За Уральским Камнем - Сергей Жук

С приближением струга встречающие стали спускаться вниз к руслу реки по виляющей серпантином, достаточно широкой тропинке. Видно было, что местные жители много потрудились, чтобы сделать возможным путь от реки до городка.

В отличие от жителей ватага на струге восторга не испытывала. После Березова русские поселения более не встречались. Последние дни стало холодать. Струг резко попал в глубокую осень. Так далеко на севере из казаков никто не был. Прямо скажем, похолодание, этот сильный ветер, волны, захлестывающие за борт, заставили казаков замолчать и где-то усомниться в правильности их решения служить в Обдоре. Одно согревало, что скоро городок, отдых, спокойная сытая жизнь таможенной службы. Но, увидев жалкие постройки и ветхую ограду, которая даже склонилась от напора морских ветров, надежды на сытую жизнь тоже исчезли.

Радость обдорских служилых напоминала больше радость обреченных, к которым наконец пришло спасение. Князь Шорин, видя моральный упадок у своих казаков, встал на нос струга и лично отдавал команды. И надо заметить, получалось у него неплохо. Видимо, довелось князю покомандовать русскими флотилиями где-нибудь на Волге или Онежском озере. Четкие, громкие команды Шорина подняли настроение у казаков, и те с улыбками, шутками принялись за разгрузку. Ветер разорвал свинцовые тучи, и скупые лучи заходящего солнца осветили людей, которые, не суетясь, поднимались вверх по берегу, неся поклажу, и тут же, торопясь, спускались вниз за новым грузом. В разгрузке принимали участие все жители, даже местные остяки и самоеды приняли участие, чтобы заслужить похвалу, а больше из любопытства, так как старательно принюхивались к каждому мешку.

На следующий день князь Шорин проснулся рано. Было еще темно, и со всех сторон раздавался храп его воинства. Не желая будить казаков, он, продолжая тихо лежать, стал прикидывать дела на первый день своей службы.

— Голова Обдорский, князь Василий Шорин, — произнес он тихо полный нынешний титул. — Звучит неплохо, а кратко, пожалуй, так — князь Обдорский.

Стало светать. Солнце решило и сегодня порадовать прибывших. Поднявшись над горизонтом, оно сначала осветило Обдорский мыс, а затем его свет разлился по всей округе. Весело переливалась искрами водяная гладь, а тундра, еще свободная от снега, красовалась чахлой растительностью и обилием ягод, которые придавали некоторым склонам натурально красный цвет.

Стоял сентябрь. Бесконечные караваны птиц, покидая свои родные места, с криком улетали от северных наступающих морозов. Приближалась полярная ночь. В Обдоре она не была длинной, лишь несколько недель стояли черные зимние дни, не отличающиеся от ночей. А пока осеннее солнце радовало своим появлением. Слегка приподнявшись над горизонтом, оно совершало свой круг, который становился с каждым днем все короче.

Князь Василий Шорин решил начать деятельность с подробного осмотра своего хозяйства. В окружении своих первых помощников князь вышел за территорию острога.

Первым заместителем и помощником головы князя Василия Шорина был нам уже хорошо знакомый десятник Матвей Бряга. После посещения Коды между ними возникли серьезные трения. Дело в том, что после своей прогулки в окрестностях городка Матвей требовал непременно провести сыск. Он доказывал князю, и достаточно убедительно:

— Воровством и изменой там просто прет. Это не городок, а настоящий хорошо укрепленный лагерь заговорщиков, где вовсю идет подготовка к восстанию. И Рача, золотой Рача, именно там, я это сразу понял! — убеждал он князя. — Вели, княже, послать немедленно туда нашу дружину, устроим сыск и все будет ясно.

Но Шорин даже слушать не хотел.

— Ну что ты мелешь? Просто пил не в меру, кальян курил! Вот тебе все и привиделась. Княжна Анна, крещенная самим патриархом Московским, в особом доверии у воевод сибирских, а ты на нее такое несешь.

Только в Березове, получив нагоняй от воеводы князя Черкасского, которому он все-таки высказал свои подозрения, десятник Бряга затих. Князь Шорин обиды не затаил, десятник со временем тоже успокоился, и проблема исчезла сама собой, как это бывает с честными, открытыми людьми. И так десятник Матвей Бряга стал первым заместителем головы Обдорского, и на него легла обязанность совершать длительные рейды по осмотру вверенных территорий.

Десятник Елистрат Васильев, ветеран Обдорского гарнизона, тот самый, чью отписку прочитал Черкасский князю Шорину в Березове, стал возглавлять таможенный пост. Работы ему хватало, так как торговые люди во множестве по последней воде возвращались из Мангазеи, где был центр пушной сибирской торговли. Досмотр товаров, проверка документов стали его основными обязанностями.

Парфен, хоть и был рядовым казаком, возглавил все хозяйственные дела. Строительство и ремонт острога, зимние запасы — все легло на его плечи.

В числе ближайшего окружения были еще два переводчика: крещеный самоед Савелий, все называли его Савка, и Имкетка — остяк, продолжавший поклоняться своим идолам, на что никто внимания не обращал.

Острог был уже осмотрен. С ним все ясно. До морозов отстроить еще несколько изб, поправить ограду, сторожевые башни, установить пищали, мелкие снять и приспособить для стрельбы и перевозки в санях.

Сейчас Василий Шорин хотел посетить соседей. В версте от острога просматривалось селение самоедов. Причем крупное. Множество чумов было разбросано по краю редкой полосы деревьев. Стояли они кучками по пять-шесть чумов. Кругом лаяли собаки. Большинство из них были привязаны, чтобы уберечь от драк, свободно бегали только щенки и беременные суки. Это были представители славного рода сибирских остроухих лаек. Мощные оскалы зубов, грозный лай сопровождали пришлых людей, несмотря на их звания. Прирученные крупные олени (ездовые) находились в загонах. У них особая служба и кормление соответственно. Остальные олени стадами паслись вокруг стойбища. Каждый олень принадлежит конкретной семье. Но пасутся, перегоняются, охраняются совместными усилиями всего селения. Как уж различают их хозяева между собой в такой массе, остается загадкой. Хотя чисто внешне никаких проблем не наблюдается.

Пять-шесть стоящих рядом чумов — это одна семья. У семьи свое хозяйство: собаки, олени, имущество. Сохранность стада как основного средства существования для самоедов забота совместная, всего рода. Хотя отдельная семья в любой момент может откочевать куда угодно со своими оленями. Охота, рыбалка, заготовка — дело семейное. Лишь отдельные виды охоты, требующие большого количества участников, проводятся совместно, несколькими семьями. Для защиты от внешних врагов семьи объединялись в род, роды в племена, племена в национальные объединения, в основном по территориальному признаку.

Чумы самоедов представляли остроконечные сооружения, в основе которых был каркас из длинных жердей. Каркас покрывался крупными кусками коры. Куски коры соединялись между собой тонкими кожаными ремнями. Сверху чум крылся оленьими шкурами ворсом вниз. Такие чумы принадлежали семьям с достатком. Беднота обходилась черными чумами, крытыми корой. Подобные жилища ставились самоедами в местах постоянного либо длительного пребывания. Во время кочевок чумы крылись одними шкурами, что упрощало их установку и количество перевозимых материалов.