Сумрачная душа - Наталья Александрова

– Но-но! – Он резко отпрянул в сторону от утюга. – Неласково отца-то встречаешь!

И он бросил ей потертую книжечку паспорта. Ольга поймала ее на лету и прочитала. Окунев Петр Иванович… двадцать пять лет назад зарегистрирован брак с гражданкой такой-то… и прописка. Между прочим, здесь, в этой самой комнате.

Окунев Петр Иванович. Отец. Папа. Которого Ольга в жизни не видела.

– Так-то, дочка, – бормотал мужичонка. – Значитца, когда уходил я, то комнату мамашке твоей оставил. А мне ее, между прочим, от завода дали! На законных основаниях, как передовику производства! И теперича настал такой момент, что буду я здесь жить. Потому как надоело по чужим углам маяться! А ты, значитца, отца приветишь, постираешь там бельишко, пожрать чего сварганишь… Я мужчина небалованный… Так что давай-ка все тут прибери, – он пнул ногой таз, – да и спрыснем знакомство-то… Все ж таки не чужие люди…

Ни слова не говоря, Ольга схватила ведро с горячей водой и вылила на вновь обретенного папашу. Его спасло только то, что кипяток был не крутой, вода успела подостыть. Однако все же досталось, потому что орал папаша здорово, все соседи сбежались.

К вечеру приходил участковый, сказал, что папашина сожительница, которая, ранее доведенная до отчаяния его пьянством и ленью, выставила было его за порог, теперь всполошилась и подала на Ольгу заявление в милицию. Так что нужно Ольге с папашей как можно быстрее замириться, а не то припаяют статью за хулиганство.

После ухода участкового Ольга собрала небольшой чемодан и, дождавшись темноты, выбралась из квартиры, стараясь не шуметь. Она успела на последний ночной автобус в Петербург, просидела на автобусном вокзале до рассвета, а ранним утром свалилась тете Лике как снег на голову. Тетка тогда приболела и на похороны Ольгиной матери не приехала.

Однако приняла она Ольгу по-хорошему, по-родственному, искренне ей обрадовалась, потому что не было у них двоих на свете больше ни одной родной души.

Поплакали, обнявшись, вспомнили Ольгину мать и вообще всю покойную родню, посмотрели семейные фотографии. Услышав про возникшего из небытия папашу, тетя Лика только головой покачала и обняла Ольгу крепко-крепко.

– Поживи у меня, – сказала она, но голос звучал неуверенно.

Квартирка у тети Лики была маленькая и вся заставлена мебелью – еще покойный муж покупал. Ольга спала на раскладушке и утром торопилась ее поскорее убрать, чтобы можно было выйти на кухню. Денег у нее с собой было кот наплакал, все ушло на похороны, на дорогу едва хватило. Она отнесла в ломбард единственные мамины сережки и позвонила Олегу. Просто так, чтобы повидаться. Она не строила никаких планов и ни на что не надеялась. Жизнь уже успела приучить ее, что надеяться можно только на себя, а верить вообще никому нельзя.

Собираясь на свидание, Ольга поглядела на себя в зеркало и осталась недовольна. Она сильно похудела за время маминой болезни, щеки ввалились, глаза блестели сухим горячечным блеском. Губы никак не хотели улыбаться, а скорбно опускались вниз. Да уж, какое ей теперь веселье. Мамы нет, денег нет, работы нет, и жить негде…

Они встретились у Медного всадника, Ольга плохо знала город и другое место просто не нашла бы.

Олег, увидев ее, поглядел странно, обнял как-то неуверенно, и Ольга поняла, что он едва ее узнал. А потом в кафе она вдруг рассказала ему все – про маму, про бегство из Новгорода, про свое одиночество и неприкаянность. Наверно, настал такой момент, когда в душе не хватило больше места горю и оно хлынуло наружу. Так человек в поезде дальнего следования вдруг открывает душу случайному попутчику, зная, что утром они распрощаются навсегда и тот выбросит из головы чужие тайны, едва сойдя с подножки вагона.

Олег, выслушав сбивчивый Ольгин рассказ, вдруг прижал ее к груди прямо в зале кафе, заполненном посетителями, и пробормотал: «Бедная моя, бедная девочка, как же тебе досталось…»

Ольге стало легче. Они гуляли по городу, благо стояло прохладное петербургское лето, ездили в Петродворец и Пушкин, и очень скоро Олег привел ее домой, знакомиться с мамой.

Помня строгую, сухопарую женщину с плотно сжатыми неулыбчивыми губами, Ольга не ждала от этого знакомства ничего хорошего. Однако мама Олега Нина Сергеевна встретила ее на удивление приветливо и даже к чаю подала пирог собственной выпечки – стало быть, готовилась заранее.

Тетя Лика, услышав про приглашение на чай, сделала выводы, что у Олега серьезные намерения. Ольга боялась загадывать. Олег был с ней очень нежен и заботлив, буквально сдувал с нее пылинки, его мать излучала доброту и сердечность.

Ольга по молодости не слишком хорошо разбиралась в людях, однако работа в больнице способствует хорошему изучению человеческой природы – уж слишком много людей проходит перед глазами, волей-неволей начнешь понимать.

Так, в характере своей будущей свекрови Ольга не ошиблась, доверившись первому впечатлению. Нина Сергеевна была строга, к жизни относилась слишком серьезно, маленькие невинные радости вроде посиделок с подружками и купленных тайком от мужа лишних туфель считала недопустимыми в семейной жизни. Да и самого мужа у нее не имелось – они развелись очень давно, когда Олег был совсем маленьким, и мальчик вырос без отца. Впрочем, здесь Ольге говорить было нечего – сама, что называется, такая.

Нина Сергеевна носила всегда строгие блузки с глухим воротом стоечкой и юбки устаревшего фасона «трапеция». Губы подкрашивала розовой помадой самого, на взгляд Ольги, невыгодного оттенка. Прическа ее – старомодный узел волос, но не на затылке, а на темечке, – наводила на мысль, что волосы подкладные. Кстати, при ближайшем знакомстве так оно и оказалось. К Ольге она обращалась на вы, сына называла всегда только Олегом. Не сыночкой, не Олешеком, не Аликом, а исключительно Олегом.

В общем, будущая свекровь оказалась самой настоящей мымрой. Но, как уже говорилось, Ольгу всячески привечала – поила чаем, пыталась поговорить с ней по душам, подарила пудреницу и набор носовых платочков.

Причина такого отношения выяснилась очень скоро.

Олег был очень жалостливым человеком. Настолько, что, по мнению матери, это качество сильно мешало ему жить. Так, он мучился совестью, что якобы по его вине погиб второй пассажир машины, попавшей в аварию на скользком шоссе под Новгородом.

У друга осталась семья – жена и маленькая дочка. Олег часто навещал их, всячески поддерживал молодую вдову, помогал деньгами.

Нина Сергеевна прекрасно знала своего сына – ради того, чтобы успокоить свою совесть, он мог жениться на женщине с ребенком, тем более что вдова всячески его поощряла – не то от отчаяния и боязни одиночества, не то из самой элементарной корысти, Ольга так и не уяснила.

Разумеется, Нина Сергеевна не могла такого допустить, она твердо знала, что ничего хорошего из этого брака не получится. Она-то видела вдову насквозь, потому что прекрасно знала погибшего приятеля Олега. Ни рыба ни мясо, ни профессии приличной, ни заработков. И собой не так чтобы хорош…