Разреши мне любить - Мила Ваниль

- Ты поэтому стала мазой?

- Н-нет… - она опять смутилась. – Не совсем, но тоже из-за него.

- Ты отказываешься от секса и считаешь, что справилась с болью?

- Кайл, ты просил рассказать о причине, я рассказала. Сеанс психотерапии мне не нужен.

Вот теперь она резко отстранилась, и он увидел, что в ее глазах плещется гнев.

- Можешь считать это пятым поводом, шестым или даже десятым, но говорить на эту тему я больше не хочу. И не буду!

Ева резво развернулась и быстрым шагом направилась в сторону дома.

«Я могу об этом говорить. Могу! Просто давно не делала этого…»

Ева предпочла сбежать, потому что доказывать что-то Лорду не было никаких сил. Неужели так сложно не лезть к ней в душу? Она рассказала самую суть. Что ему еще нужно?!

Лорд не спешил ее догонять. Она беспрепятственно поднялась наверх и упала на кровать в своей комнате. И правда, отдых не помешает, тем более, завтра рано вставать. Лорд ничего не говорил о планах на вечер, но навряд ли он будет сегодня играть с ней. Он понимает, что она не в том настроении.

Ева приняла душ. Колокольчики в сосках позвякивали, но она не решилась снять украшения. Список ее прегрешений и так слишком велик, а расплачиваться придется. И, судя по намекам Лорда, с фантазией у него проблем нет.

Когда Ева вернулась в комнату, на прикроватном столике появились тарелка с печеньем и стакан теплого молока. Она закатила глаза и тут же испугалась. К счастью, Лорда в комнате не было, а то досталось бы еще и за это. И все же раздражение никуда не делось. Молоко на ночь – как ребенку!

Она скинула халат и скользнула под одеяло. Непонятно, в чем завтра идти на работу, скорее всего, утром Лорд или его слуги принесут одежду.

«К черту… - подумала Ева, с головой накрываясь одеялом. – Не буду ни о чем беспокоиться».

Она была уверена, что быстро уснет, но ошиблась. Сон не шел, зато в голову лезли воспоминания.

Ева давно прошла курс реабилитации, и не один. Она научилась жить с мыслью, что у нее никогда не будет ни семьи, ни детей. И то, и другое предполагало доверие к мужчине, а его не было. Садисты в клубе – это другое. Доверить им свое тело проще, чем доверить душу.

Ева не знала, кто ее настоящий отец. Документы об удочерении она нашла после гибели матери и, как выяснилось, отчима. И никаких сведений об отце. И спросить не у кого. Возвращаться в провинциальный городок в Сибири, откуда когда-то приехала в столицу ее мать, она не захотела. Что толку ворошить прошлое? Все детство она считала отцом маминого мужа. Фактически, он занимался ее воспитанием.

Других детей у родителей не было. Мама много работала, являясь одним из соучредителей компании, связанной с недвижимостью. Отчим – Ева предпочитала думать о нем только так – временами устраивался на работу, но чаще сидел дома, на шее у жены.

Он неплохо управлялся с домашним хозяйством и следил за Евой: водил ее сначала в сад, потом в школу, проверял домашние задания, посещал родительские собрания. Ева неплохо училась, но с дисциплиной у нее всегда были проблемы. Озорная, неусидчивая, склонная к авантюрам… Она могла подбить весь класс на какую-нибудь шалость или сорвать контрольную. С ее легкой руки как-то раз вместо уроков все отправились в кино. Она же придумала «оружие», взяв за основу духовую трубку, из которой стреляли отравленными стрелами. Вместо трубки использовалась ручка без стрежня, а вместо стрел – пшено. Если набрать в рот крупы, а потом выстрелить ею из трубки, получалось весело.

Только весело было ученикам, но никак не их родителям и не учителям. Отчима вызывали в школу, а потом он наказывал ее простым и, как ему казалось, самым действенным методом. Попросту порол.

Мама то ли не возражала, то ли вообще не знала об этих наказаниях. Ее вечно не было дома, и уж тем более, сами наказания проходили без ее участия. А Ева и не думала жаловаться. Во-первых, она понимала, что ее наказывают за дело, во-вторых, после порки отчим прощал ее, жалел и утешал, угощал конфетами или позволял дольше смотреть телевизор.

Наверное, с тех пор в ее сознании и закрепилось, что за болью следует удовольствие.

Насиловать отчим стал позже, когда Ева из ребенка превратилась в подростка. У нее начались месячные, оформилась грудь, округлились ягодицы. Сначала отчим ласкал ее после порки: гладил между ног, заставляя замирать от приятных ощущений. И она снова не понимала, что так не должно быть! С кем об этом говорить? Матери некогда, с подружками – стыдно, интернета в то время еще не было. А отчим – папа! – который всегда рядом, уверял, что они не делают ничего плохого.

Позже Еве тяжелее всего было смириться с мыслью, что она получала удовольствие от ласк отчима. Он не брал ее силой – она сама позволила ему сделать это. Сомневалась, чувствовала – что-то не так, но отчим легко преодолевал ее сопротивление, постепенно приучая к извращенным ласкам. Он стал ее первым мужчиной, с ним она испытала свой первый оргазм. Правда, это случалось нечасто, и всегда после наказаний, но Ева до сих пор испытывала тошноту, вспоминая те времена.

Как после такого можно доверять мужчине, который уверяет, что любит? Она и не доверяла. Никогда.

Все закончилось банально, как в мыльном сериале. Жена возвращается из командировки и застает мужа в постели… с дочерью. Правда, они никогда не занимались сексом в постели. Ева лежала животом на кухонном столе после порки, а отчим со спущенными штанами пристроился сзади.

Боже, какой был скандал! Виноватой сделали Еву. Отчиму даже пришлось накрывать ее своим телом, защищая, потому что мать лупила ее наотмашь всем, что попадалось под руку. Потом ее отвезли в психиатрическую клинику в Швейцарии. Чуть позже родители погибли в авиакатастрофе, а Ева стала единственной наследницей состояния матери.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Еве рано пришлось повзрослеть. Она добилась отмены психиатрических диагнозов, выгодно обменяла активы матери на пожизненную ренту – вклад, который ежегодно приносил стабильный доход, - и поступила в медицинский институт. Она потеряла в деньгах, но выиграла в стабильности.

Карьеру она сделала неплохую – стажировки в Европе, аспирантура, приглашения в престижные клиники. А личная жизнь и мужчины так и остались под запретом. Ева нашла некоторое успокоение в БДСМ-культуре, удовлетворение получала через сабспейс, и все ее устраивало, пока не появился Кайл.