Зависимый мозг. От курения до соцсетей. Почему мы заводим вредные привычки и как от них избавиться - Жадсон Брюер

Помня об этом, давайте вернемся к разговору о Лэнсе. Почему я так зациклился на том, что он не мог употреблять допинг, без устали придумывая ему различные оправдания? Был ли я настолько ослеплен своими субъективными установками, что все мои беспорядочные симуляции оказались ошибочными? Стал ли я зависим от своего взгляда на мир?

Рассмотрим следующие факты.

1. Лэнс чудесным образом излечился от рака и стал королем велогонок. Моя интерпретация: он истинное воплощение «американской мечты». Если вы упорно трудитесь, то сможете достичь чего угодно. Этот довод был для меня особенно убедительным, учитывая, что я вырос в бедной семье в штате Индиана, консультант в колледже говорил мне, что я никогда не поступлю в Принстон, и т. д.

2. У него была репутация немного беспринципного человека. Моя интерпретация: он был серьезным соперником — разумеется, люди завидовали ему и говорили о нем гадости.

3. Он использовал медикаменты, улучшающие его спортивные результаты. Моя интерпретация: пенитенциарная система хотела его заполучить. Она преследовала его годами и ничего не могла доказать.

Поэтому когда Лэнс раскрыл карты во время интервью Опре Уинфри, признавшись, что действительно употреблял допинг (и даже разработал и годами поддерживал специальную схему, чтобы не быть разоблаченным), мой мозг вошел в ступор. Я хотел видеть Лэнса в определенном образе: я смотрел на него сквозь призму своего субъективного мнения, заключавшегося в том, что «он великолепен». Однако он высказался громко и ясно. Я просто не смог бы интерпретировать это благоприятным для него образом. Не желая видеть правду, я осуществлял моделирование за моделированием, подбирая ответ, который соответствовал бы моей картине мира. А его признание Опре вдребезги разбило мои «розовые очки», и моя зависимость от Лэнса прекратилась. Когда я понял, что происходило, ко мне быстро вернулся трезвый взгляд на вещи. Я больше не мог восхищаться им так, как раньше, даже вспоминая его прошлые достижения; мозг напоминал мне, что в те моменты он становился «сверхчеловеком» под действием химических веществ. И подобно моим пациентам, которые учатся ясно видеть, что именно они получают от курения, я разочаровался в Лэнсе и стал лучше понимать, как работает мой мозг в таких ситуациях.

Наш разум часто осуществляет моделирование, чтобы оптимизировать результат. Это моделирование может быть легко искажено субъективными установками (мы видим мир таким, каким хотим его видеть, а не таким, какой он есть на самом деле), и чем сильнее они закрепляются в нашей голове, подобно химической зависимости, тем сложнее признать проблему, не говоря уж о том, чтобы изменить поведение. Раскрытие правды о Лэнсе Армстронге послужило мне уроком. Я осознал, что не смог вовремя остановиться и взглянуть на свой «компас стресса», не смог трезво оценить факты, прислушаться к телу и разуму (стресс, бесконечное мысленное моделирование) и подумать, не упускаю ли я что-то из виду, идя на поводу у своих субъективных установок.

Сущность № 2: (супер)звезда кино — это я!

Как мы рассматривали в главе 2, наличие определенной картины мира в нашей голове может приносить нам значительное удовлетворение — до такой степени, что мы становимся зависимыми от своих взглядов. Мы теряем гибкость мышления и больше не можем воспринимать новую информацию или приспосабливаться к изменениям, происходящим в окружающем мире. Мы становимся звездами собственного фильма, центром нашей личной вселенной. Такая концентрация на себе часто влечет негативные последствия. История с Армстронгом стала для меня серьезным уроком скромности, хотя в более широком масштабе это было не так уж значимо — другие пострадали гораздо больше (в частности, эта ситуация негативно отразилась на репутации профессиональных велогонщиков в целом). А что же происходит, когда отдельные индивидуумы или большие группы людей начинают формировать мнение о тех, у кого есть возможность оказывать влияние на общество, например о политиках? Исторически этот процесс проявился в росте популярности харизматичных лидеров, таких как Адольф Гитлер. Современные политики могут стать нашими личными Лэнсами Армстронгами — великая американская история успеха затмевает для нас реальность.

Каким же образом мы помещаем себя в центр вселенной?

Возможно, ответ содержится в описании эго, данном Аланом Уотсом, американским философом британского происхождения, специализировавшимся на восточных философских системах: «собственная сущность, которую он считал собой»[37]. Уотс показывает, каким образом формируются и подкрепляются субъективные установки. Мы раз за разом привыкаем видеть себя в определенном свете, до тех пор пока созданный нами образ не зафиксируется в нашем сознании и не превратится в убеждение. Это убеждение не возникает волшебным образом из ниоткуда. Оно вырабатывается благодаря многократному повторению и укрепляется с течением времени. Мы можем начать формировать свое мнение о том, кто мы такие и кем хотели бы стать во взрослой жизни, скажем после двадцати лет, а затем окружать себя такими людьми и создавать такие ситуации, которые, скорее всего, будут поддерживать наше представление о себе. В течение следующих нескольких десятилетий, по мере того как мы совершенствуемся в работе и домашних делах, это представление постепенно закрепится, пока наконец нам не исполнится сорок. К тому времени мы будем иметь престижную работу, партнера, недвижимость, семью и т. д.

Ниже приведена метафора, иллюстрирующая, как формируются эти убеждения. Допустим, мы отправляемся в магазин за новым свитером или зимней курткой. Берем с собой друга, чтобы посоветоваться с ним. Идем в бутик или универмаг и начинаем примерять одежду. Как нам сделать правильный выбор? Мы смотримся в зеркало, чтобы убедиться, что вещь сидит хорошо и идет нам. Затем интересуемся мнением друга или подруги. Нам кажется, что новый свитер нам к лицу, но мы не вполне уверены в его хорошем качестве или цена кажется нам слишком высокой. Мы пятнадцать минут фланируем туда-сюда перед зеркалом, не в силах принять решение. Мы смотрим на друга в надежде получить помощь, и он говорит: «Да, это то, что надо. Бери это!» И, получив положительную оценку, мы отправляемся на кассу.

Формируется ли наше мнение о себе тем же, уже рассмотренным ранее способом — путем обучения на основе вознаграждения? Например, мы получили высший балл за контрольную в шестом классе. Мы не придаем этому слишком большого значения, но когда приходим домой и сообщаем об этом родителям, они восклицают: «Отлично! Видишь, какой ты умный!» Родительская похвала вызывает у нас чувство удовлетворения и улучшает настроение. Мы получаем пятерку за следующую контрольную и, вспомнив о том, что произошло в прошлый раз, сообщаем об этом родителям, ожидая очередной похвалы и получая ее снова. Имея такое поощрение в качестве мотивации, мы, скорее всего, будем заниматься как можно усерднее весь остаток четверти, чтобы закончить ее на одни пятерки. Со временем благодаря отличным оценкам, а также друзьям и родителям, которые снова и снова называют нас умными, мы сами начинаем верить в высокий уровень своего интеллекта. В конце концов, ничто не свидетельствует об обратном.