Строптивая красавица - Кэйтлин Битнер Рот

– Это вам, – промолвил Вулф, протягивая Малоуну небольшой пакет, – здесь остатки моего имбирного чая и камешки, которые нужно привязывать к запястьям.

Мистер Малоун широко улыбнулся и кивком поблагодарил Вулфа.

– А это вам, миссис Малоун, – сказал Вулф, поворачиваясь к его жене. – Мешочек с бисером, который я собрал в тот день, когда вы его рассыпали на палубе.

На лице Вулфа играла обезоруживающая улыбка. Наблюдавший за этой сценой Томпсон усмехнулся. Миссис Малоун довольно сердито посмотрела на них, но все же поблагодарила Вулфа.

– Спасибо. Я… ценю вашу доброту.

На ее щеках проступили красные пятна. Вулф потянулся через стол и вручил Алане предмет цилиндрической формы, завернутый в бумагу.

– Это вам, Алана Малоун, – тихо произнес он.

Миссис Малоун бросила на подарок настороженный взгляд. Ей не понравилось, что Вулф снова произнес имя Аланы. Ее муж спокойно ждал, когда дочь развернет подарок.

– О… – прошептала Алана, сняв оберточную бумагу.

У нее в руках оказалась деревянная резная трубка, инкрустированная осколками разбитого стакана. Внутрь был вставлен маленький стеклянный флакончик, позаимствованный Вулфом из судовой аптечки и наполненный прозрачным маслом. В нем плавали бисеринки и блестки из числа тех, которые Вулф собрал на палубе.

– Это еще что за дьявольщина? – недовольным тоном спросил мистер Малоун.

Алана поднесла трубку к левому глазу и взглянула в нее на свет люстры, висевшей над столом.

– Это калейдоскоп, – прошептала она и стала рассматривать его, словно не замечая ничего вокруг. В кают-компании установилась тишина. – Спасибо, – наконец произнесла она и, подняв голову, взглянула Вулфу прямо в глаза. По ее щеке покатилась слеза, но Алана даже не пыталась ее смахнуть. – Ваш подарок будет всегда со мной.

У Вулфа учащенно забилось сердце.

– Дай посмотреть, – сказал Малоун и, отобрав калейдоскоп у дочери, стал забавляться с ним.

Вулф был удивлен тем, что Малоун не делал замечаний дочери. Он как будто не замечал ее слез и волнения. Похоже, в таком поведении семьи крылась какая-то тайна. Или, может быть, Малоуны решили игнорировать все, что было связано с Вулфом, поскольку плавание приближалось к концу и они надеялись завтра навсегда расстаться с ним. Хотя, возможно, родители не стали возражать против подарка потому, что он был сделан от чистого сердца…

После десерта Малоуны покинули кают-компанию, сославшись на усталость.

Вулф и Томпсон вернулись в свою каюту и сели у огня. Потягивая виски, они вспоминали забавные случаи, шутили и смеялись. Внезапно в дверь постучали, и в каюту, не дожидаясь ответа, вошла Алана. Подойдя к Томпсону, она протянула ему конверт.

– Это вам.

– Что это? – удивился Томпсон.

Вулф поднялся, решив оставить их наедине.

– Нет, не уходите, – остановила его Алана. – Вам это тоже будет интересно. Мой отец знает, что я здесь, но понятия не имеет, зачем я пришла сюда. И я прошу вас, капитан, не говорить ему о цели моего визита.

Томпсон по-отечески смотрел на девушку.

– Так что же в этом конверте? – мягко спросил он.

– Деньги за пропавший груз. Это я похитила его.

Вулф вскочил и стал в волнении расхаживать по каюте. Его мысли путались. Он чувствовал, что Алана сказала правду. Она, как обычно, была спокойна и сдержанна, но в ее глазах таилась боль.

Поймав на себе сердитый взгляд Вулфа, Алана попятилась к двери. Он испытывал противоречивые эмоции: с одной стороны, ему хотелось помочь девушке выпутаться из неприятной ситуации, а с другой – он чувствовал, что его предали.

– Эти деньги были моей последней надеждой, – промолвила Алана, бросив страдальческий взгляд на мужчин. – Я наняла людей в Сан-Франциско, которые помогли мне похитить, а потом продать часть груза. Вы знаете, капитан, что я давно помогаю отцу в его бизнесе, поэтому мне не составило большого труда незаметно распорядиться частью товара. Я думала, это сойдет мне с рук.

Вулф резко остановился перед ней.

– Зачем вам было воровать у отца? Если вы хотели бежать… или еще что-то в этом роде, вы могли бы продать свои драгоценности!

– У меня нет ничего своего. Все принадлежит отцу, он контролирует каждый мой шаг и при этом приговаривает: «Когда-нибудь все мои деньги и ценности будут принадлежать тебе, Алана». Я уже слышать не могу эту фразу! – Тень пробежала по ее лицу. – О, он покупает мне все, что я захочу, исполняет все мои прихоти. Отец позволяет делать все, что мне вздумается, но только под его присмотром! – Слезы выступили на ее глазах. – И вот теперь он настаивает на том, чтобы я вышла замуж за человека, которого не переношу! Я никогда не буду его женой! – Алана посмотрела Вулфу в глаза. – Но кража – это не выход из положения, я осознала это.

Вулф молча кивнул. Она повернулась, чтобы уйти.

– Делайте, что велит вам долг, капитан. Если вы считаете нужным, сообщите отцу о моем преступлении.

Вулф бросился к мисс Малоун и перегородил путь.

– Но что в таком случае сделает с вами отец?

Алана пожала плечами.

– О, не беспокойтесь, он никогда пальцем не тронет свою драгоценную дочь. Отец просто найдет способ еще лучше контролировать меня. Капитан давно знает нашу семью, и ему хорошо известно, что мой отец умеет ограничивать свободу тех, кто от него зависит.

– Оставьте деньги себе, Алана, – усталым голосом произнес Томпсон.

– Я не могу. Мы ведь давние друзья, и я знаю, что вам придется возместить недостачу из своего кармана. – Улыбнувшись сквозь слезы, она подошла к капитану. – Проводите меня, пожалуйста.

Алана взяла Томпсона под руку.

– Приятного вечера, Вулф, – бросила она через плечо.

Он покачал головой, пораженный ее самообладанием.

– До свидания, мисс Малоун…

Когда дверь каюты закрылась, Вулф снова сел у огня. Вскоре вернулся Томпсон. Мужчины долго молчали. Первым заговорил капитан.

– Знаете, что я думаю? – спросил он.

– Что?

– Я думаю, что вы будете сильно скучать по ней.

Меньше всего на свете Вулфу хотелось говорить о девушке, которая навсегда ушла из его жизни.

– Не начинайте! – буркнул он и, схватив бокал виски, вышел из каюты.

Бостон, конец октября

От голода Вулф чувствовал тупую боль в желудке, но сейчас ему было не до еды. Последние три недели доконали его, а сегодняшний день был, пожалуй, наихудшим. С голым торсом, в одних брюках, он лежал на кровати своего номера в гостинице «Тремонт-Хаус» и разглядывал трещины на потолке. По углам комнаты уже залегли вечерние тени.