Жнец - Николай Кожуханов

Священник встал и, обойдя стол, сел рядом с Антоном, взяв его руку своими руками.

– В слезах нет греха. Поплачь. Грех в злых словах, молчании и неразумных поступках наших.

Антон, услышав голос священника, затрясся и, закрывая лицо правой рукой, зарыдал.

Сколько это длилось, он не знал, отец Василий все это время терпеливо ждал. Но, успокоившись, вытерев рукавом лицо, Антон хриплым голосом продолжил.

– Потом я оказался в больнице, в городе. Он тут, неподалеку. Лежал в ней недолго. Ко мне пришла моя давняя знакомая – Лиза, вы ее, наверное, знаете, у нее в вашем селе красивый дом из кирпича. Она сказала, что работает на Полевикова, того самого человека, у которого мы собирались купить здание под производство. А дальше…

Антон задумался.

«А что же случилось дальше? Как рассказать то, в чем сам еще не разобрался, не понял?»

Отец Василий только качал головой, давая понять, что слушает и все понимает.

Часть села покрылась вечерней тенью, а холм, на котором стояла церковь, еще освещался солнцем. Оно уже коснулось краем кромки леса.

Антон, заметив направление движения светила, легонько содрогнулся. В последние дни вечер и тем более ночь несли с собой активные события, участником которых ему приходилось быть. Очень часто эти события причиняли ему боль и мученье, а как этого не хотелось…

– Солнце садится, – констатировал священник, видимо не зная, как реагировать на поведение Антона.

– Да уж, садится, – потухшим голосом ответил Антон и продолжил: – На меня нахлынули чувства. Еще в далекие школьные годы я любил эту девушку, но она уехала вместе со своими родителями и наша дружба прервалась. А тут она стоит на пороге и говорит так, как будто мы только вчера с ней расстались. Такая простая. Но, кажется, это ее поведение было неспроста. Я думаю, ей были нужны мои деньги. Как, впрочем, и всем другим. Всем от меня нужны только деньги.

Антон от досады даже заскрежетал зубами.

– В больнице я познакомился с парнем, его зовут Коля. Он тоже пытался завладеть принадлежащими мне деньгами. А еще их хотели у меня отобрать те люди, у которых я эти самые деньги занял, но почему они передумали и хотели их возвратить, я спросить у них не успел. Наверное, они следили за мной и, увидев, что дела идут не так, как мы им обрисовали, решили вернуть, пока не поздно, свое.

Антон взял со стола сушку и разломил ее, сжав со злостью в кулаке.

– Но всех хитрее оказалась Лиза. Она обольстила меня, несмотря на то, что замужем, усыпив мою бдительность, завладела моими деньгами и пропала, ничего не объяснив. Хоть бы записку какую оставила. А то выходит так, что она пропала именно в тот момент, когда исчезли деньги. Вот и думаю на нее.

Он закинул в рот часть разломанной сушки и с хрустом начал ее жевать.

– Теперь у меня нет денег. Возвращаться в Москву я не могу. Там мне придется встретиться с теми, кто связан с человеком, у которого я занял деньги. Его самого, думаю, нет в живых, а вот товарищи его очень даже живы. В столице они меня точно убьют.

Антон забросил в рот остатки сушки и продолжал.

– Я собственноручно убил своего друга. Вокруг меня происходят странные вещи. Люди исчезают и умирают, к счастью, уже без моего непосредственного участия. Мне тяжело, мучают кошмары и странные видения. Постоянно снится человек с серой кожей, который пытается меня убить. Этот монстр в одном из моих кошмаров каким-то образом оказался во мне и хотел разорвать мое тело, чтобы выбраться наружу. Как мне быть? Я не знаю, с кем могу поговорить о случившемся откровенно, кроме вас. Вы первый человек, который за последнее время делает что-то для меня просто так.

Отец Василий улыбнулся, реагируя на последние слова своего гостя.

– Ничего в этом мире не происходит просто так, – начал священник. – Все наши беды происходят от незнания законов Божьих или от нежелания следовать им.

Теперь пришел черед Антона слушать.

– Нарушение законов происходит, как правило, посредством совершения греховного действа, которое неминуемо повлечет наказание за содеянное. Так что, все очень просто и сложно одновременно.

Отец Василий сделал паузу, поглядел на Антона, и, убедившись, что его внимательно слушают, продолжал:

– Вот смотри. Есть закон – заповедь: «Я Господь, Бог твой; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим». Ты солгал, согрешил и отрекся от веры, в которой, как я понимаю, тебя крестили.

Священник помолчал немного, будто ожидая вопроса или каких-то слов от Антона, но тот безмолвствовал.

– Есть другая заповедь: «Не убий». Ты же взял и убил друга своего, смалодушничав, струсив. Тем самым нарушил ты и Божий закон, и закон человеческий.

Антон все понимал, но от этого ему не становилось легче.

– Еще написано: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего», а также «Не прелюбодействуй». А ты вступил в интимную связь с замужней женщиной, возжелав ее, тем самым совершив блуд.

Священник, перечисляя каждый из грехов, загибал пальцы на руках. Их уже было согнуто четыре.

– В Ветхом Завете было сказано: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я – Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои». Ты же в своем рассказе упомянул, что тобой и другом твоим в делах ваших двигало вперед не светлое желание, а слепое подражание другим, пусть успешным людям, но сделанных вами самими кумирами для вас же. Грех ваш в создании кумира и зависти.

Антон ожидал от священника слов поддержки, а слышал упреки. Это начинало его раздражать.

– Также сказано: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего». А ты обвиняешь девушку, с которой прелюбодействовал, в краже, хотя сам этого наверняка не знаешь.

Антон не выдержал и взорвался гневной тирадой:

– Стоп. Господи, да сколько можно читать мне нравоучения?! Я все это понимаю, но, видит Бог, не хотел я, чтобы все вышло так, как это получилось. И к вам я пришел за советом и помощью, а не за проповедью.

Отец Василий, не перебивая, выслушал Антона.

– Я понимаю тебя и помогаю тебе, чем могу. Вот накормил тебя, дал одежду и кров, это в моих силах. Большую сумму денег собрать я не могу, ведь я не банковский работник, кредитами не ведаю. А вот внутренние мучения помочь остановить в силах. Для того и говорю тебе все это, чтобы указать путь примирения с самим собой.

Антон хотел было начать опять возмущаться, но решил дать договорить священнику до конца.

– Мне будет сложно помочь тебе не падать, если ты идешь по дороге с закрытыми глазами. Ты и сейчас в нашем разговоре умудрился согрешить, нарушить закон. Ибо сказано: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно». Что ты только что благополучно и сделал.