38 1/2 . 1 муж и 2 любовника - Ксения Каспер

* * *

Первые солнечные лучи проникают в окно и будят меня. Пятница, пятнадцать минут девятого. Зуза еще крепко спит, зарывшись лицом в подушку. После того как мы зарегистрировались в гостинице, мы еще раз увиделись с Шефферами. Они пытались нас утешить, описывали последние дни наших родителей во всех подробностях. Они были так же счастливы, как и всю жизнь. И действительно собирались купить здесь дом…

Сегодня нужно уладить все формальности. Клаус уже связался с бюро ритуальных услуг в Кёльне, которое осуществит перевозку тел из Испании в Германию вместе с одной местной фирмой. Я стою на балконе нашего номера и курю уже третью сигарету за утро. Не самый подходящий момент, чтобы бросать курить. Посылаю Дэвиду SMS-ку. Песок блестит на солнце, волны лижут берег, здесь настоящий рай. Я решила заказать завтрак в номер, потому что совершенно не хочу видеть веселые лица, резвящихся детей, любопытные взгляды и сочувствующих официантов. Только когда приносят завтрак, просыпается Зуза. У нее, как и у меня, припухли глаза, под ними пролегли темные круги. У меня такое чувство, будто последние дни я прожила в постоянной спешке. За чашкой чая и булкой с мармеладом мы обсуждаем, как распланировать день. В одиннадцать нужно быть в больнице, подписать все бумаги, встретиться с представителем похоронного бюро и позвонить в фирму проката автомобилей. Максимум в половине пятого нужно выезжать в Валенсию. Клаус взял на несколько дней отпуск и руководит нашими действиями. В семь вечера мы улетаем домой. В Кёльнском аэропорту нас будет ожидать представитель местного бюро ритуальных услуг и заберет гробы. Все как в тумане… Я чувствую себя оглушенной, опустошенной и обескровленной. Зуза совершенно без сил.

Мы молча садимся в самолет. Зуза пытается читать, я уставилась на густой слой облаков под нами. Мартин встречает нас. Все пятеро детей сидят перед телевизором и смотрят «Друзей». Казимир, как всегда, уселся поддеревом и ждет, когда Кацли наконец-то оттуда упадет. Клаус стоит в саду и готовит гриль, стол накрыт – мы можем приступать к трапезе. Клаус обнимает меня, я тихо плачу.

В понедельник утром солнце сияет так ярко, что до похоронной конторы «Бер и сын» мы идем пешком по лесной дорожке. По обе стороны среди деревьев скрыты парковочные места, где мы оставляем машину и ждем Зузу, которая едет сюда с Мартином и детьми. Табличка сообщает, что прием состоится на втором этаже и что мы можем воспользоваться лифтом. Герр Бер уже ждет нас. Мы входим в помещение, больше похожее на роскошную приватную библиотеку, чем на похоронное бюро. На овальном столе красного дерева уже приготовлены свежий кофе, вода и апельсиновый сок. На стенах картины, которые, как говорит нам герр Бер, написаны родственницей одного из усопших. На окнах кованые решетки, придающие ужасной сизой в цветочках ткани штор еще более ужасный вид.

Герр Бер спокойно и тактично выразил нам свои соболезнования и перешел к небольшой речи, посвященной смерти.

– Я знаю, какую боль вы сейчас испытываете. Насколько вы оказались не готовы столкнуться с вечностью смерти. Смерть вечна. У нас забирают дорогого нам человека. И неважно, насколько прогрессивно мы мыслим, насколько развита паша техника и что мы думаем, будто подчинили себе этот мир, – мы были и остаемся смертными. Не только жизнь, но и смерть нужно уметь принимать.

Я замечаю, что Йонас и Виктория начинают ерзать на стульях, а Лиза теребит свою куклу. Я подумываю, не попросить ли герра Бера закончить свою речь, но отбрасываю эту мысль: мне почему-то кажется важным – важным для траурной церемонии, для прощания, для памяти, – чтобы это было сказано.

