Солнце после ливня - Диана Гамильтон

Через некоторое время, оставшись наконец одна, Джорджия, стиснув зубы, задумалась. Джейсон почему-то считает, что она сознательно избавилась от ребенка. Вместе с тем, по его слонам, он пытался защитить ее от обвинений Гарольда в безнравственности потому, что не считал ее способной давать сексуальные авансы отчиму, по крайней мере, в то время.

Но теперь Джейсон изменил свое мнение. По-видимому, он полагает, что она заработала свое наследство, лежа на спине.

Ей стало плохо от одной этой мысли. Джорджия собрала поджаренные хлебцы и, выйдя на веранду, принялась скармливать их птицам. Было очень жарко. Лицо ее покрылось капельками пота, одежда прилипла к телу.

Для Джорджии стало главным поговорить с Джейсоном, объяснить ему, как все было на самом деле. Но кто знает, как долго он будет чинить этот проклятый генератор.

Плита Блоссом работала на газе из баллонов, в доме было полно керосиновых ламп, не говоря уже о свечах. Электроэнергия была необходима для холодильника и морозильной камеры. И Джейсон не появится, пока все не закончит. Он всегда серьезно относился к любым обязанностям.

Так же всерьез он готов был принять свои обязательства по отношению к ней и ребенку даже предложил ей выйти за него замуж, чтобы опекать обоих.

У нее перехватило дыхание от горьких воспоминаний: как она любила Джейсона, как нуждалась в нем. Глупое слепое обожание. Но все это в прошлом, ушло и похоронено, а она живет настоящим. Теперь она — другой человек, у нее другие потребности и желания.

Секс?

Она отошла от окошка и принялась убирать со стола тарелки, складывая их на поднос, оставленный Блоссом. Секс. Она может прожить и без него. Она жила без него целых семь лет. Цена, которую платишь за то, что отдаешься кому-то полностью, не только физически, но и эмоционально, слишком высока. Даже если бы у нее не было собственного опыта, есть пример ее матери.

Она просто положит конец всем недоразумениям, а затем Джейсон уедет. Она отпустит его, и это будет долгожданным финалом. Она забудет про влияние, которое он, и только он, имел на нее, вернет свою энергию, деловитость и амбициозность — то, что делало ее настоящей современной женщиной.

Все, что от нее требуется, — просто отпустить его. Это легко. Но, когда Джорджия принесла Блоссом поднос, а Джейсон вошел со двора в кухню, вытирая испачканные машинным маслом руки, она уже не была так уверена в себе.

Джейсон был настолько привлекателен! В этом заключалась вся проблема. Несмотря на то, что его темные волосы были взъерошены, а щека испачкана маслом, вся его фигура излучала силу и уверенность.

Блоссом приняла у Джорджии поднос, ворча, что никто почти ничего не съел.

Бросив на молодую женщину неприветливый взгляд исподлобья, Джейсон швырнул тряпку, которой вытирал руки, в ведро для мусора и обратился к Блоссом:

— Все починено. Когда Илия вернется, скажешь ему, чтобы отвез меня в Сан-Антонио к последнему авиарейсу.

— Вы не можете так скоро уехать, мистер Джейсон! Вы же только что приехали! — запричитала Блоссом, опустив поднос на кухонный стол с таким грохотом, что от него могли бы лопнуть барабанные перепонки. — О чем вы только думаете?

О собственной безопасности. О самоуважении. Он должен уехать раньше, чем проявит себя полным идиотом, признавшись Джорджии в том, что хочет ее сильнее, чем любую другую из встреченных им женщин или из тех, кого когда-нибудь встретит.

Если он снова даст этой маленькой ведьме завлечь его в свои сети, последствия будут катастрофическими. Как ни крути, любовь и доверие значат больше, чем физическое влечение.

А если он не может ей доверять, то должен сматываться.

— Извини, Блоссом, дела, — ответил он на ходу экономке и обернулся к Джорджии. — Я уеду в половине пятого. Мне нужно время помыться и переодеться, собрать вещи. Я зайду к тебе для разговора ровно в четыре. Не пропусти назначенное время.

Джорджия посмотрела на закрывшуюся за ним дверь. Всего полчаса на то, чтобы свести концы с концами? На это ли она рассчитывала? Ее передернуло. Нельзя, чтобы подобные вещи задевали — они того не стоят.

— А о чем вы собираетесь говорить, мисс Джорджия, — пожелала узнать Блоссом. Глазки ее прищурились. — Вы что, поссорились? Из-за этого он уезжает?

— Просто кое-какие неоконченные семейные дела, вот и все, — как можно безразличнее ответила Джорджия. — Мы не ссорились.

— Вы с ним не семья, — Блоссом принялась придирчиво изучать содержимое помойного ведра. — У вас просто общий отчим. Больше ничего. И провалиться мне на этом месте, если я собственными глазами не видела, как вы вылезли следом за ним из воды совершенно голая!

Развернувшись на каблуках, Джорджия вышла из кухни. Лицо ее горело, она спешила скрыться в своей комнате. Блоссом видела ее из дома или с причала и решила, что она нарочно купалась голышом вместе с ним, — только этого еще не хватало!

Унижение не было бы таким сильным, если бы от произошедшего они получили хоть какое-то удовольствие.

Удовольствие? Она не должна даже допускать таких мыслей, воображать их обнаженные тела рядом в прохладной воде, думать об объятиях, все более и более страстных поцелуях, о жажде обладания друг другом, становившейся сильнее и сильнее с каждым днем…

Чтобы оборвать цепь эротических видений, Джорджия поспешно стянула с себя одежду и встала под холодный душ. Жара сегодня была еще более невыносима, чем обычно. Прохладные струи воды дали временное облегчение.

Джорджия не стала сушить волосы, а просто вытерла их полотенцем и оставила как есть.

Сейчас он тоже принимает душ. Затем упакует чемодан. Он привез с собой мало вещей, значит, не собирался оставаться больше чем на пару дней. Скорее всего, не пробыл бы и двух, если бы ему удалось раньше разобраться с так называемыми неоконченными делами.

Все, что произошло с ними, казалось каким-то ирреальным, начиная с происшествия у залива, найденного письма матери… А что он делает сейчас? Впустую проводит время, чтобы поменьше быть в ее обществе, поменьше разговаривать с ней? А может, лежит на кровати обнаженный, а прохладный воздух ласкает его тело?

Она вспомнила это тело, увиденное ею утром, — стройное, сильное, в капельках воды. Представила его без той полоски черной ткани…

Прекрати! — скомандовала она самой себе. Подумай о чем-нибудь другом. О чем угодно!

Что ей надеть? Она отодвинула в сторону дверцу встроенного шкафа. Нет смысла натягивать скромный хлопок, решила она. Нужно то, чего он не видел раньше.

Отказавшись от нижнего белья, так как жара не спадала, Джорджия сняла с вешалки шелковое красное платье и примерила его. Широкие бретели поддерживали нечто вроде туники. Когда платье прилегало к бедрам, сквозь тонкую материю просвечивали пушистые волоски на лобке.

Провокационно. Она подняла голову, откинула с лица волосы. Даже слишком! Если он, только взглянув, набросился на нее вчера, одетую вполне благопристойно, то сегодня могут возникнуть проблемы.