Искатель. Второй пояс - Михаил Игнатов

Понятно. Вот как выглядит, когда хозяин вещи сопротивляется слому привязки или выше по звёздам. Интересно, как это сумели так сделать артефакты, есть ли разница далеко или близко от хозяина находится предмет, который ломают.

Ухмыльнувшись я покосился на Домара и выплеснул ещё силы, направляя её мысленным приказом и давя на чужой кисет.

Сломайся. Сломайся. Сломайся!

И через миг я буквально провалился духовным зрением в кисет.

Замер там оглядываясь. Не так уж и велик. Кажется даже, один в один по размерам с моим наследством от семьи Тарсил. Неудивительно, если уж меч Тарсил Домар оценил, как клинок наследника фракции. Хотя, мне кажется — польстил.

Или оправдывал свою неудачу в схватке?

Как бы там ни было, но я принялся оглядывать полки. Ядра, деньги, какие-то фиалы и книги-кодексы я даже не замечал, выискивая очертания свитков. Раздражало то, что всё оказалось сложено не так, как у Тарсил, не так, как у меня. Центральная полка, на которой я привык видеть свитки, здесь целиком была занята ядрами Зверей и всякой ерундой.

Наконец на левой полке я обнаружил искомое. Сердце пропустило удар при виде пяти потемневших свитков. Пальцы дрожали, пока я разворачивал первый. Глаза слепо скользили по строчкам, не понимая написанного.

Я снова вернулся к началу свитка и тут же словно споткнулся на незнакомом имени. Придя в себя, всё же разобрал написанное.

Какой-то Воин Биур устраивался на службу к Домару Саул, клянясь выполнять всё…

Отшвырнул свиток в сторону, развернул следующий, затем ещё один. Это похоже свитки тех пяти стражников, которым не повезло оказаться у меня на пути.

Дарсовы отродья…

Даже вынырнул из кисета, рассыпая на колени кипу свитков. Погладил грудь, успокаивая колотящееся сердце, с ненавистью зыркнул в сторону стонущего Домара.

Вернулся в кисет, закопался в контракты, быстро перебирая их. Не то, не то, не то… Вот!

Свиток Рата.

Через десять вдохов у меня в руках лежали шесть контрактов. Сейчас я снова жалел, что стариков никто не посчитал настолько полезными, чтобы принять на службу в поместье. Приживалы, не более. Пусть я не очень ладил с Марвитом, но когда дело дошло до неприятностей, он ни словом при посторонних не выдал ни одной моей тайны. А то, что он язвительно говорил наедине, это дело нашей семьи, я тоже на язык не всегда сдерживался. Но он — моя семья. Сейчас мне было бы легче знать, что и с ним, и с Леги всё в порядке.

Свитки семьи отправились в мой кисет, на отдельную полку, выше всех сокровищ, что у меня скопились. А кисет Домара лёг к таким же трофеям Симара и Аймара. Не до него.

Пространство кисета исчезло, вернув меня в разгромленную спальню Домара. Флаг и вовсе накрыло тканью, которая раньше обтягивала стену. Не забыть бы его здесь. Хмыкнув, я шагнул ближе, ухватил флаг. Ни Кирт, ни Гавал ничего не знали об артефактах, что могли одним касанием убивать призраков. Не вышло проверить, не знают потому, что это не их ранга вещи или же не знают потому, что такую вещь получить можно только от сектантов?

Пора поговорить.

Повернув ладонь к Домару, я использовал Длань Возрождения, добавив к свету Светоча вспышку земного обращения. Пришло время задавать вопросы:

— Слышишь меня?

Еще мгновение Домар притворялся, а затем рыкнул:

— Ублюдок!

В меня отправилась уже знакомая каменная игла, бесследно растворившаяся в Духовной Защите. Домар при виде этого зарычал ещё сильней, а вокруг его руки принялось закручиваться серое сияние. Что-то очень мощное и на много узлов, то, чего он не мог применить в скоротечном бою.

Я хмыкнул:

— Ты ничего не забыл?

И шагнул в сторону кровати, на которой продолжала спать жена Домара, Алетра. На этот раз лишённая защиты техники. Рычание Домара сменилось хрипом, когда он прервал свою технику. Ведь стоило мне увернуться от его удара, как вся его мощь обрушилась бы на беспомощную Алетру.

Через три вдоха кровать опять окружил каменный купол.

На этот раз я насмешливо заметил:

— Теперь тебе снова остаётся лишь позвать стражу. Попробуешь? Гляди, что я нашёл в твоём кисете. Воин Биул, Воин…

С этими словами я одним за другим начал ронять перед Домаром чёрные свитки. Второй, третий… пятый. Хватит. С ненавистью процедил:

— Время уговоров закончилось. Я был готов забыть свои обиды за твои ответы. Теперь условия изменились. У тебя не осталось выбора. Я не буду юлить, как ты когда-то. Я ненавижу и тебя, и твою семью. Ты нарушил Закон о Возвышении, повесив на меня долговой контракт и дарсову цепь. Вы все тут заслуживаете смерти.

Домар опять оправил в меня какую-то технику, которая опять бесследно растворилась в моей Духовной Защите. При виде этого он сжал кулак, прохрипел:

— У тебя какое право меня судить?

— У меня?

Я даже покосился себе за плечо, убеждаясь, что стоило мне отправить энергию в жетон Древних, как там появился герб Стражей, феникс с одним пером в хвосте. Какие-то права и обязанности ведь должны быть даже у шэна первого ранга в иерархии Стражей? Впрочем, он виден только мне, проверено, а вилорцев здесь не любят.

Повернувшись к Домару, ответил с кривой улыбкой:

— По праву силы. В моих руках жизни твоей семьи. Жизнь твоей жены. Думаешь твой жалкий барьер сумеет меня остановить? Этого права тебе достаточно? Нет? Отвечай, что ты там говорил о моей семье, которая пошла на пилюли вместо меня?

Домар захохотал, но уже через несколько мгновений смех сменился хрипом, когда начал мерцать символ Истины. Я склонился к Домару:

— Теперь я твой хозяин, Домар. Я сделал с тобой тоже самое, что и ты со мной. Ты не можешь лгать хозяину. Отвечай немедленно!

— При-х-ходил человек, — Домар замолчал на миг, видимо убеждаясь, что от его слов боль и впрямь исчезает, а затем оскалился: — Ты думаешь, я боюсь боли контрактов? Да пошёл ты, щ-щенок!

Его выгнуло дугой, он снова захрипел, колотя рукой по полу, круша доски в щепки. Я сделал шаг назад, оскалился сам. Через миг в руке оказался Верный, а меридианы послушно приняли в себя духовную силу. Минуло мгновение, вдох, второй. Вокруг руки вспыхнула синева обращения к Небу, вобрала в себя энергию из всех стапитедесяти узлов, влила их в цзянь.

Я махнул клинком.

С хрустом осыпался защитный купол Домара, засыпая обломками спящую Алетру, в пальце от её ног зиял разрез на простыне, через миг надвое разломилась перерубленная кровать.

— Отвечай мне!

Я стиснул зубы, сдерживая ругательства. Слишком близко, память подвела меня. Но и угроза так оказалась весомей.

Домар вскинулся, преодолевая боль Указа, несколько мгновений глядел, как жена сползает с наклонившейся кровати, затем уставился на меня и торопливо прохрипел: