Три любви - Арчибальд Кронин

Люси постаралась отогнать черные мысли. Она слишком много размышляет об этом досадном отзвуке прошлого. Ей надо завершить приготовления к пикнику. Взяв буханку хлеба, она разрезала ее на длинные ломти и быстро намазала маслом, на одни положила домашнее яблочное желе, на другие – джем из ревеня. Оставшиеся куски хлеба пошли на приготовление сэндвичей с ветчиной. Те, что без горчицы, предназначались для Питера. Затем Люси намазала масло на домашние ячменные лепешки и оладьи, испеченные накануне, разрезала половину пирога с мясом на аппетитные куски, взяла почти четвертинку фруктового торта и пакет хрустящего печенья «Абернети» из жестяной банки, в которой оно всегда хранилось. Хозяйка действовала ловко и споро, и ее маленькие руки стали чуть влажными и порозовели, тогда как выше кисти кожа сияла гладкой белизной. Несмотря на спешку, ничего не было упущено – даже крошечный пакетик с солью для яиц, сваренных вкрутую. Вскоре корзина была собрана и прикрыта белой салфеткой. Затем, опустив рукава, Люси заторопилась к задней двери, хотя никакой срочности не было, и выкрикнула:

– Готово! Готово!

Стоявшие во дворе оглянулись. Питер восторженно замахал руками и с важным видом подбежал к двери, демонстрируя жестянку с извивающимися червями и желая немного напугать мать. Но она не смотрела на червей, она смотрела на мужа. Когда он подошел к ней, она обняла его рукой за плечи и вновь объявила:

– Теперь я готова, Фрэнк.

– Хорошо, – сказал он, немного озадаченный этим неожиданным проявлением чувств.

Через несколько минут все необходимые для пикника вещи были сложены рядом. Нетта получила от Люси последние указания, ведь служанка теперь одна отвечала за дом и его красивую обстановку.

По дороге ко двору Боуи Питер шагал впереди с удочкой на плече и котелком в руке в компании Фрэнка, который нес корзину для пикника. Чуть поодаль шли Анна с Люси. У нее в руках была маленькая пустая корзинка для сбора малины, в изобилии растущей в лесу.

У берега Люси вдруг остановилась.

– Смотрите, – радостно сказала она, – это мисс Хокинг.

К ним приближалась женщина с собакой. Толстый фокстерьер, страдающий одышкой, семенил, высунув розовый язык. Леди – в том, что это леди, не могло быть сомнений! – была высокой, дородной, статной, с фигурой классических пропорций, с округлыми руками и ногами Юноны и гладким точеным лицом. Весь ее облик был гармоничен, при полном соответствии возрасту, – небольшая голова, правильные черты лица, красивый прямой нос, невозмутимое чело, большие прозрачные глаза лазурного оттенка под тяжелыми веками. На ней был хорошо сшитый жакет, юбка из серого бобрика, и эта одежда, несмотря на строгий покрой, чувственно облегала роскошные линии ее тела. Наряд дополняли: блузка из тяжелого белого шелка с крошечными жемчужными пуговками и высоким воротником, элегантные ботинки на пуговицах, лайковые серо-сизые перчатки и туго сложенный длинный зонтик, ручка которого оканчивалась набалдашником из слоновой кости в форме буквы «Т». Да, мисс Хокинг отличалась некоторой эксцентричностью. Подойдя ближе, она взглянула на Люси своими большими яркими глазами и расцвела улыбкой. При этом ни единой лишней морщинки не добавилось на гладком лице, осененном великолепием золотистых волос.

– Надеюсь, – воскликнула она, хохотнув, – дождя не будет! – У нее был аристократический голос, к тому же глубокий, несмотря на звенящий смех, и сама ее беззаботная манера впечатляла. – А вот и ваш милый мальчуган! – завидев Питера, продолжила она. – Но где же его килт? Маленький горец! Вереск и папоротник так красивы осенью! «Стою на пустоши родной, зовут меня Макгрегор!»[6] Когда вы снова навестите меня?

Ее фразы обычно представляли собой серию лирических отступлений – лоскутное шитье, да и только! На сей раз в последнем «лоскутке» можно было обнаружить крупицу здравого смысла.

– Надеюсь, скоро, – приветливо сказала Люси и представила женщин друг другу, быстро пробормотав их имена.

– Обожаю детей, – сказала мисс Хокинг Анне. – Особенно мальчиков!

Каким-то непостижимым образом, почти кокетливо, она признавалась в своем интересе к маленьким мальчикам, выказывая не тоску бездетной одинокой женщины, но чувство более сокровенное и романтичное.

– Мы едем на пикник, – чуть смущенно сказала Люси.

Она знала, что мисс Хокинг, когда хотела, могла быть весьма благоразумной.

– Знаки вполне благоприятны, – мечтательно откликнулась мисс Хокинг. – Голубое небо, голубое море. Вы не бывали на Капри? Там чудесно. Парни ныряют в гроты. Такие красивые фигуры, настоящие condottieri[7]. – Помолчав, она подняла голову и, казалось, задумалась. – Я не должна вас задерживать. Идите! Идите! Приятного вам отдыха! Удивительная погода для этого времени года. А мне пора идти! Работа. Это важно.

Видимо вспомнив о срочном деле, она прервала разговор и, поклонившись, одарила Люси приветливой улыбкой, озарившей ее гладкое лицо, потом повернулась и грациозно пошла дальше.

– Боже правый! – сразу же сказала Анна. – Кто она такая?

От этого тона Люси моментально вспыхнула, тем более что подобная реакция Анны показалась ей отчасти оправданной.

– Она моя подруга, – чопорно ответила Люси, – большой друг. И она очаровательна!

С ее губ сорвалось это чудно́е слово, но почему-то оно показалось всем удивительно подходящим.

– У нее вид чудачки, – сказала Анна.

Они подошли к лодке, которую выбрал Мур и спустил на воду с помощью Дейва.

– Мне не нравятся ее собственные «знаки» – с этими ее «мальчиками»! – фыркнула Анна. – Мисс Хокинг с Иродом составили бы хорошую пару.

– Она действительно чудачка, – подбирая слова, пробормотал Фрэнк. Он прилаживал уключины. – И этот ее пес Фейри – у него такой вид, будто она надула его велосипедным насосом.

– Он ужасно большой, – вставил словцо Питер. – Большой, как… – Он огляделся по сторонам в поисках сравнения. – Как лодка.

Сжав губы, Люси нахмурилась. У нее было немного друзей в Ардфиллане, где почитался рафинированный снобизм. Ей нравилась мисс Хокинг, с которой она познакомилась совершенно неформальным образом. Нечастые встречи на набережной, где они увиделись впервые – легкая улыбка Питеру, поклон Люси, вежливый обмен словами на тему погоды, – переросли в настоящую дружбу. Теперь женщины были в курсе дел друг друга, и Люси знала, что одно время мисс Хокинг, будто бы приехавшая из Англии, преподавала музыку в пансионе для девочек в Редлендсе. Но теперь мисс Хокинг отошла от дел. В течение последних лет она по какой-то причине больше не занимала эту должность. Однако в Англию мисс Хокинг не вернулась, а осталась в Ардфиллане, жила одна, преданная, вероятно, своей собаке и своей музыке, не чураясь приятных сторон жизни, подобающих даме со вкусом и независимыми средствами.