Я не царь. Книга XXIV - Сириус Дрейк

больше! Кузнецов не мог собрать настолько большую армию, чтобы напасть на них.

Вот только они не ожидали того, что один военный джип пролетит над елками и приземлится четко на крышу особняка.

Бароны переглянулись.

— Это что за фокусы? — воскликнул Лучезарный.

Двери автомобиля открылись и на черепичную крышу вышли Светлана Нахимова и Михаил Кузнецов.

— Эй! — помахал князь. — Вы же Лучезарный и Трубник? Я просто не видел ваши рожи!

Бароны, которым этот наглый князь годился в сыновья, ухмыльнулись и вытащили мечи. Их тела вспыхнули энергией, а клинки засветились.

— Давай, князь! Покажи себя достойным соперником! — и оба барона зачем-то подняли мечи в небо. — Наше сражение станет легендарным!

— Чего⁈ — крикнул с крыши Миша. — Вы что там лопочите? Можно погромче? Вас не учили усиливать голос ЭНЕРГИЕЙ?

От его мощного голоса зашелестела трава.

— Подожди меня, дорогая, — бросил Михаил, доставая Ерх из-за спины. Меч вспыхнул ярким огнем. — Можешь пока позвонить Трофиму, чтобы направил сюда людей. Я ненадолго.

— К обеду должны успеть на вокзал! — кивнула Света, поглядывая на часы и доставая мобильный.

Михаил прыгнул к баронам и, опускаясь к земле, разгорелся словно метеор. Два ветерана осознали, что не смогут ТАКОЕ блокировать, но было уже поздно.

Князь приземлился с таким оглушительным грохотом, что и Лучезарного, и Трубника откинуло в здание. Пробив несколько стен, они вылетели с противоположной стороны и затормозили о землю — Лучезарный своей задницей, а его коллега Трубник носом.

— Что… — потирая голову, произнес Лучезарный. — Антон, ты живой?

Его товарищ лежал головой вниз и не двигался. Тогда барон потянулся к мечу, но на него встала нога Кузнецова, горячее лезвие остановилось в сантиметре от шеи.

— Твой друг потерял сознание. Дай ему поспать.

— Ты действительно потомок своего великого предка… — кивнул Лучезарный. — Мы сдаемся.

Михаил сел перед ним на корточки и заглянул в глаза.

— Ты знал Владимира?

— Видел его, когда мне было пять лет… — признался барон.

— Зачем вам эта война? Вы же явно благороднее прочих? Зачем вам травить Нахимовых?

— Не тебе судить, князь, — хмыкнул Лучезарный. — У нас давняя вражда с Нахимовыми. И тут просто подвернулась удачная возможность.

— Кто вас надоумил?

— Князь Карамурзин и княгиня Александрова.

Михаил выпрямился, протянул руку поверженному противнику и помог ему подняться.

— Вы признали поражение, — князь засунул руку в карман. — Но вы же не думали, что мы такие милосердные и просто так это оставим? Вы оба подпишите вот эти бумаги…

Лучезарный взял документ. По мере прочтения его глаза все больше округлялись.

— Эм… Это же…

— Да, барончик, именно так! А ты думал и территории отжать, и выйти сухим из воды? Я подарил тебе лучшую награду для аристократа — жизнь и честь! Но если ты хочешь, я могу подарить смерть. Вроде эта лучшая награда для воина?

* * *

Красноярский вокзал.

Обед.

Граф Константин Лавров-Цветочный старался не морщиться от боли в ногах. Как вообще девушки могут ходить на этих приспособлениях для пыток — каблуках⁈

Да еще и платье… Нет, ну платье, как оказалось, довольно удобное. Ноги свободны и продувается все, что надо… Но вот корсет…

В отличие от своих товарищей граф решил не испытывать судьбу и покинуть город. Но опыт Караченцова он учел и знал, что за ним придут.

К счастью, у него были заранее приготовлены липовые документы, а сам он был довольно миловидной внешности. Так что если правильно загримироваться и надеть шляпку, не пожалеть ваты, а потом еще и прикрыться веером, то вполне можно сойти за даму среднего разлива.

Билет на поезд он купил заранее. Все же доверяй, но проверяй. Мало ли что может случиться в этой войне с Нахимовыми?

И вот, как он и предполагал, случилось! А именно, случился Кузнецов. И даже при том, что вся армия, охраняла территорию, а боевой дух был высок, граф решил поступить умнее.

Пусть Кузнецов и Нахимова приедут. Пусть повоюют. Если погибнут — отлично. Если же нет, то и ладно. Лавров-Цветочный успеет уехать. Билеты оформлены на одинокую аристократку.

И ДАЖЕ НЕ В ЛЮКС! Вот чем приходится жертвовать ради выживания!

Все же граф понимал, каким бы глупым или отчаянным, или сумасшедшим ни был Михаил Кузнецов, князя просто так не дают. Должны сойтись много факторов. И сила, и влияние, и прочие нюансы. Да многие считали Кузнецова просто везунчиком, но Лавров-Цветочный так не считал.

Нельзя недооценивать врага. Никогда!

Но, зараза, как же давит корсет… Еще и тушь щиплет… Вот незадача.

Поезд отправлялся через пятнадцать минут.

Граф достал билеты в обычное купе на четыре человека. Ему удалось выкупить только два места. Ну ничего, на следующей станции он попробует выкупить люкс.

— Добрый день, — поздоровалась проводница и взяла документы. — Так, графиня… Кожемятькина?

— Да, — пропищал граф, превращаясь в женщину. — Она самая, скажите, когда следующая станция? А то я обычно дирижаблем летаю…

— Остановка через два часа, но я к вам еще зайду, так что не переживайте.

— Для чего⁈ — удивилась женщина-граф.

— Для повторной проверки.

Забрав билеты, ворчащий граф прошел по коридору и открыл купе. Внутри было пусто.

Повезло, он первый! Может, его соседи и не придут. Он сел и снял тесные туфли.

— О, да… — протянул басом граф, и тут дверь открылась.

Вновь возникшая на его месте женщина-граф аж подпрыгнула и быстро поправила шляпку.

— Ой, простите.

На пороге стояла пара. Мужчина и женщина. Оба в черных пушистых шубах.

Странно…. Конечно, дорого-богато, но снаружи не так уж и холодно, чтобы надевать подобное.

Пара зашла внутрь и села напротив. Двери закрылись.

Только сейчас граф смог разглядеть лица соседей. У мужчины были явно накладные усы — он как будто разрезал газету и наклеили ее под нос.

А вот у девушки… были точно такие же усы!

— Эм… — промычала граф-женщина Лаврова-Цветочная и в этот же момент оба спутника сняли усы.

Вот тут он все понял. Осознал. Испугался!

— Ну, — положил палец ко рту Михаил. — Тише. Нам же не нужны лишние жертвы?

Его глаза предостерегающе сверкнули, а на стол лег большой меч, от которого просто фонило энергией.

Графу стало немного не по себе. Он резко забыл про корсет.

— Я… Вы… — в голове у него