вдруг упала на колени, прямо в уличную пыль. Ее чепец съехал набок, по щекам катились слезы.

– Смилуйся, владыка! Яви свою власть! Яви могущество!

Протягивая Климу свое дитя, она глядела на него с надеждой и таким благоговением, будто ангел сошел с небес. Одеяло раскрылось, и испуганный малыш тоже заплакал.

– О чем это она? – спросил Клим, поворачиваясь к скомороху. – Деньги нужны? Или просит за невинно осужденного?

Црым помотал башкой, зазвенели бубенчики.

– Нет, величество. Видать, дитя у нее недужное. Что, не ходит?

– Не ходит. С рождения не ходит и на ножки не встает, – подтвердила женщина. Губы ее дрожали.

– Не ходит и не встает, – повторил Клим. – Жаль парнишку. А я что могу сделать? Я не лекарь.

– Ты король, – глядя на ребенка, тихо промолвил Црым. – Ты владеешь даром исцеления. Возложи на него руку. Возложи, мой господин, и посмотрим, что будет.

– Думаю, ничего хорошего, – буркнул Клим, но руку все же протянул и коснулся светловолосой головки.

Малыш перестал плакать. Несколько секунд он смотрел округлившимися глазами в лицо короля, потом, застеснявшись, приник к матери. Одеяло – вернее, большой клетчатый платок – соскользнуло с его плеч на землю.

Црым кивнул женщине:

– Ты ведь Амала, жена медника Шафига из Заречья? А это – его сын? Ну-ка, красавица, отпусти мальчонку. Не век же ему сиднем сидеть!

Женщина повиновалась.

– А ведь стоит пацан! – произнес Клим в полном изумлении. – Стоит!

Мальчик сделал шаг, потом второй. Его движения были еще неловкими, он сопел, пыхтел и размахивал руками, но твердо держался на ногах. Шел он к Црыму, чей пестрый наряд и бубенчики казались ему куда интереснее, чем облачение короля.

– Видишь, стоит и ходит, – заметил шут. – А ты, величество, сомневался!

Подхватив сына, Амала выкрикнула: «Король! Истинный король!» – и пустилась бежать к мосту. Чепец сполз с ее головы, налетевший с реки ветер развевал волосы, и за спиной Клима вдруг отозвалось эхом: «Король! Истинный король!» Он повернулся – юный герольд стоял на коленях, взирая на него с немым обожанием.

– Ну, теперь я круче вареного яйца, – пробормотал майор Скуратов, пожал плечами и направился к таверне.

В помещении под высоким потолком с дубовыми балками царило сдержанное веселье. В ожидании короля капитаны и братья-рыцари пробавлялись пивом, но в умеренных дозах, даже Фицер Ненасытный был еще трезв, хотя сидел в обнимку с полупустым кувшином. Капитан Лаурсан мочил в пиве длинные усы и что-то обсуждал с сиром Карвасом Лютым, сир Понзел Блистательный и сир Верваг Суровый метали кости, сир Бакуд сгибал и разгибал подкову. На коленях у Аниссона и Этека устроились девицы в прозрачных хитончиках, две красотки обнимали Вардара, графа андр Анкат, и еще десяток барышень разносили кружки, оказывая по пути знаки внимания бравым рыцарям. Большой день для сеньорит матушки Ужи! – подумал Клим. Вряд ли хоть одна отдыхала сейчас за закрытыми ставнями в их гнездышке любви.

Его появление вызвало дружный вопль, но кричали не привычное «вира лахерис», а «Баан! Баан!» – «Слава! Слава!». На шее у Клима повисла полуголая мамзель, шепча в ухо всякие соблазны, но ее отогнал пригожий молодец в бархатных синих штанах и кружевной рубахе. Был он много старше Омриваля, но сомневаться в их родстве не приходилось: те же синие глаза, длинные ресницы и светлые кудри до плеч.

– Вира лахерис, твое величество! Прикажешь подавать?

Клим, однако, молчал, разглядывая содержателя «Шердана». Крепкий парень и в зрелых годах, как раз для воинского ремесла… Хлопнуть клинком по плечу, вот и рыцарь.

– Джакус бен Тегрет?

– Просто Джакус, твоя милость. Джакус-трактирщик.

– А не хочешь ли, Джакус, сменить вертел на меч и копье? Пойдешь со мной на орков, бароном сделаю!

Но Джакус лишь покачал головой:

– Не могу, государь. Дал я зарок не касаться оружия, и есть на то свои причины. Прости, не могу.

– Ну, как знаешь, – молвил Клим, подумав, что Омриваль, когда подрастет, будет бароном ничуть не хуже. – Неволить не стану. Подавай!

Джакус лихо свистнул, и тут же набежали с кухни повара и поварята, потащили барашков и гусей, свиные ножки и телячьи ребрышки, отбивные и паштеты, а к ним овощи да приправы, соленые огурчики и караваи прямо из печи. Девицы же заспешили с подносами, не с пивом уже, а с ромом и сладкой мальвазией из эльфийского меда – правда, как шепнул Црым, поддельного. Первой чашей почтили короля, второй и третьей тоже, а затем случилось у Клима в голове кружение, и чаш он больше не считал. Смутно помнилась ему рыжая красотка – обнимала его и шептала, не желает ли государь проветриться и поиграть в динь-динь; мнилось, что Драч и Жмых вступили в спор – кто быстрее обглодает гуся; виделся Фицер, хлебавший ром из бочки, и слышался рев – то сир Олифант пел боевую песню, а Верваг и Понзел ему подпевали. Црым, развлекая публику, плясал на столе и жонглировал костями, сир Персен Смертоносный крутил над головою лавку с четырьмя визжащими девицами, капитан Лаурсан свалился под стол и уснул, пристроив ухо на сапоге Бакуда, а сир Карвас требовал меч, чтобы прикончить гоблина – но гоблин был всего лишь кабанчиком, запеченным с брюквой. Веселились почти до вечера, а когда в трактире вспыхнули светильники, Клим велел шуту нести сумку с золотом и рассчитаться за питье и яства. Но не успели зазвенеть монеты, как Джакус сообщил, что все уже оплачено, вплоть до битой посуды и девичьих хитончиков, порванных впопыхах. Услышав об этом, Клим слегка протрезвел и спросил:

– Это кому же неймется лезть вперед короля? Кто у нас такой борзый да щедрый?

– Я, государь, – послышалось от дверей. – Почту за честь оказать такую ничтожную, такую крохотную услугу.

Клим поднял взгляд от чаши с ромом и уставился на нового гостя. Разглядеть его было нелегко – бледное лицо и фигура в черном расплывались и дергались, словно незнакомец отплясывал бешеный танец, то появляясь на свет, то прячась в тени. Клим протер глаза, глубоко вздохнул и вдруг почувствовал, как испаряется хмель и наступает в мозгах полная ясность. Возможно, винные пары тоже подчинялись воле короля, как и недуг сынка Амалы, или свершился какой-то магический фокус, что в этой реальности было совсем неудивительно. Так ли, иначе, но он отодвинул чашу и встал. Фигура незнакомца уже не расплывалась, свет падал прямо ему в лицо.