Принцесса Азии - Юлия Алейникова

Ближе к вечеру стихия наконец смилостивилась над своими жертвами, а на рассвете Ползуновы вместе с остальными обитателями холма отважились покинуть свое убежище в поисках еды и питья.

Вода стала спадать и теперь доходила им где до груди, а где до пояса.

Есть хотелось ужасно. Двое суток без пищи и почти без воды дались нелегко. Но видя стоическое мужество людей, проходивших мимо своих разрушенных, превращенных в кучи мусора домов, потерявших все свое скудное имущество, детей, осунувшихся и побледневших от голода, сетовать и жаловаться было просто стыдно.

Ползуновы дошли вместе со всеми до развалин ближайшей деревни. Крестьяне осматривали остатки своих домов, пытаясь выловить в мутной жиже какие-то непострадавшие предметы, тазы, миски, лопаты, а потом неспешным потоком тянулись вдоль бывшей дороги в город, где армия и правительство могли оказать им хоть какую-то помощь.

Посовещавшись, русский отряд решил следовать за ними.

Тихо покачиваясь на спине дорогого супруга, Юля то и дело возвращалась мыслями к их злополучному бегству из Пномпеня. И чем больше она думала о нем, тем больше понимала глупость содеянного.

– Ой! Ты что делаешь? Больно же! – завопил Василий, возвращая жену к действительности.

Оказывается, под воздействием милых воспоминаний Юля вцепилась ногтями ему в уши так, что из одного даже кровь потекла.

– Ой, прости, задумалась! – заерзала она, пытаясь облизать ободранное ухо.

– Ты что там делаешь? Совсем с ума сошла? – заволновался муж.

– Да все уже! Шагай спокойно. Дезинфекция закончена. – Она ободряюще похлопала его по круглой лысой голове, и он, побубнив еще немного, покорно потопал дальше, рассекая мутную жижу крепкими волосатыми ногами.

Юля чмокнула в макушку своего глупенького, сильного, неприхотливого бегемотика. И снова погрузилась в воспоминания.

– Василий, а ты мне так и не сказал, как именно убили Стрельцова, – спросила она мужа, поняв, что ни разу не задала этого простого вопроса.

– Что это ты вдруг про него вспомнила? – удивился Василий.

– Неважно, – отмахнулась Юля от несущественного вопроса. – Так как?

– То ли шилом, то ли каким-то очень тонким клинком. Я не успел рассмотреть. Испугался. Ударили в самое сердце. Он, наверное, в ту же секунду и скончался, – ответил Василий, изо всех сил стараясь не упасть на скользкой затопленной дороге.

Юля, конечно, не была специалистом, но вряд ли дилетант способен нанести такой удар. Жертва наверняка даже ойкнуть не успела. С другой стороны, откуда камбоджийской полиции знать, что Василий не профессионал? Но опять же, если рассуждать логически, на оружии должны остаться отпечатки пальцев. А если их нет, значит, у убийцы были перчатки. У Василия их не было. Но если убийца их снял и бросил где-то в здании, полиция могла решить, что это сделал Василий. Если она, конечно, нашла оружие. А она нашла оружие?

Нет. Все же лучше бежать.

Ведущие теленовостей взахлеб рассказывали об удачной полицейской операции, возглавляемой лично шефом полиции, в ходе которой удалось захватить глав трех крупнейших в Камбодже бандитских группировок с поличным.

Нуон Сован сидел перед экраном телевизора у себя в офисе и размышлял, что предприняла Миех для организации облавы. Сован не сомневался, что это дело ее рук. Она обещала, что случится нечто, что отвлечет другие кланы от их дел, так и произошло. Он пытался убедить себя, что достаточно было сделать анонимный звонок в полицию. И сам себе не верил. А самое главное – он перестал доверять ей. Нежная роза показала шипы. Он всегда восхищался ее умом, но последнее время его все чаще посещало тревожное ощущение, что она не просто умна – она значительно умнее его самого. А это не могло не насторожить старого волка.

Эта мысль заставила его покинуть удобное потертое кресло, и Сован стал нервно метаться из угла в угол. Он вспоминал прошедший год и все больше ужасался своей нелепой, безумной, неподобающей страсти, вспыхнувшей в его черством сердце на старости лет.

Он любил однажды, в годы далекой юности. Это было чистое, светлое чувство, которое случается лишь раз в жизни, в ранней юности. Девушка погибла. И больше никогда он не испытывал ничего подобного. Он был женат. Женился на сестре их с Тхатем приятеля, ныне уже покойного, жил хорошо, хоть и без особой любви. Жена его уже умерла. Сын погиб несколько лет назад в автокатастрофе. Дочь давно замужем и живет своим домом. Сован смирился со своими потерями, его сердце было защищено толстым панцирем, жизнь текла, словно большая полноводная река. В ней случались пороги, водовороты, но они не сбивали ровного сильного потока. Совану было спокойно и надежно. До тех пор, пока год назад черные, жгучие глаза Миех не зажгли пожар в его сердце и оно не вспыхнуло подобно сухому хворосту, взметнувшись до небес бушующим пламенем, рассыпая сотни сверкающих искр.

Он знал ее долгие годы, любовался ею, но никогда не смотрел на нее глазами желания. И вдруг все изменилось.

Сован уткнулся лбом в дверь кабинета. Во что же ты впутался, старый дурак? Куда тебе, матерому убийце, наслаждаться ароматом любви? Но сколько бы ни задавал он себе этих вопросов, он прекрасно знал, что уже не сможет выпутаться из паутины страсти, столь искусно сотканной маленькой хрупкой женщиной с твердой, как стальной клинок, волей и таким же острым умом. Да, она не золотая роза, она сверкающий холодный стальной клинок.

Сован протяжно вздохнул, и вздох этот был больше похож на стон.

Му, новый фаворит Криель Тхатя, занявший при нем недавно освободившееся место штатного киллера, развязной, вальяжной походкой вошел в комнату. Окинул ее быстрым, цепким взглядом. Эта кошечка неплохо устроилась. Но ничего. Скоро у него будет дом не хуже. Машину Тхать ему уже подарил, а скоро он обзаведется и собственной норой. И эта куколка ему поможет. Похоже, дурочка влюбилась в него без памяти.

Му прошел на середину комнаты и развалился в мягком глубоком кресле, положив на черный резной столик ноги. Так делали в фильмах крутые американские парни.

Когда Миех бесшумно выглянула из-за шторы, Му беззаботно закидывал в рот соленые орешки, роняя половину из них на пол. Она передернулась, лицо ее исказила брезгливая гримаса. Но в следующий миг она уже входила в комнату с легкой игривой улыбкой на губах.

Му с удовольствием рассматривал упругие загорелые бедра в крохотных шортиках и стройные ножки в модных босоножках на высоких шпильках. Когда она не кривлялась перед стариком, то выглядела очень аппетитно. Честно говоря, Му еще не встречал таких красоток.

Миех подошла и присела на подлокотник кресла, выставив перед ним голые круглые коленки.

– Ну как все прошло? – спросила она игривым голоском, кладя себе в рот орешек.

– Все о’кей, крошка. – Он противно ухмыльнулся и провел огромной ручищей по ее нежной, обтянутой маленьким топиком груди. – Я смылся еще до появления полиции. А эти идиоты вовсю палили друг в друга.