Голая королева. Белая гвардия-3 - Александр Бушков
Шрифт:
Интервал:
Мазур еще издали увидел, что по сторонам двери в комнату Леона торчат двое верзил в штатском и темных очках, и тут же нетерпеливо мотается взад-вперед, как челнок, полковник Мтанга. Увидев Мазура с Лавриком, он облегченно вздохнул, распахнул дверь и жестом позвал их войти.
Стояла совершеннейшая тишина. Леон лежал посреди комнаты, остановившимся взглядом уставясь в потолок, лицо уже приобрело характерный оттенок — казалось восковым. Прямо напротив сердца из груди торчала черная, затейливая, непривычная взгляду европейца рукоятка местного кривого кинжала-лумбо. Для туристов их тут куют охапками из скверного дешевенького железа, включая старые автомобильные рессоры, и не затачивают. Зато настоящий, боевой лумбо со всем усердием изготовляется из доброй закаленной стали и затачивается до бритвенной остроты. Похоже, именно таким бельгийца и отправили по известному маршруту с неизвестной, правда, точкой прибытия…
— Вот так, — сказал полковник Мтанга, глядя на труп без всяких эмоций.
Мазур с Лавриком тоже навидались всякого, поэтому ровным счетом никаких эмоций не испытывали, кроме вполне понятной злости. Особенно происшедшее злило Мазура: как-никак Леон, строго говоря, был его подчиненным, а когда твоего подчиненного режут, как барана, да вдобавок прямо в Лунном дворце, есть отчего разозлиться. В голове мелькнула фраза из знаменитого романа: «Они работают у вас под носом!» Вот именно, под самым носом…
Присев на корточки, он приподнял руку бельгийца, попробовал согнуть, потрогал тело там и сям. Те же манипуляции проделал сидевший на корточках по другую сторону тела Лаврик. И уверенно сказал, морщась:
— Два часа назад, плюс-минус четверть часа…
— Согласен, — сказал Мазур.
Протянул и было руку к записке, бесцеремонно приколотой большой прямой булавкой с круглой красной головкой прямо к грудке покойника, справа. Увидев, что она на французском, трогать не стал, выпрямился:
— Полковник, это, по-моему, уже в вашей компетенции…
Мтанга без тени брезгливости выдернул булавку, взял записку, быстро пробежал глазами, протянул Лаврику — прекрасно знал, что Лаврик, в отличие от Мазура, владеет французским. Лаврик столь же быстро пробежал записку взглядом, коротко выругался.
— Что там? — спросил Мазур.
— Никаких особых цветистостей, — покривился Лаврик. — «Белые наемные крысы! Если немедленно отсюда не уберетесь, отправитесь следом за вожаком, и очень быстро. С вами не шутят». И никакой подписи… Обратите внимание, господа: у него совершенно спокойное лицо. Это определенно был кто-то, от кого покойный не ждал подвоха, быть может, кто-то, кого он знал…
— Пожалуй, — согласился Мтанга.
Лаврик уперся в него колючим взглядом:
— Что его лакей? И тот, что был в распоряжении его парней?
— Первый вне подозрений, — сказал Мтанга.
— Даже у вас? — криво усмехнулся Лаврик.
— Представьте, даже у меня, — сказали Мтанга. — Дело даже не в том, что именно он доложил о случившемся. И не в том, что он мой земляк, это мой давний агент, сто раз проверенный-перепроверенный… в общем, из тех агентов, кому я склонен доверять. Не в силу излишней доверчивости, а исключительно потому, что на него нет ни малейшего компромата. Лакей, приставленный к группе, не мой человек… ну, может, чей-то еще, не я один держу агентуру там и сям. Вот только чутье мне подсказывает, что и его подозревать не стоит — потому что он никуда не сбежал, а остался на месте, хоть и имеет все основания полагать, что подвергнется допросу с пристрастием. Я его, конечно, еще раз перепроверю, но чутье, знаете ли… Будь он убийцей, смылся бы. Или вы не согласны?
