Маятник Смерти. "Оборотни" Спецназа - Олег Таругин

На следующий ярус я спускался с гораздо большим интересом: все-таки резиденция Самого! В том, что он не будет похож ни на один из остальных шести уровней, я не сомневался, однако не ожидал, что контраст окажется настолько разительным. Изменения начались уже за бронированной дверью — внутренняя поверхность которой была отделана деревом, что делало ее почти незаметной на фоне таких же обшитых лакированными дубовыми панелями стен. Здесь же находился первый пост охраны — небольшая кабинка, отгороженная от коридора толстым и наверняка бронированным стеклом. Пол под ногами приятно пружинил — помимо такого же, как в штабе, покрытия, он был застелен еще и ковровой дорожкой с несколько слежавшимся от времени ворсом. Да уж, Адольф был тот еще аскет и скромняга!

Что интересно — пока я дошел почти до самого конца коридора, я насчитал еще два поста охраны и только пять дверей. За первой оказалась комната телохранителей; за второй — уютный кинозал; еще одна вела в спортивный зал с десятком тренажеров и в тот самый знаменитый бассейн, облицованный мраморными плитами нежно-голубых и зеленоватых тонов. Две последние, точнее, расположенные как раз посередине коридора, вели в собственно апартаменты фюрера, представляющие собой целую анфиладу проходных или тупиковых помещений — кабинетов, спальных комнат, столовых… И везде — явно не соответствующая строгому статусу подземного военного бункера роскошь: натуральное дерево, бронзовые светильники, толстые ковры на полу, старинная мебель, потускневшие зеркала в высоких резных рамах, тяжелые бархатные занавеси с обязательными кистями, закрывающие несушествующие окна…

Если бы не скачущий, тревожный свет фонаря, на короткие мгновения вырывающий из мрака отдельные элементы обстановки, я бы мог подумать, что нахожусь в каком-нибудь музее или в доме «повернутого» на интерьере конца XIX века «нового русского». Очень богатого «нового русского».

Впрочем, хорошего понемногу — взглянув на часы, я с удивлением обнаружил, что нахожусь здесь уже больше получаса. Поднявшись из удобного кожаного кресла (ну не смог я себе отказать в такой маленькой слабости — посидеть за рабочим столом в личном кабинете одного из величайших тиранов в истории, да еще и возложив ноги на его драгоценную полированную поверхность! Даже несмотря на толстый слой пыли, которой здесь — видимо, из-за обилия ковров и дерева — было больше, чем в других помещениях) и бросив прощальный взгляд на пыльную и девственно-чистую — стараниями чекистов, надо полагать, — поверхность стола, я покинул эти мрачные и одновременно шикарные апартаменты.

Попасть на следующий уровень оказалось не так уж и сложно — от лестницы его отгораживала ставшая уже привычной бронированная дверь с кодовым замком, правда, на сей раз все-таки запертая. Пока открывал ее, неожиданно подумал: а вдруг дед все-таки что-то перепутал в своем письме и ученые ребята под чутким руководством друга всей советской науки товарища Берии добрались-таки до лабораторных блоков и загадочного седьмого уровня? Абыдно будет, да? Хотя вряд ли, конечно, уж слишком много в последнее время со мной всего… м-м-м… неординарного произошло. Да и вообще, ни малейшего повода не верить своему деду у меня не было…

Успокоив себя подобным образом, я привычно набрал на панельке знакомую комбинацию и… не услышал знакомого щелчка. Плохо. Совсем плохо. Подобрать новый семизначный код абсолютно нереально — насколько я помню курс математики, количество вероятных комбинаций, возрастающее в геометрической прогрессии, в этом случае будет исчисляться миллионами.

Повторив операцию и окончательно убедившись в ошибочности «своей» комбинации (ай да фриц, сумел-таки обмануть деда!), я с тоской осмотрел поверхность двери — откроешь ее, где там! Взорвать, конечно, можно — в богатом арсенале спецсредств есть такая штучка — «Разрез» называется, позволяет прожигать броню практически любой толщины, но… у меня-то ее нет! Да и обычным пластитом, которого у меня, впрочем, тоже нет, тут не обойдешься: петли-то находятся с другой стороны, а пытаться взорвать саму броневую плиту — наверняка перебьешь перекрытие или вообще обрушишь все выше и нижележащие лестничные марши. Глупо… Столько всего пережить — и для чего? Поцеловать закрытую дверь, развернуться и вылезти наверх, прямо в чистые руки людей с горячими сердцами и холодной головой? Ну уж нет, лучше попытаться спуститься через лифтовые шахты.

Но сначала стоит сделать вот так: ни на что особо не надеясь, я набрал код в обратном порядке — сначала буквы «С-В-А», затем цифры «0-1-2-3». И услышал знакомый и милый сердцу щелчок. Вот так-то! Именно за это я и люблю военный люд. Армейская мысль («мысля», как говаривал один мой товарищ) — она и в Африке армейская мысль: зачем выдумывать новый код, если можно просто переставить задом-наперед старый? Теперь понятно, почему дед с товарищами не сумел подобрать кода — исходной комбинации-то у них не было. Что ж, зайдем, пожалуй, полюбопытствуем.

Фыркнув от избытка чувств, я открыл дверь и осторожно — обидно было бы напоследок напороться на какую-нибудь взрывоопасную гадость — ступил в коридор. Да нет, все нормально вроде. Темно, тихо и взрывобезопасно…

Госпиталь, вход в который был отделен от основного коридора самым настоящим герметичным боксом, я осматривать не стал — не мой профиль. А вот складские помещения осмотрел с интересом — судя по размаху, с которым был отстроен этот «подвальчик», его закрома обещали быть весьма интересными. Так и оказалось — огромное подземное помещение, разделенное на несколько изолированных блоков с отдельными входами, было заставлено множеством добротных армейских ящиков и контейнеров, выкрашенных в стандартный серо-зеленый цвет и кое-где стоявших штабелями. Неслабо! Серьезно немцы затарились…

Прошелся между штабелями, читая трафаретные надписи, выбрал один из ящиков и, пристроив фонарик рукояткой в щель между двумя соседними, откинул крышку. Под слоем промасленной бумаги, каждый в отдельной ячейке, тускло отблескивали вороненой сталью штурмовые винтовки МП-43[4]. Я присвистнул: редкая «машинка», прообраз и ближайший родственник нашего знаменитого «Калашникова», работающий по тому же принципу отвода из ствола пороховых газов. И наверняка первые серийные образцы — похоже, в этом бункере собрано все самое лучшее и новое.

Я вытащил один из автоматов, повертел в руках — если со знаменитыми немецкими МП-38/40 мне приходилось встречаться и даже «работать», например, в бывшей Югославии в середине девяностых, где тогда стреляло и убивало все что угодно — от трофейных немецких автоматов, захваченных югославскими партизанами, до ружей и револьверов конца девятнадцатого века, оставшихся еще с одной из прошлых балканских войн, то такой агрегат я видел только в музее. Интересно… Подсвечивая себе лобным фонарем, осмотрел выдающееся творение инженера Шмайссера, сильно пачкающее руки оружейным маслом, прищелкнул магазин и пару раз взвел и спустил затвор. Старый механизм ответил сочным клацаньем хорошо смазанной стали — пожалуй, было бы лишнее время и большое желание, я бы даже рискнул испытать его по полной программе, тем более что в боеприпасах, судя по соответствующим надписям на ящиках, здесь наверняка недостатка тоже нет.