Полеты божьей коровки - Эдуард Шатов

Изумительная красавица становится отвратительной каргой, которой все брезгуют. Великий ученый погибает, капая слюной изо рта от болезни Альцгеймера.

– Оля, это не наказание – это путь. Который мы должны пройти, чтобы стать людьми. Научиться быть людьми.

– Бог всегда выполняет обещания, и это значит, что все хорошо. Почему же люди всю жизнь живут со страхом смерти, всю жизнь пытаются смерти избегнуть или максимально ее оттянуть? Может, и есть отчаянные смельчаки перед лицом собственного конца, но это исключение.

– Скорее исключение, чем правило, – и это объяснимо. К земной жизни мы уже притерпелись, а дальше полная неизвестность. Есть пример Христа, мы о нем слышали из преданий, но сами Его Воскресения не видели.

Страшно… И этот страх рождает желание продлить молодость или найти средство бессмертия. Но не надо забывать – даже Кощей Бессмертный умирает. Мне кажется, очень интересно это показано в опере Римского-Корсакова «Кощей Бессмертный». Кощей боится умереть, а игла, в которой его смерть, находится в слезе его дочери. Он очень заботиться о том, чтобы девушка никогда не заплакала из сострадания. Конечно, однажды слеза все равно выкатывается, и Иван Царевич ломает иглу.

В христианстве есть традиция – молиться о ниспослании хорошей смерти, чтобы встретить ее как сестру, а не как врага. Опять же на эту тему есть прекрасная легенда про трех братьев, которые получили дары смерти в «Сказках барда Биддля» Джоан Роулинг. Третий брат дольше всех бегал от смерти, прикрывшись плащом-невидимкой, но в конце концов и он понимает, что должен снять плащ и встретиться со смертью как с лучшим другом.

– Теоретически красиво звучит, но практически… Раньше у меня были какие-то иллюзии, что с возрастом человеку жить надоедает и он примиряется со смертью. Но потом заболела моя свекровь, которой было под девяносто. К ней пришел врач, сел на стул рядом с постелью, а она его как за руку схватит и как спросит: «Доктор, я не умру?» А в глазах такой ужас плещется… Я не знаю, кто был больше шокирован – врач или я. Для меня наступило крушение больших надежд… Я думала, что к старости я привыкну. Но, увы…

– Я расскажу другую историю. Когда Тереза из Лизье поняла, что у нее неизлечимое заболевание, она пережила этот страх, притом что была человеком верующим. Она пишет в своей «Истории одной души», что один голос ей говорил: «Да, когда ты умрешь, ты увидишь свет и все будет хорошо». Другой голос говорил: «Нет, там ничего нет, кроме тьмы. И тьма, которую ты переживаешь сейчас, станет еще гуще, а потом просто ничего не будет»,

На самом деле случай показывает, что это одно из самых страшных искушений и трудностей в человеческой жизни и никто от этого не свободен.

Тереза пишет: «И тогда я приняла решение: верить всем своим сердцем, что там будет свет».

Это призыв к каждому из нас – сделать шаг веры, которому нет никаких объяснений, но на который нужно решиться. Он освобождает от многих других страхов. Надо понимать, что, если твой час еще не пришел, с тобой ничего не будет, а если пришел, то стоит принять конец достойно.

– О чем ты думаешь, когда идешь по кладбищу? Я о том, что вот под этой плитой лежит целая вселенная, а от нее осталась короткая надпись на камне. И это будет со мной.

– А я думаю, что если даже воспоминания обо мне исчезнут, это не самое важное. Самое главное, чтобы меня Бог не забыл. Традиция памятников и молитв об усопших связана именно с обязанностью верующего напомнить Богу слова из псалма: «В Твоей памяти, Господи, не забывай меня». Потому что именно память Бога зовет нас и вызывает к жизни. По этому поводу есть интересное размышление раввинов. Когда Бог установил Завет с народом, избранным на горе Синай, Он сказал Моисею, что у Него есть два имени. Первое – это Справедливость. Второе – Милосердие. Бог сказал: «Когда Я буду смотреть на народ Божий и видеть, что не все хорошо, Я буду восстанавливать справедливость. Но Мой гнев может слишком сильно разгореться. И тогда ты, Моисей, должен напомнить, что Мое имя также и Милосердие».

Молитва об усопших – напоминание о них Богу. Потому что Он сам так захотел.

– Давай рассуждать здраво. Очень часто пышное надгробие с мраморными завитушками вовсе не напоминание Богу о покойном, а напоминание себе о собственной крутости. Иногда ощущение вины перед покойным и желание как-то эту вину загладить. Мне вообще кладбище представляется крайне бессмысленным местом. Душа покинула свое тело…

– Не-не-не… Человек – это не только душа, но и тело. Человек без тела – призрак, тело без души – труп. Во втором пришествии душа должна снова соединиться с телом, так что кладбище не такое уж бессмысленное место. И тело не конвертик, в котором письмо отправляется Богу.

– Поэтому скелет в гробу нужно сверху украсить тремя тоннами мрамора?

– Я бы не хотел. Даже учитывая, что мне будет все равно.

– Мне тоже будет все равно. Но чисто эстетически мне бы не хотелось, чтобы надо мной был огромный монумент, достаточно креста. Ну и забора не хотелось бы. Я не понимаю этой нашей традиции запереть дорогого покойника за двухметровым забором, чтобы не сбежал. – А ты знаешь, почему есть традиция крест ставить в ногах? Чтобы когда человек восстанет при воскресении мертвых, он сразу понял, кто его зовет. Это тоже напоминание. Забор же ставят в нашей традиции, чтобы по телу не ходили, хотя… Я на прошлой неделе гулял и видел на одном из квебекских кладбищ, как компания молодых людей устроила пикник на травке.

– Ой, как хорошо! Я была бы счастлива, если бы на моей могиле молодые люди устроили пикник. Мне вообще очень нравятся кладбища в Северной Америке. Парк, газон, на газоне небольшие каменные доски. И люди гуляют где хотят, а не пробираются по узким тропинкам между клетками и мраморными портретами во весь рост.

– Да, мне это тоже нравится. Это очень деликатно стирает грань между миром мертвых и миром живых и делает смерть не такой пугающей.

– Это правильно воспитывает живых?

– Это и правда воспитывает живых.

– Как ты относишься к российской традиции разложить покойнику на могилке яички, конфетки, водочки стаканчик налить, самим тут же выпить за компанию. Христианское ли это?

– Скорее языческое. Грань, которая разделяет мир живых и мир мертвых, физически преодолеть нельзя. Так что водочка и конфетки покойнику ни к чему. Гораздо лучше ему поможет молитва.

– Угу, поняла. Еда на могилке – отголосок тех времен, когда вместе со знатным покойником закапывали драгоценности, одежду, посуду и всех жен, чтобы на том свете ему было не скучно.

– Именно. А ты все же не бойся так, как ты боишься. Не порть себе жизнь.

– Это частично и твоя забота, и я тебе не завидую.

– Я человек среднестатистический, поэтому хорошо понимаю святого Фому. Мне бы убедиться, персты вложить…