Инфлюенсеры - Лилия Бакинхем

– Я так и говорю, – огрызнулась Джасмин. – Не люблю идиотских предположений.

– Джасмин! – В голосе Руби звучал ужас.

Но это, похоже, еще больше раззадорило Аннализу.

– Вау! Как там в «Гамлете»? «По-моему, леди слишком много возражает»?

– Я не возражаю! – воскликнула Джасмин. На этой резкой ноте интервью закончилось.

Как только режиссер крикнула «Снято!», Руби поднялась на сцену, всем видом демонстрируя раскаяние.

– Аннализа, мне очень, очень жаль.

– Все отлично, – мягко ответила Аннализа со странной фальшивой улыбкой. Она бросила на Джасмин холодный косой взгляд и удалилась в свою гримерку.

Руби повернулась к Джасмин:

– Да что с тобой такое?

Джасмин убрала волосы с шеи.

– Мне пришлось заткнуть ее! Я не хочу, чтобы люди думали, будто я с Джеком Доно!

– Они так и не подумают. Они будут думать только о том, какой стервозной ты стала.

Джасмин усмехнулась.

– Она задала мне неуместный вопрос. Я вовсе не была стервой.

Она пошла к выходу, но Руби схватила ее за руку.

– Куда это ты собралась? У тебя еще одна съемка.

– Какая съемка? – Сердце ухнуло вниз. Джасмин так надеялась провести несколько часов на пляже, раз уж они выбрались сюда.

– Для «Молодого Голливуда»! Ты забыла? – Руби повела ее к сцене. – Что с тобой сегодня? Я чувствую себя матерью, бегающей за малышом!

– Для этого у меня уже есть мать. – Но тут Джасмин кольнула тоска. У них с Руби была одна мать. И общая история. Раньше они всегда были союзниками.

Много лет назад, до того как Джасмин стала звездой, когда она просто занималась в самодеятельном театре, время от времени ходила на прослушивания и посещала танцевальную студию, Руби жила своими интересами. В старших классах она увлекалась живописью и скульптурой, тусовалась с ребятами, каталась на коньках и серфе. Джасмин ходила на художественную выставку Руби, когда та училась в десятом классе. Картины Руби, эти мощные вихри цвета, исполненные драматизма, заставляли думать. Одна из них, между прочим, висела в спальне Джасмин. Другая хранилась в родительском доме, но где-то на задворках, в темноте. Джасмин предпочла бы, чтобы она висела в холле, рядом с ее портретом.

– Ты больше не рисуешь? – внезапно спросила Джасмин.

Руби округлила глаза.

– Ты случайно не под кайфом?

Подавала ли Руби документы в колледж? Джасмин было четырнадцать, когда Руби училась в выпускном классе; Джасмин тогда была так сосредоточена на своей новой карьере, что не обратила внимания. Она была почти уверена, что Руби сразу после школы взяла на себя роль ее менеджера. Удачно совпало, как сказала их мать – Адам, первый менеджер Джасмин, сомнительный и скользкий тип, пытался слишком быстро ее продвигать, заставляя чересчур много работать. Но Руби тебя понимает. И для нее это будет полезным опытом.

Но как-то неожиданно полезный опыт превратился в серьезную ответственность.

Открылась дверь в задней части звуковой студии, и Джасмин увидела, что к ним идет знакомая женщина из «Молодого Голливуда». Ее высокая фигура зловеще подсвечивалась огнями софитов.

Время, казалось, замедлило ход, растекаясь липкой массой. Джасмин отошла от сестры. Не говоря ни слова, она бросилась вон из студии. Она не могла сейчас выдержать еще одну съемку. Не могла притворно улыбаться и позировать. И, если бы ее заставили, просто взорвалась бы.

Дневной свет едва не свалил ее с ног, и она не могла сфокусировать взгляд. Причудливые витрины магазинов и граффити на фасадах домов Венис-Бич казались такими яркими, что слепили глаза. Застонав, она повернула налево и побежала, стуча каблуками по тротуару. Прохожие с тревогой поглядывали на нее. Возможно, даже выкрикивали ее имя. Кто-то, наверное, и фотографировал. Но она мчалась, словно загнанное животное, глядя только вперед.

Мигающие неоновые огни привлекли ее внимание. Татуировки, прочла она вывеску над дверью. Здание было выкрашено в черный цвет, что выглядело интригующей противоположностью ее кричащему радужному наряду. Она бросилась к двери и ввалилась внутрь.

В комнате пахло травкой. С постеров на передней стене смотрели большеглазые женщины с неестественно увеличенными губами, ухмылялись черепа, паук черная вдова распластался в виде символа мира. В дальнем конце комнаты на столе лежал полуголый крупный бородатый мужчина, а крепкая на вид девушка с дредами до пояса склонилась над его бедром с татуировочной машинкой в руке.

– Чем могу помочь?

Голос принадлежал афроамериканке с пышной прической «афро», которая сидела за стойкой администратора, но Джасмин, войдя, не заметила ее. Она бесстрастно смотрела на Джасмин, словно не видела в ней ничего особенного. Впрочем, было что-то притягательное в этой женщине. Ее грубость, прямота. Совершенно очевидно, что она находилась в полной гармонии с самой собой.

– Мне? – удивленно пискнула Джасмин.

– Да. Тебе. Ты записана? – Женщина оглядела Джасмин с головы до ног, и ее губы скривились в ухмылке. – Ты кто? Яркая Радуга?[38]

Татуировщица оторвалась от работы и засмеялась.

– Тебе хоть исполнилось восемнадцать?

– Не-а, – вмешался парень, которому делали тату. – На вид ей лет двенадцать.

Джасмин опустила взгляд на свое радужное платье. Не так уж они были неправы. Она повернулась к окну, и вернулась в реальность. Лулу Си только что пробежала по улицам Венис-Бич и ворвалась в тату-салон. Неужели она сошла с ума?

– Мне нужно идти, – выпалила она и, повернувшись, толкнула дверь.

Выбравшись на волю, она глубоко вздохнула. В конце квартала она заметила Руби, которая стояла у входа в студию, рукой прикрывая глаза от солнца. Джасмин уже собиралась вернуться к сестре, когда ее внимание привлекла тень на противоположной стороне улицы. Кто-то прятался за припаркованным «БМВ».

Мимо проносились машины. Джасмин одернула свое нелепое яркое платье, чувствуя себя маяком, который видно из космоса. Она смотрела, как фигура, все еще пригнувшись, отошла от машины и поспешила в магазин, торгующий ковбойскими сапогами. Она увидела взметнувшуюся волну светлых волос. Острый подбородок. Неужели это?.. Не может быть.

В магазине фигура выпрямилась. И… так и есть. Скарлет Ли собственной персоной. Выходит, Скарлет Ли… шпионила за ней?

Это не предвещало ничего хорошего.

– Так вот, на свободной паре мы смотрели матч, и оставалась всего одна минута, понимаешь? В случае победы «Арсенал» вышел бы в полуфинал. И представь себе: на последней минуте Месут Озил делает этот безумный пас, и они забивают. «Арсенал» выиграл, и теперь четыре парня из нашей футбольной команды должны мне пятьдесят баксов. – Чейз схватил картошку фри с тарелки Фионы. Они ужинали в модном лос-анджелесском бистро «У Крейга». Модном настолько, что его называли одним из лучших мест в городе, где можно увидеть знаменитостей. Правда, сейчас Фионе меньше всего хотелось быть «увиденной», но Чейз так рвался поужинать именно здесь, что у нее не хватило духу отменить заказ столика.