Почти ангелы - Барбара Пим

– Надеюсь, вы добрались сюда без больших хлопот, – сказала Дейдре. – Мне всегда кажется, что такая скука тащиться куда-то в воскресенье.

– Мы прекрасно доехали, и Том был просто счастлив, что его утащили от диссертации, – весело отозвалась Кэтрин. – Он весь день над ней стенал.

– Бедный Том, – с нежностью произнесла Дейдре.

– Мужчинам порой так не хватает силы воли и сосредоточенности, – продолжала Кэтрин, когда они сели в саду в ожидании чая. – С чего бы это?

Дейдре никогда над такой проблемой не задумывалась и решила, что со стороны Кэтрин довольно бестактно так говорить о Томе. Она была еще слишком молода и неопытна, чтобы понимать: можно одновременно быть тактичной и критиковать.

– Трудно, наверное, писать диссертацию, – рискнула она.

– Конечно, трудно, но он сам себе выбрал эту участь и по собственной воле взвалил на себя этот груз.

– Может, ему нужен… – начала Дейдре.

– Кто-то, кто действительно его понимает? – рассмеялась Кэтрин, и глаза ее сверкнули.

– Да, Дейдре, именно кто-то такой мне и нужен, – сказал Том, бросая на нее многозначительный взгляд.

– А вот и мама с тетей! – воскликнула, вскакивая, Дейдре.

«Две дамы средних лет в опрятных летних платьях выходят через французские окна на лужайку с подносами чайных приборов – какая приятная и утешительная картина», – подумала Кэтрин, завидуя Дейдре, что для той это зрелище привычное.

После того как гости были представлены, все уселись под яблоней. Мейбл начала разливать чай. Янтарная жидкость элегантной дугой лилась из носика серебряного чайника. Рода смотрела с беспокойством, поскольку считала, что умеет разливать чай лучше сестры, но кое-как обуздала свои тревоги и повернулась к Кэтрин с вежливым вопросом:

– Так вы пишете? По словам Дейдре, рассказы.

Тон у нее был несколько неуверенный, потому что она никогда прежде с писателями не общалась. Она слышала, что те либо ненавидят, когда упоминают их профессию, либо оскорбляются, что не упоминают, и не могла решить, к какому разряду относится Кэтрин.

– Да, незатейливые рассказики для женщин, обычно со счастливым концом. – Кэтрин прибегла к уничижительному тону, за которым творческие люди иногда прячутся от насмешек и презрения мира. – Помаленьку зарабатываю ими на жизнь.

– Как хорошо, что у ваших рассказов счастливые концы, – сказала Мейбл. – Жизнь все же не такая неприятная, какой ее изображают некоторые писатели, верно? – с надеждой добавила она.

– Да, пожалуй. Она и комичная, и печальная, и неопределенная, порой скучная, но редко по-настоящему трагичная или безумно счастливая – разве только для очень юных.

– «Редко, как редко ты на нас нисходишь, дух Радости живой», – с мрачной напряженностью пробормотала Дейдре строки Шелли, поскольку ее вдруг настигли мысли о Томе и Кэтрин, об их уютной совместной жизни.

– Надо будет поискать ваши рассказы, – вежливо заметила Рода.

Ее несколько сбила с толку реплика Кэтрин, которой она никак не ожидала, а Кэтрин, точно догадавшись об этом, начала нахваливать домашние пироги, и вскоре все три уже с искренним удовольствием обменивались рецептами, а Дейдре с Томом завели собственный разговор о знакомых антропологах. Мейбл и Рода думали каждая, какая милая девушка Кэтрин и как хорошо, что Дейдре нашла разумную подругу, общение с которой пойдет ей на пользу.

– Соседи, кажется, тоже в саду чай пьют, – словно вскользь произнесла Рода, кивая на сад Аларика Лидгейта, и действительно, оттуда слышался женский голос, необычно громкий и четкий, как у проводника железной дороги:

– Поезд на Илинг, без остановок в Южном Кенсингтоне и Глочестер-роуд. Отец Джемини был совершенно вне себя, только представь: его увозили в Эрлз-корт, в западную часть Лондона!

– Это мисс Лидгейт! – шепнула Дейдре.

– Он протестовал, но поезд все шел и шел. И на Глочестер-роуд не остановился.

– На ричмондском было бы надежнее, – донесся другой женский голос, определенно принадлежащий мисс Кловис. – Или даже тот, что идет на Ханслоу, хотя в поезде на Ханслоу есть что-то неприятное, а поезда на Уимблдон вообще лучше избегать…

– То еще было испытание, – произнес мягко отец Джемини, – и мне преподали урок. Впредь буду ездить на автобусе.

Голоса у мужчин звучали глуше, чем у женщин, и остальной разговор было не так легко расслышать, к тому же Своны и их гости делали вид, что совершенно не пытаются вслушаться. Кэтрин спросила про Аларика Лидгейта и получила довольно красочное и пристрастное описание из уст Роды.

– Он гуляет по саду ночью! В африканской маске! – зашептала она. – И, насколько мне известно, никто к нему не ходит, за исключением сестры, конечно. Наверное, он очень одинок.

– Одиночество мужчин мне всегда кажется таким печальным, – ответила Кэтрин. – Иногда на глаза попадаются объявления от имени мужчин, которым нужны спутник или спутница в отпуск, да еще в самых респектабельных газетах, в «Церковных новостях», например. Просто невыносимо читать.

– Будет тебе, Кэтти, на свете уйма одиноких женщин. Их гораздо больше, чем мужчин, – с долей самодовольства сказал Том.

– Да, но это воспринимается не так скверно. У женщин одиночество часто бывает своего рода силой. Возможно, у мужчин тоже, но почему-то проявляется иначе.

– По-вашему, у мистера Лидгейта такого рода сила есть? – спросила Мейбл.

– Нечто внутреннее, – сказала Рода. – Невольно на ум приходят отшельники, – тут она запнулась, потому что предместье – не то место, чтобы думать об отшельниках.

– Да нет, мистер Лидгейт просто вздорный бирюк, который пишет злобные разгромные рецензии на разные книги, – раздраженно возразила Дейдре. – Ничего в нем нет благородного или отшельнического.

– Не забывай и про сундуки с материалами, которые он держит на чердаке, – вставил Том. – Разве не об этом говорила мисс Кловис?

– Да, – согласилась Дейдре, – наверное, тебе полезно с ним познакомиться.

– Но мы уже знакомы. Европейцы в Африке неизбежно сталкиваются друг с другом.

– Ты мне не говорил. Я думала…

– Что тебе придется заняться с ним любовью, как предложила Кловис? – рассмеялся Том.

– А разве вам не хотелось бы возобновить знакомство? – с надеждой спросила Рода. – Возможно, если мистер Моллоу встанет, его голову будет видно поверх изгороди.

Том послушно встал, чувствуя себя весьма нелепо.

– Ха, смотрите-ка, мистер Моллоу! – тут же раздался громкий голос мисс Кловис. – Послушай, Аларик, вам двоим правда стоит сойтись поближе.

Вскоре все уже стояли и разговаривали через изгородь. Том и Аларик, оба по натуре осторожные, отнеслись к встрече с подозрением. Том сказал, что его диссертация все равно почти закончена и больше материала ему, пожалуй, туда не втиснуть. Аларик со своей стороны поспешил заметить, что его заметки относятся в основном к религии и материальной культуре, а потому от них будет мало пользы любому, кто пишет о социальных или политических структурах. Дамы беседовали между собой. Отец Джемини держался особняком, а потом вдруг скинул два слоя своей затхлой одежды с таким видом, точно совершал акт стриптиза.