Позывной КОТ - Роман Брюсов

– Брр… – поежился Федор, включая печку, – пакость-то какая.

– Дождь в дорогу – к удаче, – вспомнил я старую примету.

– Хорошо бы, – вздохнул охотник. – Удача вообще дама капризная, не будешь её привечать, отвернется и уйдет к другому. Каждый её привечает по-разному, кто в церковь ходит после каждой охоты, но это из набожных. Бывает, бреются наголо, бывает, одежду полностью выбрасывают и новую покупают.

– А ты? – поинтересовался я.

– Стакан водки выпиваю, – смутился Федор. – Без закуски, залпом. Тост, мол, за госпожу удачу. Кстати, касательно твоей квартиры городской…

– А что с ней не так?

– Нюанс тут есть один, который никогда забывать нельзя, – пустился в разъяснения Федор Павлович. – Если человек долго живет на одном и том же месте, то что делает?

– Имуществом обзаводится.

– Верно, имуществом, – согласился мой куратор. – Имуществом, благами разными, а заодно свой отпечаток на жилище оставляет. Чем дольше живешь, тем явнее этот самый отпечаток, а для любой твари это что костер в степи. Осерчает на тебя, допустим, ведьма недобитая да решит поквитаться. Если ты ей имя свое не назовешь, то это ей, конечно, поиск осложнит, но ненадолго. По запаху она тебя в большом городе не найдет, а вот отпечаток твой на квартире различит легко. Жди гостей, в общем. Нет, пока ты в школе учишься, они, конечно, тебя не достанут, да и молод ты для серьезных врагов, но пройдет время, и будет тебе счастье.

– Может, мне такую же голову в прихожей повесить, как у тебя на стене болтается? – поинтересовался я.

– Да тут и не всякая голова подойдет, – отмахнулся охотник. – Сложно с этим. Голова нужна особая, от опытного и старого оборотня, особым способом отсеченная и заговоренная, а без всего этого башка на стене – не ценней той деревяшки, на которую закреплена.

– Даже так? – удивился я. – Я-то думал, что все просто, а тут вон оно как.

– Именно.

– Так что же делать?

– Береженого бог бережет. Наши обычно кто квартиру раз в пару лет меняет, кто на съемных живет.

– А были прецеденты?

– Были, – кивнул охотник. – Твари злопамятны, подранков оставлять себе дороже, потому и работу свою надо делать со всей прилежностью.

Я снова закурил, молча глядя на барабанящие в стекло струи дождя. Непогода разыгралась не на шутку. Потемнело так, что с легкостью можно было перепутать, день сейчас или ночь. Вдалеке послышались первые раскаты грома.

– Это же надо, – Федор включил дворники на максимальный режим, но те все равно не справлялись. – Если так дальше пойдет, то придется заночевать по дороге.

– Такой дождь долго не идет, – пожал я плечами.

– Поглядим. – Щелкнув выключателем противотуманных фар, охотник перевел обдув на ветровое стекло и тоже затих, погрузившись в собственные размышления.

– Может, я за руль сяду? – забеспокоился я.

– Нормально, – заверил меня кивком куратор. – Не в первый раз.

– И надеюсь, не в последний, – пошутил я.

– Это ты, брат, зря, – вынырнул из собственных мыслей охотник. – Мысль материальна, с желаниями своими поосторожнее будь да формулируй их теперь более четко.

– Какие вы все, охотники, суеверные, – вздохнул я.

– Поработаешь с мое в тринадцатом отделе, тоже суеверным станешь. Бывает, такого навидаешься, что жить неохота. Тут и в соль через плечо, и в черную кошку, и в черта в ступе верить начнешь.

– Твоя правда, – согласился я, – извини.

– Да ничего, со всеми случается. Что по поводу охоты думаешь?

– Ты у меня, что ли, спрашиваешь? – поразился я.

– А у кого мне, по-твоему, спрашивать, – подмигнул Федор, – мы как-никак напарники, хоть пока ты на птичьих правах, но шею-то можешь подставить в любой момент.

– Ну, если у меня, то вот мои мысли, – решился я. – В палатке жить не будем. Неизвестно еще, на сколько непогода затянется, а подхватить воспаление легких ой как не охота. Потом надо прошерстить пейзан по поводу пришлых. Приходил, может, кто, да на фига, и вообще. Выспрашивать специально не будем, но вот под бутылочку беленькой можно, разговор сам по себе завяжется.

– Правильно мыслишь, – улыбнулся охотник. – Я бы точно так и поступил. Нам самое главное – организовать перевалочный пункт и выяснить зону действия нечисти. Как поймем, откуда она, сразу станет ясно и кто. Чертовщина чертовщине рознь. Тот же лесной вампир, к примеру, только в сухости живет, на болота ни ногой, а кикимора – пожалуйста, сырость ей что мягкая перина.

Внезапно разыгравшаяся гроза быстро прошла, но вопреки ожиданиям, вместо солнца пошел мелкий моросящий дождь, подпортивший настроение. Снизив, как мог, скорость, Федор не спеша катил по шоссе, сверяясь с навигатором, а я откинулся в кресле и попытался заснуть. Сон не шел, а в голову лезли разные мысли.

В первую очередь я решил прокрутить в голове сложившуюся ситуацию.

Темные ведуны были замкнуты сами в себе и зачастую просто не осознавали, что творят, практикуя свои наговоры, но вот последствия их ворожбы были самые что ни на есть плачевные. Дохла рыба в реке, болели и умирали дети, мерли пчелы в ульях. Договориться с ними было невозможно, а спорить и пытаться навязать свою точку зрения – опасно. На взрослых, мужчинах и женщинах, ворожба отражалась не так явно, но и тут не обходилось без неприятностей. Импотенция, бесплодие, малокровие – вот лишь малый список напастей, которые могли заполучить местные жители. С ситуацией нужно было разобраться незамедлительно, но вот как именно, сказать было сложно. Фактически любые последствия черной ворожбы нельзя было связать напрямую ни с одним из возможных подозреваемых. Следовало искать пришлых, визитеров из других областей, заселившихся сравнительно недавно, а именно в те сроки, когда и начался повальный падеж скотины и птицы. При вычислении таковых не исключены были ошибки, которых не хотелось бы допускать. Любой неверный след – это прежде всего потеря времени, а потеря времени – это продолжительное негативное воздействие на организм как местных жителей, так и самого охотника. Оберегов от черной ворожбы в природе не существовало.

Черные волхвы, иначе ведуны, были неплохими химиками. Многие из них занимались наукой на постоянной основе, но когда и как из ученого и будущего светила науки получался криминальный магический элемент, портящий жизнь всем и вся, выяснить так и не удалось. Просто в один прекрасный момент собирал человек вещички, увольнялся с работы, продавал квартиру и уезжал в неизвестном направлении. Именно поэтому основное подозрение изначально падало на сектантов, которых полнехонько в каждом населенном пункте. Их это почерк. Грешили на сумасшедших, только до тех пор, пока не проследили четкую связь, которая объединяла все эти исчезновения, а именно профессию или увлечение пропадавшего. Вот тогда главы координационных центров и схватились за голову, обнаружив в собственном секторе влияния очередную напасть, ни грамма не похожую на все другие, ставшие уже почти классикой.