Посею нежность – взойдет любовь - Берта Ландау

– Forgive me for being late, – сохраняя достоинство, проговорил бывший Рыбкин. – Am I disturbing you?[15]

Светлана Алексеевна только мотнула головой, собираясь с мыслями.

– Just a minute please[16], – выговорила наконец она и побежала к двери.

– I’m looking forward to seeing you again[17], – добродушно проводил ее усаживающийся на свое привычное место Рыбкин.

Он словно бы и не удивился, увидев полный класс взрослых интуристов. Сел, положил голову на руки и сразу задремал.

Первый урок! Не все еще проснулись как следует. А тут такая возможность – учительница покинула поле боя.

Правда, она очень быстро вернулась. И не одна. С завучем. И прямо с порога возбужденно затараторила:

– Вот, Алла Игоревна! Вот, смотрите! Вот – сначала были дети, мой класс. А потом… вдруг… после звонка – смотрите… Они по-русски не понимают. Сидят. Я не знаю, кто они, чего хотят. И где дети?

Завуч смотрела на Светлану Алексеевну с глубоким пристальным интересом. Словно впервые что-то в ней заметила выдающееся.

– Они сидят, как будто так и надо, понимаете? А мне что делать? Как это они… превратились. Сидели дети… А потом – раз… И не дети.

– Дети и вдруг не дети? Заработались вы, Светлана Алексеевна, – укоризненно промолвила Алла Игоревна. – Дети и не могли тут сидеть, они на экскурсию пошли с классным руководителем. В музей Лермонтова. И именно в связи с тем, что на вашем уроке собиралась присутствовать делегация из Лондона. Я вас вчера об этом предупредила. Вы должны были рассказать им о школе, о Москве и о себе. Ответить на их вопросы.

– Я… я не помню, – трагически прошептала учительница.

– Что ж, бывает! Приступайте. А я тут, с вами посижу. На всякий случай. Чтобы англичане случайно в детей не превратились.

– Да! Пожалуйста, посидите тут, в классе, – боязливо попросила Светлана Алексеевна.

Она нервно прокашлялась и начала сбивчиво рассказывать делегации англичан о школе и Москве.

Без подготовки получалось у нее не очень. Сбивчиво и почти непонятно.

Закончив свое короткое сообщение, Светлана Алексеевна предложила задавать вопросы.

– I beg your pardon, – вежливо привстал англичанин Давыдов. – Do you thing you speak English?[18]

Светлана Алексеевна совсем растерялась.

– Say it once more please, – жалобно попросила она. – Please speak more slowly[19].

Мухина изо всех сил дернула Давыдова за пиджак, чтоб он сел и не мучил больше Светлану Алексеевну.

Он сел, показав руками, что все в порядке, что у него вопросов больше нет.

Другие англичане добродушно и не спеша принялись спрашивать про учеников, про саму учительницу. Она сообщила, что очень любит свою работу и детей, что только закончила институт, что пока не замужем, живет с мамой.

Встреча наконец подошла к концу.

Иностранцы стали по очереди прощаться:

– See you later[20].

– Goodbye![21]

– Take care of yourself![22]

– Please give my kind regards to your mother![23]

– I’m looking forward to seeing you again![24] – игриво попрощался последним Давыдов.

– Слишком уж вы переволновались, вот что я вам скажу, – услышали Мухина и Давыдов, оказавшись уже в коридоре, голос завуча.

Но дальше слушать было некогда, потому что они уже снова превратились в учеников и побежали в свой класс на следующий урок.

Во дворе дома, где жили Давыдов и Мухина, находилась прекрасная детская площадка с огромной песочницей. Но именно к песочнице мамы не пускали своих детей ни под каким видом. Стоило глупому малышу потянуться с лопаткой к желтенькому песочку, как раздавался истошный вопль:

– Не ходи туда! Там фу! Там ка́ка!

Это не являлось преувеличением или запугиванием несмышленых младенцев, ни в коем случае. Это как раз была именно чистая и неприглядная правда.

В песочнице действительно имелась кака. Даже не одна, а много как.

Дело в том, что у их соседки из 113-й квартиры жили два очаровательных карликовых пуделя. Они выглядели – лучше не придумаешь, даже на картинках не бывает таких миленьких, симпатичненьких, сладеньких, глазастеньких и игривых собаченек.

Весь двор ими любовался.

Эта идиллия имела только один крошечный изъян: все свои туалетные дела очаровашки бежали справлять именно в песочницу. Любящая хозяйка не препятствовала своим любимцам.

Когда поначалу заботливые матери просили ее не водить пудельков в песочницу, так как там играют дети, соседка впадала в особое состояние. Не помня себя от гнева, она кричала одно:

– Мои собачки чище ваших детей! Мои собачки чище ваших детей!

И втолковать ей, что за чистыми собачками тоже надо убирать, не было никакой возможности.

Вот и приходилось всеми силами удерживать маленьких детей подальше от песочницы, потому что ее облюбовали маленькие собачки.

Однажды Мухина и Давыдов вышли погулять как раз тогда, когда во дворе на солнышке скопилось большое количество мамаш с детьми. Дети скатывались с горки или копошились у лавочек, где сидели их мамы.

В это время на площадку гордо прошествовала соседка со своими кукольными песиками. Те целеустремленно рванули к песочнице.

– Ну вы б хоть бы в другое место их водили! – не выдержал их новый дворник. – Тут дети!

– Мои собачки никому не мешают! – заголосила привычно владелица песиков. – Они чище любого сопливого ребенка тут!

– Вы б хоть убирали после них, – не сдавался дворник, которого почему-то не особо напрягали крики дамы.