Зачет по выживаемости - Василий Гриневич

— Да, конечно, — покивал тот. — Станешь пилотом. А потом?

Что-то здесь было не так. Какой-то неожиданной стороной начал поворачиваться разговор.

— Буду летать. Новые планеты, новые корабли…

— Да, конечно. Новые планеты, созвездия…

Валентин промолчал. Ведьмак прикрыл веки, потер виски ладонью.

— Владимир Максимович, вы можете сделать то, о чем я Прошу? — При этом Валентин испытал чуть ли не впервые в жизни какое-то двойственное чувство: словно не он спрашивает, а ему задают этот вопрос. Он весь напрягся. В окно барабанил дождь. Затянувшаяся пауза становилась невыносимой. Это шаткое равновесие могло закончиться чем угодно: новым раскатом грома, удивленно поднятой бровью и насмешливым «и ты веришь во все это?» Или…

— Могу, — сказал ведьмак. — Нет ничего нового в этом мире. Над прошлым человека властвует рок, над будущим — свобода. Никогда об этом не слышал? Все события, которые происходят, происходили или будут происходить…

— Я заплачу, — сказал Валентин.

Усмехнулся ведьмак:

— И чем же?

Под его насмешливым взглядом Валентин полез в карман и положил на стол прямо против широкой, как лопата, ладони ведьмака перстень.

— Вот, Владимир Максимович.

Ведьмак покрутил перстень в руках. В его пальцах колечко с камушком казалось совсем крошечным, игрушечным.

— Редкая вещь. Старинная.

— И очень дорогая.

А дальше произошло то, о чем Валентин, эта машина без эмоций, фантазии и воображения старался никогда больше в жизни не вспоминать. Ведьмак возвратил ему перстень, глаза его сделались словно больными — потухли теплые искорки в глубине зрачков, опустились уголки рта, и между бровями залегла глубокая морщина.

— Ученик мне нужен, — не выразить словами, как он это произнес.

Будто какие-то темные тени всколыхнулись и задрожали у лесника за спиной на стенах избушки. Валентину даже показалось, что слух на мгновение изменил ему — настолько исказился голос лесника. Какое-то потустороннее придыхание вдруг почудилось в нем.

— Боюсь, я не тот человек, который вам подойдет, — сказал Валентин, с трудом договорив фразу до конца. Последнее слово он осилил в два приема. Язык во рту словно одеревенел.

— Этого ты как раз знать и не можешь.

Дождь продолжал стучать в окно.

— Мне нужен тот, которому я мог бы передать свои знания.

— Но мне нравится профессия пилота, и потом…

— Потом люди, как известно, Валентин, меняются со временем. Я ведь тоже не здесь родился. Пройдет год-два, пять, и ты другими глазами посмотришь на знакомые тебе вещи. Я тоже свои знания получил не с рождения.

Валентин облизнул пересохшие губы. Меньше всего он представлял себя учеником чародея. Ни о чем подобном Хазар не предупреждал. Только теперь Валентину пришло в голову, что зря, ох зря, он не подумал об этом раньше, какую настоящую цену придется заплатить за эту услугу. И вовсе не все равно, как представлялось Валику до этого, адептом каких сил является лесник и чьи тени реют у него за спиной. А ведь обратного хода уже нет. Нельзя сказать: извините, Владимир Максимович, я как-то не подумал, а теперь…

— …А это уникальные знания о мире. И передать их можно только одному человеку.

— К-хм, но…

— Мы даже похожи с тобой. Положи свою руку рядом с моей.

Валентин машинально протянул ладонь через стол.

— У нас одинаковое телосложение, похожий образ мыслей…

— Вы этого не можете знать.

— Могу. Это как раз очень несложно. Достаточно давно я тоже пришел сюда просить об одной услуге. А потом вернулся. Через семь лет, потому что… И остался навсегда.

— И тем не менее, — Валентин с трудом стряхнул оцепенение, которое начало овладевать им, что-то среднее между полудремой и каким-то гипнотическим состоянием, — я не чувствую пока себя готовым… — Валентин осекся.

Хищные огоньки вспыхнули в глубине глаз напротив, и опять Валентину почудились, будто какие-то размытые тени сгустились на стенах избушки за спиной ведьмака.

— Да, конечно, пока. Ты сейчас без пяти минут пилот, но пройдет время, и ты вспомнишь нашу встречу. Не думай, тебе не придется продавать душу, — ведьмак усмехнулся в усы, — или подписывать договор кровью.

— А я ничего подобного и не думал.

Ведьмак кивнул:

— Вот и отлично. Вот что, Валентин, то, о чем ты просишь, лучше совершать в новолуние, когда на небе кроме созвездий ничего нет, но до новолуния неделя, а ты, насколько я понял…

— Через три дня я должен быть в Найроби.

Ведьмак еще раз окинул Валика оценивающим взглядом.

— Ничего, ты — крепкий парень, думаю, все у нас получится, — он перехватил недоуменный взгляд Валентина. — Просто в новолуние травы набирают максимальную силу, а сегодняшней ночью к травам придется добавить…

Ведьмак наклонился и достал из ниши под печкой небольшой деревянный коробок, открыл его. На три четверти коробок был наполнен, как показалось Валентину, буроватой стружкой.

— Что это?

— Гриб, один из ядовитых грибов Центральной Америки. Медики считают его сильным галлюциногеном, но, на самом деле, вряд ли в мире найдется десяток людей, которые реально представляют его возможности. Может быть, еще сутки ты будешь чувствовать небольшое головокружение и слабость…

— Через три дня у нас предстартовый допинг-контроль, — сказал Валентин.

— Не волнуйся. Через три дня у тебя в крови не останется ни малейших следов.

— Надеюсь…

— Все, что ты увидишь, будет не сном и не галлюцинацией. Ты сможешь заглянуть в собственное будущее. Возможно, ты увидишь свою гибель и, если не испугаешься, — ведьмак усмехнулся, — сможешь предотвратить ее.

— А если испугаюсь?

— Значит, больше нам с тобой встретиться не судьба.

— А каким образом я смогу… — Валентин запнулся.

— В этом нет ничего сверхъестественного, как ты, может быть, понимаешь это слово. Подобное состояние большинство людей переживают, засыпая, множество раз в своей жизни. Во сне человек видит свое ближайшее будущее. И, если он смиряется с ним, будущее реализуется именно в том варианте. Иногда говорят — я видел сегодня ночью кошмар. Ты часто видишь сны?

— Я не помню своих снов.

Ведьмак кивнул.

— Травы дадут тебе силы влиять на собственные действия и действия других людей. Но только на те, которые еще не произошли. Над событиями, что уже случились: в прошлом году, вчера, сегодня днем, ты не будешь иметь никакой власти. Ясно, курсант Иваненко? — неожиданно закончил он голосом Хазара.