Девушка с корабля - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

ее за руку, но она отстранилась от него. Он отпрянул, точно его ударили.

– Так значит конец? – проговорил он.

– Да. На кончике уха и немного на щеке.

– Конец? – повторил он.

– Пойдите лучше вниз и попросите стюарда, чтобы он принес вам еще масла.

Он горько рассмеялся.

– Этого нужно было ждать. Я должен был знать, что так случится. Юстес предостерегал меня. Он был прав. Он знает женщин. О, женщины! Каких только преступлений не совершали женщины! Кто предал, этот… как он там называется? Женщина. Кто погубил… погубил… кто погубил… как его? Женщина… И так во всем. Значит, нам остается только распрощаться?

– Да.

– Так прощайте, мисс Беннетт.

– Прощайте, – печально произнесла Билли. Извините меня.

– О, стоит ли говорить об этом!

– Надеюсь, вы меня понимаете?

– Вы все прекрасно объяснили мне.

– Надеюсь… надеюсь, вы не будете страдать?

– Страдать? – Сэм издал что-то похожее на вой белуги. – Страдать? Ха-ха-ха! Как могла прийти вам в голову подобная мысль? Я смеюсь. Как видите, я хохочу. Я рад, что мне удалось спастись. Ха, ха, ха!

– С вашей стороны весьма неприлично и грубо говорить мне подобные вещи.

– Мне это напоминает фильм, который я видел в Нью-Йорке под названием: «Уцелевший от эшафота».

– О!

– Нет, я не страдаю. И почему бы мне страдать? Зачем, вообще, нужно мужчине жениться? Не понимаю! Разве я не веду веселую жизнь холостяка? Мой дядя Чарли имел обыкновение говорить: «Лучше жениться, чем получить удар копытом в голову», но этот человек был оптимистом. Спокойной ночи, мисс Беннетт. И прощайте навсегда.

Он повернулся на каблуках и зашагал по палубе. С ясного неба луна продолжала насмешливо озарять его. Он говорил смело. Даже самый требовательный критик должен признать, что он ушел с честью. Но сердце у него уже ныло.

Подходя к каюте, он был неприятно поражен, услышав за дверью чей-то высокий тенор.

Сэм гневно открыл дверь. Тот факт, что Юстес все еще дышал, был уже сам по себе достаточно неприятен для него, – он воображал, что кузен его бросился через борт и плыл теперь где-нибудь далеко за пароходом, но что он еще к тому же и пел, это было уже прямо возмутительно. Сэму казалось, что Юстес должен был лишиться дара речи от одних угрызений совести. Вместо этого, он казался веселым и здоровым. По-видимому, у этого человека вообще не существовало совести.

– Так вот ты где? – мрачно обратился к нему Сэм.

Юстес весело взглянул на него. За тот короткий промежуток времени, что Сэм не видал его, в этом молодом человеке произошла необыкновенная перемена. Его остекленевший взор оживился. Глаза положительно сияли. В лице было то грубо-самодовольное выражение, которое можно видеть на картинках реклам, рекомендующих вязаные кальсоны. Если бы Юстес был не Юстес, а рисунок, занимающий целую страницу в каком-нибудь журнале, с подписью: «Мой дорогой друг, я всегда ношу кальсоны «Сиксби», то и тогда он не мог бы казаться более самодовольным.

– Хэлло, – сказал он, – а я как раз думал, куда это ты пропал?

– А тебе что за дело? – холодно ответил Сэм. – Скажи лучше, куда ты пропал и почему? Несчастный, презренный червь! Что ты можешь сказать в свое оправдание? Почему ты сбежал и погубил меня?

– Виноват, старина. Я не предвидел сигары. Все шло сравнительно хорошо, пока я не почувствовал запаха табачного дыма. Тут у меня потемнело в глазах и осталось только одно желание немедленно выбежать на палубу и утопиться.

– Так почему же ты не исполнил своего намерения? – строго допрашивал его Сэм. – Может-быть, тогда я простил бы тебя? Но вернуться и распевать здесь песни…

В глазах Юстеса мелькнул какой-то огонек.

– Я расскажу тебе все, – проговорил он. Случилась удивительная история. Почти чудо. Такая вещь, которая заставляет поверить в судьбу и все такое прочее. Неделю тому назад я ехал по подземке в Нью-Йорке…

Он остановился, чтобы дать время Сэму выругать по порядку подземку и Нью-Йорк.

– В чем дело, дорогой мой?

– Ни в чем.

– Нет, у тебя что-то есть на душе, – настаивал Юстес. – Я вижу это. Что-то случилось и вывело тебя из равновесия. Расскажи, что с тобою?

– Ха, ха!

– Я уверен, что тут дело не в концерте. Это уже прошло. Разумеется, после моего неожиданного исчезновения ты остался стоять дурак дураком перед публикой, но ведь не это смущает тебя. Такие вещи скоро забываются.

– Забываются? Так позволь сказать тебе, что после всего этого моя невеста отказала мне.

Юстес вскочил с протянутой рукой.

– Не может быть? Но это же очаровательно. Позволь поздравить тебя. Это самая шикарная вещь, которая могла случиться. Поверь, это не пустые слова. Я сам был помолвлен с нею, вот потому-то я и говорю тебе – ты дешево отделался, Сэм

Сэм отвел его руку. Будь на месте этой руки шея Юстеса он охотно пожал бы ее. Ho пожимать этому человеку руку у него не было никакой охоты.

– Мое сердце разбито, с достоинством произнес он.

– Это чувство пройдет и уступит место признательности. Я знаю. Сам был в такой переделке. Ведь… что такое… Вильгельмина Беннетт? Плоть, кровь и копна волос.

– Ничего подобного, – с возмущением ответил Сэм.

– Извини, пожалуйста, я говорю, как эксперт. Я знаю ее и повторяю: «кровь, плоть и копна волос».

– Она – единственная девушка в мире, и, благодаря твоему идиотскому поведению, я лишился ее.

– Ты сказал: единственная девушка в мире, подхватил Юстес. – Если хочешь узнать что-нибудь об единственной девушке в мире, так я тебе расскажу. Неделю тому назад я ехал по подземке в Нью-Йорке.

– Я ложусь спать, – неожиданно заявил Сэм.

– Ну, что ж? – я буду рассказывать, пока ты будешь раздеваться.

– Не желаю слушать.

– Неделю тому назад, продолжал Хайнетт, я ехал по подземке в Нью-Йорке и разговорился с девушкой, у которой было охотничье ружье.

Сэм что-то пробормотал по адресу девушек, которые ездят по подземке с охотничьими ружьями.

– Это была родственная мне душа, – спокойно, но упорно продолжал Юстес. – В то время я еще не сознавал этого, но так оно было в действительности. У нее были серьезные карие глаза, красивое лицо и охотничье ружье.

– Она не застрелила тебя из этого ружья?

– Чего ради?

– По-моему эта девушка большая дура, – разочарованно произнес Сэм. – Представлялся единственный случай в жизни, и она пропустила его. Где моя пижама?

– Я не видал твоей пижамы. Она рассказывала мне об этом ружье, которым пользуются специально для охоты на слонов. Потом она объяснила мне, куда нужно целить, когда стреляешь в гиппопотама, как приготовить питательный суп из манговых плодов и