– В жизни важно держаться рядом, не быть одному. Мы ведь понимаем, как хорошо, когда есть кто-то, с кем можно разделить наши заботы… И во время траура не должно быть иначе. Чтобы скорбеть, каждому необходимо время, пространство и позволение. Последнее каждый дает себе сам. Каждый сам решает, как ему скорбеть, и это нужно делать осознанно.

Его тембр успокаивает, голос приятен, а слова заставляют меня задуматься.

Мартин осторожно берет Зузу за руку. Она не противится и смотрит на него с благодарностью. Я невольно вспоминаю последний разговор с мамой. У нее было столько идей и планов, она совсем не собиралась уходить! Родители еще так много хотели повидать, столько посмотреть вместе… Странно, но именно в такие моменты нужно принимать сугубо практические решения. Я узнаю, что в Германии покойники должны тридцать шесть часов находиться в специальном помещении, – поэтому мы не смогли забрать маму с папой домой. Что, кроме того, тела должны быть захоронены в течение пяти рабочих дней. И что мы можем отвезти покойных в специальное заведение «Отель душ», где можно будет с ними попрощаться.

– Дети могут, если хотят, сегодня или завтра разрисовать пустые гробы и таким образом попрощаться, – предлагает герр Бер.

– Да, мамусечка, я хочу! Бабулечке всегда так нравились мои рисунки. Так она сможет взять один с собой. – Лиза подскочила и подбежала ко мне.

Я перевожу взгляд на старших, Йонаса и Викторию, они кивают.

– Хорошо. Мы можем еще раз прийти сегодня? – спрашиваю я герра Бера.

– Да, конечно. Я буду здесь до шести часов.

Теперь нужно выбрать: кремация или погребение.

– Нет, мамочка, так мой рисунок испортится! – взволнованно кричит Лиза.

Мы учитывает ее пожелание и начинаем обсуждать декорацию. Поскольку родители в любом уголке мира чувствовали себя как дома, мы решаем, что будет по одному элементу с каждого материка: песок, вода, пальмы и сувениры, которые они привозили из путешествий: Будда из Таиланда, барабаны из Танзании, песок с мыса Доброй Надежды, фотография на мосту «Золотые ворота», кимоно из Японии и прочее. Некролог должен появиться в «Кельнер анцайгер» и «Зюддойче цайтунг». Мы решаем, что не будем рассылать приглашения. Выбор музыки, блюд, напитков и еще бог знает чего дается нам нелегко. К счастью, мы с Зузой во всем придерживаемся единого мнения. Мы не должны придавать церемонии мрачности, потому что родители были веселыми, открытыми людьми. Мы останавливаемся на шлягерах и рок-н-ролле пятидесятых, а напоследок специально для мамы будет звучать Рахманинов. Потом мы устанавливаем дату церемонии: среда, десять часов.

Мы прощаемся с герром Бером, когда день уже в разгаре. Дети проголодались, я бы тоже что-нибудь съела. Мартин знает неподалеку ресторан с разнообразной кухней. Во время обеда дети обсуждали, какие рисунки дедушка с бабушкой хотели бы взять с собой в последний путь. Они проявляют большую фантазию и ждут не дождутся, когда можно будет приступить к рисованию. В четыре часа мы возвращаемся с герру Беру. Отведенные два часа каждый из наших детей использует по-разному: кто-то рисует яркие мотивы, кто-то – черно-белые, кто-то выводит слова, которые считает нужным написать. Когда дети заканчивают, то испытывают смесь разочарования и гордости. Клаус все это время снимал их на видео, а Мартин делал фотографии. Мы с Зузой тоже наблюдали за процессом и убеждены, что облегчили детям прощание с бабушкой и дедушкой.

Вечером мы дома. Дети играют на компьютере, Лиза пошла к подружке. Меня поражает, как легко дети могут справиться Со смертью и как быстро снова находят путь в привычную жизнь.