— Нет, отчего же, — чуть рассеянно отозвался Лаврик. — В том есть здоровая логика… Наверняка, будь он убийцей, сбежал бы… И, тем не менее, это был кто-то, от кого Леон не ожидал такого сюрприза. Просто дворцовый лакей, быть может? Их здесь, как собак нерезаных. Или жандарм из внутренней охраны дворца. Он вошел, сказал что-нибудь вроде: «Вас вызывает полковник Иванов». Ударил ножом и тихонечко смылся… — он печально усмехнулся. — Мое чутье мне подсказывает, что искать его бесполезно, а?
— Боюсь, так оно и обстоит, — печально и зло согласился полковник Мтанга. — Я бы не поленился снять отпечатки пальцев у всей без исключения обслуги, но это ничего не даст: и на рукоятке ножа, и на ручке двери наверняка нет пальчиков. Сами знаете: и обслуга, и внутренняя охрана при исполнении обязаны быть в белых перчатках… Отпечатков наверняка нет. Да не смотрите вы на меня так! — воскликнул он едва ли не жалобно. — Прислуги мужского пола во дворце сотня с лишним, да вдобавок не менее полусотни человек внутренней охраны… она, кстати, в отличие от прислуги, постоянно меняется. Правда, все они из одного и того же жандармского батальона, но это ничуть не облегчает дело. У меня нет возможности проверить со стопроцентной гарантией всех — в особенности если этот скот раньше никак себя не проявлял, если он из спящих, был законсервирован и ждал какого-то конкретного здания…
— Успокойтесь, полковник, я все понимаю, — сказал Лаврик. — И никаким таким особенным образом на вас не смотрю. Между нами, на вашем месте я бы тоже был бессилен. Слишком много подозреваемых. И законсервированного агента, ничем себя не проявившего прежде, в самом деле, практически невозможно вычислить заранее… Я о другом сейчас думаю… Ну что, пожалуй, мы с полковником здесь больше не нужны?
— Да и я здесь не особенно нужен, — сказал Мтанга. — Запущу сюда экспертов, пусть осмотрят все, что можно — но, сами понимаете, это будет чистая формальность. Пущу ребят порасспросить там и сям, но особых надежд на это не возлагаю…
Лаврик с Мазуром вышли в коридор — и остановились с маху. В нескольких шагах от шпиков стояли тесной кучкой люди Леона, все пятнадцать, с угрюмыми, мрачными лицами. Мазур не успел произвести ни слова: низенький усатый француз (похоже, действительно француз, уверяет Лаврик), вышел вперед и протянул Мазуру листок бумаги:
— Это подсунули под дверь, мон колонель…
Едва увидев, что написано по-французски, Мазур передал записку Лаврику. Лаврик почти сразу же тихонько сказал:
— Абсолютно идентичный текст. Слово в слово, как в той записке…
— Мон колонель… — сказал француз хмуро. — Леона ведь убили, да?
— Убили, — сухо сказал Мазур. И добавил уже командным тоном: — Что вы тут столпились? Возвращайтесь к себе, скоро придется работать…
Они подчинились, направились в свою комнату — но неторопливо, волоча ноги, понурив головы. Мазур резко развернулся и зашагал прочь. Лаврик не отставал.
— Я, кажется, догадываюсь, что ты имел в виду, когда говорил: «Я о другом сейчас думаю». Крысы порой склонны бежать с корабля. …А?
— Вот именно.
— Но корабль-то не тонет.
— А если корабль не тонет, но самих крыс припечет? — хмыкнул Лаврик.
Его мрачный прогноз и подозрения Мазура оправдались буквально через полчаса. Когда в служебном кабинете Мазура, где он сидел с Лавриком, объявился Гастон, высокий, с лошадиной физиономией, как и остальные его сослуживцы, изрядно подвяленный африканским солнышком, под которым прожил не один год. Вообще-то он выдавал себя за бельгийца, но Мазур давным-давно решил для себя: сто из ста за то, что это англичанин. Причем не вульгарный лондонский простолюдин-кокни, вообще не из простых — у него, кровь из носу, был классический выговор выпускника какого-то из особенно престижных британских университетов. Такие вещи въедаются, и от понимающего человека их не спрячешь — в особенности если учесть, что тот мнимый Гастон был не разведчиком, обязанным изживать такие вещи, а одним из превеликого множества белых наемников, каких в Африке тьма-тьмущая…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!